Сергей Бушуев - Водитель трамвая
— Ну что притихли? — строго обратилась она к нам, слегка улыбнувшись. — Боитесь? А ты чего стоишь?
Данный вопрос оказался напрямую адресован Фролову, и впрямь в растерянности замершему возле водительского кресла.
— Садись… не стесняйся…
Володя незамедлительно внял её приглашению, и несколько неловко опустился на сидение.
Выглядел он довольно потешно. В первую очередь, оттого что не знал куда смотреть и с чего начать. Молодой человек вертелся, покашливал, и ёрзал на сидении, напустив на себя важно-озабоченный вид, и не обращая внимания на сыпавшиеся сзади многочисленные насмешки, произносимые, впрочем, вполголоса. Морозова в это время ушла зачем-то в конец салона и чем-то громыхала полностью поглощённая своим занятием. Остальные участники событий, и автор этих слов в их числе расположились неподалёку на сидениях, живо обсуждая между собой, как далеко удастся уехать Фролову, и не хватит ли его по дороге инфаркт. Данный вопрос, судя по тревожному выражению его лица, занимал обсуждаемого не меньше нашего. Наверняка про себя он говорил нечто вроде: «Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!» А активнее всех выражал сомнение по поводу водительских навыков Фролова Николаев Гена.
Между тем, наставница вернулась, и, встав рядом с новоявленным водителем, произнесла:
— Ну что, включай управление. Сам по себе он вряд ли поедет.
— Хорошо, — молвил в ответ глухим упавшим голосом Володя. — А где? Я что-то забыл…
— А вот тут — вверху. Видишь? И вы все посмотрите, — обратилась она уже к нам, обернувшись, — чтобы потом не спрашивали по сто раз. Идите, посмотрите.
Мы вновь послушно рассредоточились вокруг кресла с сидящим на нём Фроловым.
— Вот здесь включатель управления… — продолжала она, — включать его необходимо так: поворачиваете ручку по часовой стрелке до конца. Не дёргая… плавно. Но сильно. Как только вагон заработает — отпускайте.
Я наблюдал за всеми действиями, производимыми на пульте управления с интересом, хотя признаюсь — до конца так и не верил в возможность стать водителем трамвая. Уж больно необыкновенным казалось мне данное предприятие. Я — и водитель трамвая! Да чушь это собачья! Такого не может быть! Однако, неутомимое будущее, наступающее всегда быстрее чем кажется неопровержимо доказало: ещё как может!
Тем временем, Фролов, повинуясь понуканиям, и сопровождаемый зловредными, но неизбежными комментариями, повернул ручку управления, и трамвай затарахтел. Примерно так: ву — у — у — а — а — у… Владимир просиял. Получилось.
— Ну что, молодец, — подбодрила его Морозова стоявшая возле пульта. — Давай теперь включай реверс. Он находится слева от тебя… да-да… вон тот… самый верхний чёрный включатель… давай, также его по часовой стрелке… только не дави. С ним всё намного проще.
Тут необходимо внести кое-какие пояснения. Я имею в виду относительно того самого реверса. Наставница была совершенно права, когда говорила что включается он просто. Его достаточно было просто повернуть. Но сам по себе агрегат являлся куда как более сложным. И не поняв — как он функционирует, а самое главное, к каким последствиям может привести малейшая небрежность при обращении с ним, читатель, я боюсь, будет лишён представления о многих аспектах и тонкостях, имеющих место в работе водителя трамвая. Попытаюсь объяснить как всегда: чётко, доступно и внятно. Без прикрас и ненужного словоблудия.
