Уильям Ширер - Крах нацистской империи
На Западе была быстро освобождена Франция. Вновь сформированную 3-ю армию возглавил генерал танковых войск Паттон, который по напористости и умению схватывать ситуацию напоминал американцам Роммеля периода африканской кампании. После захвата 30 июля Авранша Паттон покинул Бретань, так и не осуществив планов по ее захвату, и начал большую операцию по обходу немецких войск в Нормандии, двинувшись на юго-восток к Орлеану на Луаре, а затем на восток, к Сене, южнее Парижа. К 23 августа его войска вышли к Сене юго-восточнее и северо-западнее столицы, и через два дня великий город, слава Франции, был освобожден после четырех лет немецкой оккупации. Когда французская 2-я танковая дивизия генерала Жака Леклерка и американская 4-я пехотная дивизия ворвались в Париж, они обнаружили, что власть в большей части города уже находится в руках отрядов французского Сопротивления. Они увидели также, что мосты через Сену, многие из которых являлись настоящими произведениями искусства, уцелели[278].
Остатки немецких армий во Франции начали отход по всему фронту. Победитель Роммеля в Северной Африке, Монтгомери, произведенный 1 сентября в фельдмаршалы, преодолев за четыре дня 200 миль, перебросил свою канадскую 1-ю армию и английскую 2-ю армию из района нижнего течения Сены в Бельгию. Брюссель сдался на милость победителя 3 сентября, Антверпен — на следующий день. Наступление было настолько стремительным, что немцы не успели взорвать в Антверпене портовые сооружения. Для союзников это оказалось хорошим подарком, поскольку этому порту, как только расчистили подступы к нему, суждено было стать главной базой снабжения англо-американских армий.
Также стремительно продвигалась в юго-восточную часть Бельгии, обходя южнее англо-канадские силы, американская 1-я армия под командованием генерала Ходжеса. Она вышла на реку Маас, откуда в мае 1940 года начался сокрушительный немецкий прорыв, и овладела укрепленными районами Намюра и Льежа, где немцы не успели даже организовать оборону. Еще южнее 3-я армия Паттона овладела Верденом, окружила Мец, вышла к реке Мозель и около Бельфорского перевала соединилась с франко-американской 7-й армией, которая под командованием генерала Александра Пэтча высадилась 15 августа на Ривьере в Южной Франции и стремительно двинулась на север через долину Роны.
К концу августа немецкие армии на Западе потеряли 500 тысяч человек, половина из которых была взята в плен, а также почти все танки, артиллерию и грузовики. Мало что осталось для защиты фатерланда. Широко разрекламированная линия Зигфрида фактически была не укомплектована личным составом и не имела орудий. Большинство немецких генералов на Западе считали, что пришел конец. «Не было больше наземных сил, не говоря уже о воздушных», — отмечает Шпейдель. «Для меня война закончилась в сентябре», — говорил после войны следователям союзников Рундштедт, восстановленный 4 сентября в должности главнокомандующего войсками на Западе.
Но она не закончилась для Адольфа Гитлера. В последний день августа он отчитывал в ставке нескольких генералов, пытаясь вселить в них новые силы и надежды.
«В случае необходимости мы будем сражаться на Рейне. Не имеет значения где. Как сказал Фридрих Великий, при любых обстоятельствах мы будем сражаться до тех пор, пока один из наших ненавистных врагов не выдохнется и не откажется от дальнейшей борьбы. Мы будем сражаться, пока не добьемся мира, который обеспечит существование германской нации еще на пятьдесят или на сто лет и который прежде всего не запятнает нашу честь во второй раз, как это произошло в 1918 году… Я живу лишь для продолжения этой борьбы, так как знаю, что, если за ней не будет стоять железная воля, она обречена».
После разноса, устроенного генеральному штабу за недостаток железной воли, Гитлер поведал генералам о некоторых причинах своей упрямой веры:
«Наступит время, когда разлад между союзниками станет настолько серьезным, что произойдет разрыв. Все коалиции в истории рано или поздно разваливались. Главное — это ждать подходящего момента, не считаясь ни с какими трудностями».
