Герберт Фейс - Черчилль. Рузвельт. Сталин. Война, которую они вели, и мир, которого они добились
На заключительном этапе составления документа было лишь оговорено, что пять правительств, имеющих постоянные места в Совете Безопасности, перед конференцией Организации Объединенных Наций, на которой должен быть обсужден вопрос обеспечения механизма опеки, должны обязательно провести предварительное совещание. Однако следовало понимать, что такая опека могла быть применена только: к подмандатным территориям Лиги Наций, к территориям, отнятым у противника во время все еще идущей войны, и к территориям, которые добровольно захотят подвергнуться опеке.
Таким образом, все вопросы, стоявшие на пути созыва конференции, на которой предстояло составить и утвердить Хартию Организации Безопасности, могли быть решены. Американское правительство предложило провести ее не позднее апреля в Соединенных Штатах. Возражений не последовало. Тут же был одобрен текст приглашений, а также назначено время и место проведения конференции: 25 апреля, Сан-Франциско.
Конец конференции был слишком поспешным. Сталин, узнав, когда президент планирует уезжать, усомнился, смогут ли они к этому времени должным образом завершить работу. Рузвельт ответил, что, хотя у него намечена встреча с тремя королями, если нужно, он останется еще на один день. Конференция уложилась в график ценой принятия неожиданных, порой двусмысленных решений по нерешенным вопросам, поручения некоторых вопросов министрам иностранных дел и работы редакторов день и ночь. без перерывов на еду.
Прояви президент больше терпеливого упрямства, может быть. некоторые соглашения выглядели бы более ясными и были направлены в пользу западных государств. Но повлияло бы это на последовавшие события, такие, как высадка нашего десанта в Китае и Маньчжурии?
Членам американской делегации, часто видевшим президента, в конце конференции он не казался ни больным, ни утомленным. Все замечали, что он уставал к концу совещаний и, похоже, стал избегать длительных дебатов, но решения не обременяли его. Как им. так и Сталину он объяснил причину своего быстрого отъезда нежеланием отсутствовать в стране дольше намеченного времени. Ведь ему еще предстояло морское путешествие на Дальний Восток. Он не хотел оставаться вдали от конгресса, своего народа и армии, но. когда Черчилль в последний раз увидел его в гавани Александрии! перед отправлением «Куинси» на родину, президент показался ему «отстраненным и болезненным». По-видимому, настолько отстраненным, написал он позже, что «я почувствовал: жить ему осталось совсем недолго».
Однако по завершении конференции он радовался вместе с Черчиллем и Сталиным не только результатам проделанной работы, но и чувству личной причастности к достижению общей цели. Все трое согласились: добрая воля и единство внутри коалиции снова выдержали серьезную проверку. Тосты, произнесенные на банкете, данном Сталиным вечером 8 февраля, когда работа конференции еще шла полным ходом, насмешливым эхом отразились в отчете.
Рузвельт в ответном тосте похвалил семейную атмосферу, царившую на этом обеде, и пожелал, чтобы такие же отношения и в будущем связывали все три страны. Ответный тост Сталина, обращенный к альянсу, был более сдержанным. Он отметил, что не так уж трудно сохранять единство во время войны, поскольку всех связывает единая цель. Трудные времена настанут после войны, когда союзников могут разделить разные интересы. Но в заключение он выразил уверенность, что альянс, за будущее которого он пьет, выдержит и это испытание. Долг всех сидящих за этим столом – приложить все силы, чтобы и в мирное время отношения союзников сохранились такими же крепкими, как во время войны.
Черчилль заговорил о будущем. Все они стоят на вершине холма. с которого открывается блестящий вид будущих возможностей. В современном мире функция руководства заключается в том, чтобы вести людей на просторные, солнечные равнины мира и счастья. Он считает, что такая награда для них доступнее, чем когда-либо в истории, и произойдет великая трагедия, если они из-за инерции или беспечности позволят ей выскользнуть из рук. История никогда им этого не простит!
ДВЕНАДЦАТЫЙ ПЕРИОД
После Ялты: трения внутри коалиции из-за расширения Советским Союзом сферы своего влияния
Совместные наступления в Германии, намеченные в Ялте, шли с сокрушительной мощью. Ко второй половине марта все немецкие войска к западу от Рейна были разбиты, кроме сил, сгруппированных южнее Мозеля. Сначала, при неожиданном везении, в Ремагене, а затем и на всей протяженности Рейна американские дивизии форсировали реку. Несколько сотен тысяч немецких солдат сдались в плен. Немецкие бронетанковые дивизии потеряли значительную часть своего состава и остались без боеприпасов. Немецкая авиация едва могла держать оборону, не говоря уже о наступательных операциях. Из-за прерванных путей прекратилось снабжение нефтью и армия осталась без горючего. Транспорт внутри разрушенной страны не действовал.
