Ладислас Фараго - Игра лисиц. Секретные операции абвера в США и Великобритании
Геринг, судя по всему, имел в виду протоку Кулебра в Сьерра-Панаме, горном массиве, прилегающем к Панамскому каналу, – участок, на который Вольфганг Блаум, руководитель шпионской сети в зоне канала, указывал как на один из наиболее уязвимых стратегических пунктов. Когда в 1939 году Геринг делал свое заявление, он надеялся, что люфтваффе сможет разработать бомбардировщики дальнего радиуса действия типа «Кондор», с помощью которых он сможет совершать налеты на ключевые цели в Западном полушарии. Этими бомбардировщиками были «FW-200» фирмы «Фокке-Вульф», четырехмоторные монопланы с экипажем из трех человек, крейсерской скоростью около 380 км и потолком в 6000 м. Первоначально он был разработан в транспортной модификации и рассчитан на перевозку 26 пассажиров, но в люфтваффе надеялись переоборудовать его в разведывательный вариант для полетов в целях поддержки подводного флота в Атлантике[26], а также использовать как бомбардировщик для налетов на США.
Хотя шпионы отлично проделали свою работу, Герингу, однако, так и не представилось случая сбросить свои две бомбы.
Глава 6
ОПЕРАЦИЯ «КРАУН»: ПЕРВЫЙ ПРОВАЛ
К 1938 году у немцев было в США несколько десятков разведчиков, больше, чем в какой-либо другой стране, за исключением Польши и Франции, хотя ни Гитлер, ни высшее командование вермахта не интересовались всерьез этой страной. Немецкие шпионы посещали недорогие кафе на Таймс-сквер, неподалеку от причалов порта на реке Гудзон, через который проходили их секретные каналы связи. Явки назначались также в кафе и пивнушках на Восточной Восемьдесят шестой улице, немецком квартале Нью-Йорка, где многие из них действовали совершенно не таясь.
Однажды в кафе «Максль», самой популярной пивной Йорквилля, клиент по имени Карл Виганд (на самом деле стюард Теодор Шульц) слегка перебрал. Когда он полез в карман за деньгами, чтобы рассчитаться, он вытащил из бумажника два хрустящих тысячедолларовых банкнота и пустил по рукам собутыльников за своим столиком, чтобы похвастать.
В другой раз в кафе «Гинденбург» человек, известный как герр Шмидт (в действительности Карл Шлютер), надевая пальто, выронил из кармана пистолет. Его приятели притворились, что не заметили этого, тогда агент, подняв оружие, с ухмылкой показал его им. Если бы случайный свидетель и увидел эту сцену, он бы мог и не обратить на нее внимания. Пистолет на столике в переполненном кафе могли счесть игрушкой в руках шутника.
В ночь святого Сильвестра, канун Нового, 1938 года, в Йорк-вилле было шумное празднование с серпантином, конфетти и шутихами, смесью немецкой кухни и американского поп-корна. Каждое кафе, бирхалле и простая пивнушка на Восемьдесят шестой улице были переполнены, и в аудитории каждой была своя доля немецких шпионов, как всегда вызывающих подозрение, самых пьяных, самых шумных и самых расточительных.
Доктор Грибль был в кафе «Гинденбург» в компании изящной брюнетки, которая сопровождала его в том триумфальном путешествии по Германии в 1936 году. Карл Шлютер сидел в кафе «Максль» за столом, полным гостей, среди которых были две девушки, с которыми у него одновременно были романы, – его постоянная подружка рыжеволосая кудрявая парикмахерша с лайнера «Европа» Иоганна Хофманн и высокая блондинка чуть старше двадцати, единственная за столом, кто говорил по-английски без акцента. Это была американка из Куинса, с которой Шлютер сошелся несколько месяцев назад, когда она совершала плавание в Германию для стажировки в Берлинском университете после окончания Хантер-колледжа.
За столом был еще один гость, мрачный человек за тридцать, с глубоко посаженными печальными глазами и черными волосами, зачесанными назад. Он был несколько безразличен к пирушке и беседовал со своей соседкой глухим низким голосом. Его отстраненность почти что портила общее веселье.
Шлютер то и дело провозглашал тосты за Новый год, открывая одну бутылку мозельского Блюмхена за другой. Этот год обещал быть хорошим, особенно благодаря человеку, сидящему за его столом, которого он называл Тео и время от времени похлопывал по плечу.
Тео был «фаворитом конюшни», он два года назад добровольно предложил немецкой разведке свои услуги способом, описанным в бульварных шпионских романах. Листая в Нью-Йоркской публичной библиотеке книги о шпионаже, он наткнулся на воспоминания полковника Вальтера Николаи, руководителя германской военной разведки в годы Первой мировой войны, и ему пришло в голову, что он сможет сколотить состояние на шпионаже в пользу Германии.