На Геббельса была возложена задача проведения «тотальной мобилизации», а Гиммлер, новый командующий армией резерва, приступил к формированию 25 дивизий ополчения для обороны западных границ. Несмотря на, все планы «тотальной войны» для нацистской Германии, ресурсы страны не были тотально мобилизованы. По настоянию Гитлера в течение всей войны производство товаров народного потребления сохранялось на поразительно высоком уровне — якобы для того, чтобы поддерживать высокий моральный дух. И он препятствовал осуществлению планов, разработанных еще до войны, согласно которым к работе на предприятиях следовало привлекать женщин. В марте 1943 года, когда Шпеер хотел было мобилизовать женщин для работы в промышленности, он заявил: «Принести в жертву самые дорогие для нас идеалы — слишком дорогая цена». Нацистская идеология учила, что место немецкой женщины дома, а не на фабрике, посему домом она и занималась. За первые четыре года войны, когда в военном производстве Великобритании было занято 2,25 миллиона женщин, в Германии на таких же работах было занято лишь 182 тысячи женщин. Число женщин, служивших домашней прислугой — 1,5 миллиона, оставалось неизменным на протяжении всей войны.
Теперь, когда враг стоял у ворот, нацистские главари взялись за дело. В армию были призваны все подростки в возрасте от 15 до 18 лет и мужчины от 50 до 60 лет. В поисках рекрутов прочесывались университеты и средние школы, учреждения и предприятия. В сентябре — октябре 1944 года для армии удалось мобилизовать 0,5 миллиона человек. Но никто не посмел предложить заменить их на предприятиях и в учреждениях женщинами. Альберт Шпеер, министр вооружения и военного производства, выразил Гитлеру протест в связи с призывом в армию квалифицированных рабочих, что серьезно сказывалось на выпуске оружия.
Со времени наполеоновских войн немецким солдатам не приходилось оборонять священную землю фатерланда. Во всех последующих войнах Пруссии или Германии захватывались и опустошались земли других народов. Теперь на головы солдат, теснимых врагом, обрушились потоки призывов и воззваний.
Солдаты Западного фронта!
…Я надеюсь, что вы будете оборонять священную землю Германии… до последнего вздоха!
Хайль фюрер!
Фельдмаршал фон Рундштедт
Солдаты группы армий!
…Пока мы живы, ни один из нас не отдаст ни пяди немецкой земли… Тот, кто отойдет без боя, — предатель своего народа.
Солдаты! На карту поставлена судьба нашей родины, жизни наших жен и детей.
Наш фюрер, наши дорогие и близкие исполнены веры в своих солдат…
Да здравствует наша Германия и наш любимый фюрер!
Фельдмаршал Модель
Тем не менее, когда запахло паленым, резко возросло число дезертиров, и Гиммлер принял решительные меры, чтобы воспрепятствовать этому. 10 сентября он издал приказ:
«Отдельные ненадежные элементы, очевидно, считают, что война для них закончится, как только они сдадутся врагу… Каждого дезертира… ждет справедливое возмездие. Более того, его недостойное поведение повлечет за собой самые серьезные последствия для его семьи… Ее немедленно расстреляют…»
Некий полковник Гофман-Шонфорн из 18-й гренадерской дивизии довел до сведения своей части следующее:
«Из наших рядов дезертировали изменники, перейдя на сторону врага… Эти ублюдки выдали важные военные тайны… Лживые еврейские клеветники насмехаются над вами, в своих книжонках подбивая и вас стать ублюдками. Пускай себе изрыгают яд… Что же касается презренных предателей, позабывших о чести, то пусть они знают, что за их измену сполна заплатят их же семьи».
В сентябре произошло то, что скептически настроенные немецкие генералы называли «чудом». Для Шпейделя это был «немецкий вариант» французского чуда на Марне в 1914 году. Внезапно грозное наступление союзников застопорилось. Среди союзных командующих, начиная от генерала Эйзенхауэра и ниже, по сей день ведутся споры, почему оно застопорилось. Для немецких же генералов это было просто необъяснимо. Ко второй неделе сентября американские армии вышли к границам Германии в районе Ахена и реки Мозель. В начале сентября Монтгомери убеждал Эйзенхауэра передать все запасы и резервы англо-канадским армиям, а также американским 9-й и 1-й армиям для развертывания широкого наступления на севере под его командованием. Это позволило бы быстро прорваться к Руру, лишить немцев их главного арсенала, открыть путь на Берлин и положить конец войне. Эйзенхауэр предложение отклонил[279]. Он хотел наступать к Рейну на широком фронте.
