Иван Черевичный - В небе Антарктиды
Если смотреть на поселок ночью со скал, где расположена передающая радиостанция, то взору откроется красивое зрелище: к северу тянется ряд огней поселка, на юге мелькают разноцветные огоньки посадочной площадки аэродрома, а в центре поселка над самыми скалами, где сооружена приемная радиостанция, в черном небе реет освещенный снизу прожектором красный флаг и красные огни на многочисленных антеннах радиомачт.
Теперь большинство участников экспедиции были заняты внутренней отделкой помещений. Почти все комнаты оклеены красивыми обоями, на стенах развешаны картины, на письменных столах стоят фотографии родных. Попадая в такой домик, забываешь, что находишься в Антарктиде: мебель, ковры, электрический свет — все как на Большой Земле. В каждом доме водяное отопление с электрическим подогревом, которое в течение суток дает равномерную температуру. Ветры и морозы здесь не страшны.
Итак, опорная база на берегу Правды создана, и ученые развернули свои работы. На нас возложена большая задача — провести подготовительные работы по организации в глубине материка южнополярных станций Восток и Советская. Если учесть, что станция Восток будет расположена в 1500 километрах от Мирного, а Советская — в 1950 километрах, то станет ясно, какие колоссальные трудности предстояло нам преодолеть. Мы уже многое сделали: полеты показали, что будущие станции должны работать на высоте более 3000 метров над уровнем моря, т.е. там, где ощущается кислородная недостаточность, где климат еще более суровый, чем на берегу. Но это все пока впереди.
Проведенный первый санно-тракторный поход в глубь материка дал не только много ценных сведений для науки, но и обогатил нас некоторым опытом. Теперь в Мирном подготовились к большому санно-тракторному походу, который возглавит начальник экспедиции М. М. Сомов. Пойдут в этот поход гляциологи А. П. Капица и Л. Д. Долгушин, аэрологи В. К. Бабарыкин и А. Е. Щекин, метеоролог А... Гусев, начальник транспортного отряда М. С. Комаров, радист Г. А. Маликов и водитель Н. Н. Кудряшов. Поезд будет состоять из двух тракторов и шести саней, на которых размещены жилой балок с радиостанцией и кухней, бочки с горючим, дрова и уголь.
Авиационному отряду предстояло не только следить за продвижением поезда, но и обслуживать его: проводить разведку пути, давать направление, доставлять продовольствие и другие необходимые материалы.
Наконец, наступил день отъезда. Головной трактор, на котором был установлен флаг нашей Родины, медленно потянул за собой сани и взял курс в глубь континента. Долго бежали жители Мирного за уходящим поездом, прощаясь с товарищами и желая им удачи. Трактора, набирая скорость, уходили все дальше и дальше. Поход начался.
Апрель в тот год в Антарктиде был суровым. Этот осенний месяц на шестом материке принес двадцать четыре штормовых дня. Снегопады, поземки, снежные заструги и плохая видимость усложняли продвижение поезда. Члены авиационного отряда, находясь в Мирном, поддерживали с участниками похода постоянную радиосвязь, поэтому, как только получили сообщение о более или менее благоприятной погоде, вылетели к ним.
Первым ушел АН-2, управляемый Алексеем Аркадьевичем Кэшем, который уже имел некоторый опыт в подобных полетах; еще раньше Каш доставлял участникам первого санно-тракторного поезда продовольствие и необходимые материалы. Затем мы стали готовить к полету и наш самолет, который также должен был доставить участникам похода продукты. Приготовление обеда во время движения тракторов было сопряжено с большими трудностями, поэтому в Мирном были изготовлены блюда, которые можно быстро разогреть на камельке или газовой плитке.
... Самолет ЛИ-2 на лыжах после короткого разбега легко оторвался от взлетно-посадочной полосы и взял курс к санно-тракторному поезду. Через час мы уже были над ним; сверху ясно можно было различить два трактора и шесть саней, вытянувшихся по прямой линии, а рядом с ними самолет АН-2.
Связавшись по радио, мы получили необходимые данные для посадки. Я повел самолет по кругу, снижая его, чтобы посмотреть на снежную целину. Но чем ближе самолет подходил к снежному насту, тем хуже становилась видимость — мешала поземка. Мы решили не рисковать и посадить самолет в хвосте поезда.
Лыжи коснулись твердого снега, машину несколько раз подбросило на застругах. Я «прижал» ее к снегу. Самолет, пробежав еще несколько десятков метров, остановился около саней, на которых стоял балок.