Передовые части армии в миллион человек под командованием генерала Монтгомери 23 марта начали свой основной бросок севернее Рура и через Рейн. В результате этого наступления они должны были прорваться через Северную Германию к Любеку. Пока эта армия продвигалась вперед, американские дивизии (1-я армия Брэдли) стремительно подходили к Руру с юга, и к концу марта этот регион и защищавшие его 300 000 немецких частей были окружены. Хотя еще кое-где предстояли тяжелые бои местного значения, Западного фронта Германии фактически не стало.
На Восточном фронте советские войска остановились вдоль Одера примерно в тридцати пяти милях от Берлина и ждали благоприятной погоды и подкрепления, чтобы начать финальное наступление. На других участках фронта Красная армия вела бои местного значения. Немцы сосредоточили десять бронетанковых дивизий северо-восточнее озера Балатон в Венгрии, и они были разгромлены. Они сконцентрировали свою оборону в районе Братиславы, но и та продержалась недолго. У них еще было шестнадцать дивизий в Латвии, но их было невозможно перебросить вместе с артиллерией. Балтийское побережье на востоке было очищено, а Данциг взят к концу марта. Когда Гарриман 31-го числа спросил Сталина, считает ли тот, что Красная армия теперь может снизить темп, Сталин ответил, что перспективы для наступления сейчас лучше, чем он ожидал, потому что половодье в этом году настало рано и теперь дороги подсыхают. Маршал добавил, что, по его мнению, немцы. вероятно, сосредоточат свои последние силы в горах Западной Чехословакии и Баварии.
Американские наблюдатели заметили, что во время этого триумфального шествия Красной армии советская пресса уделяла мало места и внимания действиям союзников на Западном фронте, если не считать привычных сообщений ТАСС на последних страницах, резюмирующих ежедневные коммюнике штаба Верховного Командования. Рядовых советских граждан не извещали о том, какие операции проводятся на западе, и они были бы удивлены, если бы узнали, что ущерб, нанесенный западными силами, сравним с действиями Красной армии.
Хотя в Ялте Сталин одобрил практику консультаций между советскими и союзными военными штабами, проводимых через американские и британские военные миссии в Москве, это не наладило легких контактов между ними. Советские военные власти продолжали медлить с ответами на требования или предложения о сотрудничестве, а когда отвечали, то обычно уклончиво или отрицательно. Сталин и его военачальники, похоже, были довольны планами кампании, составленными в Ялте, и согласованными и бесконфликтными действиями союзников на востоке и западе. Они не проявили никакого интереса к принятию заранее подготовленного решения о дальнейшем продвижении советских и западных войск и месте их встречи. Как обычно, когда у них не было жалоб, они предоставили решить это Западу.
Хотя победа приближалась, разногласия между западными союзниками и Советским Союзом по многим важным вопросам и аспектам будущего Европы становились все острее. Например, по судьбе послевоенной Германии; по зонам оккупации в Австрии; составу правительства Польши и очертаниям ее будущих границ; доле, предоставленной Соединенным Штатам и Великобритании в контроле над Венгрией, Румынией и Болгарией.
Переговоры по многим из этих вопросов становились все более острыми. Прилив доверия, нахлынувший на участников конференции в Ялте, быстро отступал. Сталин стал сомневаться, правильно ли американцы и британцы ведут войну, и пришел в негодование от их попыток сохранять свое влияние во всех регионах вблизи советских границ. Западным союзникам казалось, что под влиянием чар победы русские становятся безразличными к обещаниям, данным в трудные времена.
Американское и британское правительства признавали, что решимость Советского Союза не допустить в странах, расположенных вблизи его границ, прихода к власти враждебных элементов не лишена справедливого основания. Такая предосторожность до некоторой степени оправдывалась необходимостью защитить советские оккупационные силы. Американские и британские власти с такой же тревогой наблюдали за политическими переменами в освобожденных странах Запада – Италии, Греции, Франции и Бельгии. Неточное определение принципа свободы выбора зашло в тупик. Американцы и британцы соглашались, что советские руководители имеют историческое право препятствовать образованию в соседних странах правительств, тяготеющих к западным ценностям. Со своей стороны, в СССР, похоже, понимали, что британское и американское правительства должны препятствовать приходу к власти коммунистических элементов в освобожденных странах близ Атлантики.
