KnigaRead.com/

Алла Ярошинская - Чернобыль. Большая ложь

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Алла Ярошинская, "Чернобыль. Большая ложь" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Мое выступление было напечатано в первом же номере независимой газеты «Голос», редактором которой стал народный депутат Украины Яков Зайко. (Кстати, ее первый номер вышел только тогда, когда в Житомире на площади Ленина перед обкомом партии собралось несколько тысяч граждан, с требованием снять арест с тиража газеты, наложенный на нее по указке партийного органа области.)

А первым официальным документом за всю постчернобыльскую жизнь, в котором прямо было сказано о действительно существующем режиме секретности последствий аварии, стала резолюция совместного заседания трех комитетов Верховного Совета СССР – по охране здоровья народа, по экологии и рациональному использованию ресурсов, по делам женщин, охране материнства и детства. Спустя три года после взрыва. В ней говорилось: «В течение первых двух лет после аварии обобщенная медицинская и дозиметрическая информация была закрытой». И сразу же давалось поручение: «Минздраву СССР и АМН СССР обеспечить гласность по радиационной обстановке во всех регионах, пострадавших от ЧАЭС, и снять грифы секретности и „ДСП“ (для служебного пользования. – А.Я. ) с материалов по общей заболеваемости в пострадавших регионах». Но и здесь, в этом важнейшем документе, есть серьезная неточность, которую, я уверена, удалось протащить депутатам от аппарата. Не два, а три года информация была тотально закрытой. Только накануне I съезда народных депутатов СССР, 24 мая 1989 года, было принято постановление правительства о том, чтобы кое-что рассекретить. Не сомневаюсь, это было сделано только из опасения праведного депутатского гнев, который мог возникнуть (и таки возник!) на съезде.

Пламя сбили, но угли тлели.

Глава б ПРЕСТУПЛЕНИЕ БЕЗ НАКАЗАНИЯ

Сразу после съезда народных депутатов СССР в Народичах состоялся сход, на котором мне вручили обращение к Верховному Совету СССР: «…Вот уже четвертый год мы живем в постоянной тревоге за судьбы детей, за свои судьбы. Почти весь район оказался в зоне жесткого контроля. Вся продукция, выращенная на нашей „грязной“ земле, непригодна к употреблению. Уровни радиоактивности превышают предельно допустимые нормы для проживания людей.

Боль наша – дети, их здоровье. И это вызывает серьезные опасения. У большей части детей отмечается поражение щитовидной железы. Резко возросли хронические заболевания, глазная патология. Сонливость детей, невосприимчивость их на занятиях в школе, головные боли, жалобы на боли в ногах особо беспокоят родителей, тревожит рост онкозаболеваний у взрослых. Наши обращения в различные республиканские и союзные инстанции не находят понимания и поддержки.

…Мы требуем обеспечить гарантии сохранения здоровья, социальной защищенности населения Народичского района в условиях, сложившихся после аварии на Чернобыльской АЭС. С этой целью: отселить людей из населенных пунктов, где уровни радиоактивного загрязнения превышают предельно допустимые нормы; предоставить право семьям (в первую очередь с детьми) переселиться в чистые зоны с получением жилья; перевести все население района на чистое питание с введением соответствующего коэффициента доплаты, включая пенсионеров; увеличить продолжительность отпуска населению района. Утверждено на сходе граждан 17 июня 1989 года».

Я отвезла это обращение на первую сессию Верховного Совета СССР и вместе со своим депутатским запросом вручила его первому зампредседателя А. И. Лукьянову. Я позволю себе процитировать его полностью. Это важно.

«Во время работы съезда я публично передала в президиум съезда видеопленку о происходящем в зоне, подвергшейся радиации в Житомирской области, с просьбой показать ее всем народным депутатам. К сожалению, президиум к этой просьбе не счел возможным прислушаться.

Вместе с тем, в Народичском районе (частично – еще в четырех – Лугинском, Коростенском, Овручском и Олевском) сложилась достаточно сложная радиационная обстановка. Согласно официальным документам, в районе увеличилось число различных заболеваний, в том числе и онкологических. На фермах колхозов рождаются мутанты. Уровень радиации местами превышает естественный фон в 100–160 раз. И здесь живут люди.

Значительная часть сельхозугодий приходится на земли, в которых содержится от 40 до 200 кюри радиоактивного цезия на километр. Предельно допустимая норма – 40 кюри. По заключениям специалистов выселять нужно не менее двенадцати сел района. В то же время в строительство в местах особо жесткого режима радиации вкладываются все новые и новые деньги. Из вновь построенных домов для переселенцев в зоне радиации нужно выселять людей. В новое строительство уже вложено более 100 миллионов рублей.