Пока идет разгрузка самолета, вместе с Михаилом Михайловичем Сомовым направляемся в балок.
— Ну как дела? — спрашиваю.
— Хорошо, — смеется Сомов. — Правда, последние дни погода нам доставила немало хлопот. После того, как у нас побывал Каш, мы пошли дальше, но на следующий день из-за сильной пурги снова пришлось остановиться. Так продолжалось почти шесть дней, сани занесло снегом высотой более двух метров, и ребятам много пришлось поработать. Ну, теперь вроде легче. Спасибо за продукты, а то здесь, на этой высоте, ничего не варится.
Пока мы разговаривали, закончилась выгрузка самолета. К нам в балок пришел Гурий Владимирович Сорокин.
— Иван Иванович, нужно собираться в обратный путь, поземка усилилась,
— Ну что ж, надо подчиниться, — сказал Сомов. — Я полечу с вами, а старшим здесь останется Гусев.
Теперь мы уже имели опыт взлетов с ледяного плато, расположенного на высоте свыше двух тысяч метров над уровнем океана. Включили моторы, и самолет пошел, постепенно набирая скорость.
... Поезд уходил все дальше и дальше от Мирного. Путь его становится все труднее — чаще встречались трещины, поэтому летчикам пришлось усилить наблюдения с воздуха, чаще проводить аэрофотосъемку района, выбирать более безопасные места для продвижения.
Наконец, 3 мая санно-тракторный поезд достиг 375 километра. Последние дни шел он очень медленно, что объяснялось не только высотой, на которой он находился, но и метеорологическими условиями: приближалась полярная зима. Дни становились короче, морозы усиливались, а постоянные бураны заносили поезд снегом.
Особенно тяжело приходилось начальнику транспортного отряда, старому полярнику Михаилу Семеновичу Комарову и водителю трактора Николаю Николаевичу Кудряшову. Переваливаясь с заструги на застругу, шли вслепую тракторы: впереди закрывала горизонт белесая мгла, свет фар упирался в стену мелкого снега. В такую погоду связь с Мирным прерывалась.
Через несколько дней погода улучшилась, и можно было направить самолет в район местонахождения санно-тракторного поезда. Вечером в Мирном мы сидели в своем летнем домике и совещались, как лучше провести эту операцию.
— Кто полетит? — спросил я у летчиков.
— Давайте, я, — пробасил Каш.
— А, может быть, я? — спросил Сорокин.
Все наши самолеты были готовы, но выбор, естественно, пал на АН-2: легкая машина могла свободно взлетать и садиться на тех высотах, где сейчас находился поезд.
Самолет поднялся в воздух. Дул встречный ветер и «прижимал» тяжело загруженную «Аннушку» к плато. Из-за плохой видимости и небольшой высоты нельзя было определить путевую скорость. Время шло, и по расчетам штурмана мы должны были уже находиться в районе санно-тракторного поезда, но сколько ни искали, найти его не могли.
Я сидел на правом сиденье и смотрел вперед. Каш вел машину по заданному курсу. Начинало темнеть. Поезда не было видно.
Со стрелки часов я перевел взгляд на показатель наличия бензина в баках и обнаружил, что мы уже израсходовали половину запаса. Таким образом, бензина хватит только на обратный полет.
— Михаил Иванович, вы при вылете проверили горючее в баках? — спросил я Чагина.
— А как же, баки были полными, сам не могу понять, в чем дело. Может быть, встречный ветер сильный?
В это время впереди по курсу показались черные точки, они отчетливо выделялись на белом фоне.
— Иван Иванович, впереди по курсу бочки!
Бочки! Как они нам всем надоели во время выгрузки. Сколько каждый из нас выгрузил их из огромных трюмов кораблей и перекантовал на ледяном берегу, пересчитать трудно. Поэтому при упоминании о бочках мы всегда без особой радости вспоминали тяжелую работу, которую, надо, сказать, выполняли добросовестно. Теперь мы радовались этим бочкам, как добрым знакомым: во-первых, они были предвестниками близкой встречи с поездом, а во-вторых, они подтверждали, что курс, проложенный нашим штурманом, правильный.
Сверху было ясно видно выложенную бочками цифру 300. Стало ясно, что до поезда осталось еще около ста километров. А горючего оставалось все меньше и меньше.
— Алексей, идти вперед нельзя, не хватит бензина, нужно немедленно поворачивать, — сказал я Кашу.
— Есть, — ответил Алексей, — но хватит ли горючего дотянуть до Мирного?