Для того чтобы трамвай сдвинулся с места необходимо выполнить четыре основных действия: включить аккумуляторную батарею, поднять пантограф, включить управление, повернув чёрную ручку на пульте и последнее — включить реверс. Если сделать всё вышеперечисленное за исключением последнего — вагон не сдвинется с места, как его ни проси. Хоть встань перед ним на колени, хоть заклинай, хоть обещай переплавить. Что из себя представляет реверс? Слева от водительского кресла, сбоку, на уровне зада или чуть выше (всё зависит от индивидуального подхода, ибо задницы к счастью у всех разные, как и водительские сидения), расположены три чёрных ручки, прикреплённые к стенке кабины. Два нижних включателя это калорифер и печи в салоне. У калорифера три деления: первое — просто вентилятор гоняющий воздух, второе обогрев кабины градусов до двадцати, и третье — последующее нагревание атмосферы где-то до тридцати пяти. Всё опять-таки зависит от вагона и степени его обветшалости. Замечу сразу: тепло по салону начнёт распространяться лишь в том случае, если водитель соизволит поставить калорифер на третью позицию. На второй никакого тепла в салоне не ждите. Поэтому, если, к примеру, вам не повезёт и холодной зимой трамваем, в который вы войдёте, будет управлять синекожий любитель зимних купаний, и вообще давний закалённый морж, то вы рискуете испытать те же ощущения, что и нализавшийся спирта алкаш, угодивший на сон грядущий в гостеприимный вытрезвитель. Ведь для того чтобы стёкла в кабине не замёрзли водителю вполне достаточно второго деления, а с него пользы для пассажиров как увы — мне от соседей…
И всё бы ничего, если бы данные ручки зачастую не были совершенно одинаковыми и не располагались так близко друг от друга. А дело вот в чём. Представьте себе: вы водитель трамвая. Нет, безусловно, я вам подобной гадости не желаю! Не дай Бог! Просто, на минутку вообразите. В качестве художественного образа. И вы едете по своему маршруту. Осень там поздняя, или даже зима, галки какие-нибудь на ветках смердят, коты облезлые по дворам бродят — а вы мимо так и едете! — снег искрится или метель завывает, как нарядчица когда ты выходишь с больничного, по рации сообщают, дескать, опять где-то всем скопом встали из-за аварии, или кого-то сбили, словом — благодать! Чувствуешь окрыление и восторг! В кабине тепло. Работает калорифер, чья ручка заботливо поставлена вами на третью позицию. И вдруг перед вами выскакивает, к примеру — ребёнок. (Тот самый, на каникулах который). Выскакивает прямо на рельсы. А вы идёте на скорости. Ну, выскочил, вы притормозили. Он убежал, вы поехали дальше. Но всё произошло неожиданно (как обычно и происходит), и вам становиться жарко. Ну, вот так организм реагирует на стрессы, ничего нового. А вы ещё под впечатлением от озорника — мальчонки, что б ему только двойки ставили и вместо института в ПТУ учили! Так вот: вам жарко, ваша рука сама собой тянется к ручке калорифера и поворачивает (автоматически, заметьте!) на одну позицию вверх. Дабы вы не начали театрально трепать на себе ворот и твердить голосом Фаины Раневской: «мне дурно». Калорифер гудит, как и прежде, и кажется — ничего не изменилось. Ничего не щёлкнуло, ни замкнулось. Порядок! И вы об этом даже не думаете. Вы поглощены дорогой, наблюдением за придурками на ней расплодившимися, и даже спор в салоне пожилых пассажиров о том что «Путин не более чем пешка в руках олигархов» вызывает лишь мысль: какого чёрта я тут делаю? Дальше вы подкатываете к остановке, нажимаете привычным движением на педаль тормоза… а его нет! Просто нет и всё!
«Юз собака! — думаете вы. — Опять подхватывает! Рельсы наверно обледенели…»
И начинаете «растормаживать» вагон, проносясь на всех парах мимо остановки, быстро нажимая на ходовую педаль, и следом снова на тормоз. А его нет опять. И лампа колодочного тормоза не загорается! Что за хреновина?!
Вы опять жмёте на ход и на тормоз. Та же история. А между тем вы на ходу. И с полным комплектом пассажиров. Некоторым даже очень хочется выйти. Может им даже хочется по быстрее попасть домой, и разогреть в микроволновке окоченевшую курицу облепленную кусками прилипшего жира. А вы их везёте дальше. К светлому будущему, обещанное Хрущёвым.
В салоне поднимается буза. Крик, и прочий стихийный несанкционированный митинг. Организаторы — знаю по опыту — находятся сразу же. Троцкисты — бухаринцы, зародившиеся при старом режиме. Нашли место для выступлений!
А трамвай летит!
— Стой баран тупорылый! — слышны крики недобитой «контры». — Куда погнал? Уснул что ли?
— Да небось опять всю ночь «квасил», — вторит ему грубый пропитой голос «знатока» данного дела. — Вот и спит на ходу. Эй, просыпайся.
С этими словами «знаток» стучит в кабину. И прибавляет, так что становиться слышно каждому:
— Тормозить пора красотуля! Не то в Китай улетим.
— Ну вот куда разогнался! — слышен возглас откуда-то сбоку.
Раздаётся девичий смех, его подхватывает несколько прочих, и общий хохот катится по вагону до самого последнего сидения. Гогочут явно те, кому выходить не надо. Им весьма нравиться что остальным — кому выходить надо, придётся топать назад пешком.
Между тем вы начинаете понимать, проехав ещё метров тридцать причину отсутствия тормоза. Опускаете взгляд вниз, и внимательно смотрите на поставленный в ноль реверс. Вот оказывается в чём дело! — хлопаете вы себя по лбу, порывисто щёлкаете ручкой реверса вперёд, и быстро жмёте на педаль тормоза. Вагон резко останавливается, вызывая очередную бурю возмущения разгорячённых пассажиров с бочкоподобными голосами.