После съезда жители Народичского района пригласили меня на свой сход. Здесь было принято обращение схода к Верховному Совету СССР. Сход уполномочил меня передать его по назначению, а также внести в Верховный Совет этот депутатский запрос:

1. Кто принял решение строить новые дома, школы, детсады в зоне жесткой радиации?

2. Кто понесет персональную ответственность за то, что десятки тысяч людей три года жили в неведении о радиоактивном загрязнении, и до сих пор настоящее положение дел содержится в тайне?

3. Когда конкретно и какие села Народичского и других районов будут наконец выселены в экологически чистые места?

4. В связи с тем, что четырем тысячам народичских детей, а также детям других районов, пораженных радиацией, необходимы обследование, лечение, отдых в „чистой“ зоне, прошу Верховный Совет СССР принять решение о передаче всех лечебно-санаторных учреждений 4-го Управления Минздрава СССР на Украине, в том числе и в первую очередь в Житомире, этим многострадальным детям. (Эти учреждения в то время принадлежали КПСС, и в них бесплатно лечилась ее руководящая верхушка.) <…>

6. Прошу также Верховный Совет СССР ответить на мой депутатский запрос, огласив его в течение работы этой сессии».

Несмотря на Закон о статусе народного депутата СССР, согласно которому запросы депутатов должны оглашаться, это сделано не было. Его просто передали в Совет министров СССР Николаю Ивановичу Рыжкову. Через две недели Николай Иванович сделал по нему такое распоряжение: «Тов. Марьину В. В. Прошу Вас переговорить с депутатом т. Ярошинской и рассмотреть поставленные в ее письме вопросы при подготовке соответствующих предложений». Вот и весь ответ. В этом факте – отношение наших властей предержащих к пострадавшим от взрыва в Чернобыле. Мы и так надоели им своими письмами, просьбами, мольбами, обращениями, а тут еще и депутатский запрос. Не слишком ли? Когда я получила этот, с позволения сказать, «ответ» от главы нашего правительства, видимо, по аналогии вспомнилась та самая заказная статья журналиста Владимира Базельчука в газете «Радянська Житомирщина», в которой он упрекал переселенцев, что им, дескать, новые дома построили, а они еще и жаловаться вздумали. Что там, внизу, что здесь, наверху, логика оказалась одинакова. На этом и держалась столько лет вся тоталитарная система.

И все же я пошла в Бюро по топливно-энергетическим ресурсам при Совете министров СССР к зампредседателя В. В. Марьину, члену Правительственной комиссии по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Он пригласил на беседу также заведующего отделом Бюро В. Я. Возняка и старшего специалиста Ю. В. Дехтярева.

Владимир Владимирович Марьин рассказал, что решение о том, где именно строить дома для переселенцев, в 1986 году принимали исключительно местные власти, что отселение жителей двенадцати сел планируется провести в 1990–1993 годах. Собеседники горячо убеждали меня, что никаких запретов и засекречиваний данных о последствиях этой трагедии… не было (!). Они серьезно говорили о том, что любой крестьянин мог получить в своем сельсовете любую информацию.

Это была бессовестная ложь высокого должностного лица. Когда же я ссылалась на запретительные распоряжения (в том числе и Правительственной комиссии, членом которой являлся также В. В. Марьин), он отвечал, что они утратили силу (!). По меньшей мере странно, что я, журналист, сначала по крупицам собирала засекреченную информацию, потом почти три года не могла нигде опубликовать статью о ситуации в Народичском районе, а вот ведь, оказывается, каждый колхозник запросто мог получить любые интересующие его сведения. Лгал товарищ Марьин, лгал – решение об упразднении запретительных постановлений (и то далеко не всех) было принято, как я уже упоминала, буквально за день до открытия I депутатского съезда горбачевского призыва. И сделано это было исключительно из страха перед гласностью, которую неизбежно несли с собой новые депутаты.

Беседы в недрах Совмина СССР оставили тяжкое, гнетущее впечатление. Я поняла, что хрупким попыткам огласки информации о последствиях аварии, которые появились после съезда народных депутатов, еще долго будут перекрывать кислород. Ведь ни заключения врачей, ни официальные документы, которые я показывала, там никого не интересовали. У них были свои заключения и свои документы – «удобные». («У вас – свои документы, – говорили они, – у нас – свои».) Мои собеседники зомбировали меня фразой, что здоровью людей ничто не угрожает.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*