В начале 1936 года он через берлинскую нацистскую газету «Фёлькишер беобахтер» отправил Николаи письмо, в котором назвался «высокопоставленным американским военным», и попросил переслать письмо «соответствующим органам». Если там заинтересуются его услугами, написал он, то пусть поместят в колонке «Личные сообщения» газеты «Нью-Йорк таймс» объявление «Теодору Кернеру: письмо получено, пожалуйста, пришлите ответ и адрес Сандерсу, Гамбург-1, п/я 629».
Этот устаревший способ переписки давно скомпрометирован и в шпионаже не применяется, поскольку наверняка привлечет внимание контрразведки. Но американские органы казались настолько самодовольными, что немцы без колебаний согласились на эту процедуру, представляющую смесь скачек и бюрократической конторы.
Николаи передал письмо полковнику Пикенброку в Берлин, а тот переслал его в гамбургское отделение для исполнения. Там дело было поручено капитану Эрнсту Мюллеру, бывшему шкиперу «Хапага», который, в свою очередь, дал курьеру, работающему на лайнере «Гамбург», задание поместить в «Нью-Йорк таймс» объявление. Мюллер дал ему 10 долларов для оплаты объявления и разрешение на вывоз валюты через немецкую таможню.
В Нью-Йорке курьер передал поручение капитану Эмилю Мауреру, помощнику управляющего агентством «Хапаг-Ллойд», а тот отправил текст объявления с вложенной купюрой в 10 долларов в газету.
Необычная процедура привлекла внимание следователя «Таймс» Чарльза Хойта. Ему показалось странным, что Маурер прислал наличные, а не чек с расчетного счета «Хапаг-Ллойд». И почему солидная фирма связывается через «Таймс» вместо того, чтобы отправить письмо Кернеру по почте? Его подозрения были вполне оправданны, поскольку «Сандерсом» был Мюллер, офицер отдела военно-морской разведки в Аст-Х, а письмо было первым шагом к установлению связи с возможным шпионом. Хойт пропустил объявление, когда Маурер уверил его, что это было добропорядочное деловое сообщение.
Все это заняло определенное время, и лишь 6 апреля 1936 года послание было опубликовано в газете. Человек, назвавшийся Теодором Кернером (имя известного немецкого поэта XIX века), откликнулся сразу и отправил Сандерсу длинное письмо с описанием своих возможностей. По его словам, хотя он и занимает «важный пост в армии» США, он стремится служить Германии «всем, чем сможет». У него масса «отличных контактов», и он хорошо знаком с «офицером войск связи в Митчел-Филд», имеющим дело с секретными кодами.
Деньги не главное, писал он Сандерсу, но ему потребуются средства «на подкуп и оплату информации».
Он подписался своим настоящим именем – Гюнтер Густав Румрих и сообщил адрес для связи: «Денвер кемикал мэньюфэкчуринг компани» на Уорик-стрит в Нью-Йорке[27].
Вскоре Сандерс исчез из вида. Гамбург тогда не был готов к сотрудничеству, и в дело вмешался Бремен. Капитан Бургхардт переслал письмо Румриха в подразделение капитана 1-го ранга Файффера, и Карлу Шлютеру было поручено связаться в Нью-Йорке с кандидатом в агенты и оценить его.
Явка была назначена на 3 мая в 20.00 в кафе «Гинденбург», и связник вернулся в Бремен с отчетом, в котором настоятельно рекомендовал абверу привлечь новичка к работе. Однако Румрих вовсе не был таким идеальным кандидатом в шпионы, каким его описал Шлютер. Это был тридцатисемилетний прощелыга, пьяница, наркоман, бабник, воришка и лжец, который не мог удержаться ни на одной работе, даже мойщиком посуды в закусочной.
Лишь в американской армии ему удалось продержаться семь лет и даже стать в конце концов сержантом, несмотря на две самоволки, растрату казенных денег и шестимесячное заключение.
Незадолго до того, как предложить свои услуги германской разведке, он вновь покинул свою часть. Не имело бы смысла описывать этапы жизненного пути этого неудачника. Если бы социопсихолог захотел выяснить, как ни на что не годный человек мог бы стать удачливым шпионом, случай Румриха стал бы для этого отличной иллюстрацией. Этот шарлатан и пройдоха стал блестящим разведчиком и в течение двадцати месяцев, с мая 1936-го по февраль 1938 года был одним из лучших агентов Файффера, руководителем шпионской группы «Краун». Он и сам находил информацию, но чаще отвечал, и обычно успешно, на все более сложные запросы Файффера о «численности и дислокации вооруженных сил США на восточном побережье».
