Е. Османов - Японский шпионаж в царской России
Засим, ввиду возможности проникновения злоумышленников и на товарные поезда для выбрасывания с таковых самовзрывных патронов, — начальник Самарского жандармского полицейского управления находит необходимым останавливать перед вышеупомянутыми мостами для осмотра и все товарные поезда.
Вследствие вышеизложенного, имею честь уведомить ваше превосходительство, что, так как осмотр всех товарных поездов перед проходом таковыми семи главных мостов неизбежно будет занимать слишком много времени и значительно повлияет как на уменьшение пропускной способности перегонов, на коих расположены означенные мосты, так и на общей пропускной способности дороги, допущение чего, при настоящем весьма значительном скоплении на Самаро-Златоустовской железной дороге всякого рода грузов, подлежащих немедленной вывозке, и при необходимости выполнения в то же время усиленного воинского движения на Дальний Восток, — представлялось бы едва ли возможным.
Если же при этом, для последовательности в деле охраны мостов на Сибирской, Забайкальской и Китайской Восточной железных дорогах, пришлось бы ввести такой же порядок осмотра перед главными мостами всех товарных поездов и на этих дорогах, то является совершенно ясным, что пропускная способность всего Сибирского пути весьма значительно уменьшилась бы, что при настоящих военных обстоятельствах отнюдь допущено быть не может.
Кроме сего, осмотр перед мостами всех товарных поездов, помимо вышеизложенных неудобств, повлек бы за собою необходимость значительного увеличения числа воинских чинов, находящихся ныне на охране мостов, для размещения коих пришлось бы строить новые бараки, так как ныне устроенных было бы недостаточно.
Признавая в то же время некоторую основательность опасений за возможность проникновения злоумышленников в товарные поезда, и необходимость более строгого наблюдения за таковыми, я, со своей стороны, полагал бы возможным установить — взамен остановки товарных поездов для осмотра у самых мостов, — производить таковой осмотр на станциях, предшествующих всем большим мостам, и хотя эта мера также повлекла бы за собою, кроме увеличения численности воинской охраны дорог, — некоторую задержку в движении, но не в той степени как при порядке осмотра товарных поездов у самых мостов.
По изложенным соображениям осуществление проектируемой начальником Самарского жандармского полицейского управления меры, со своей стороны, считаю невозможным, о чем имею честь довести до сведения вашего высокопревосходительства, для зависящих распоряжений, и покорнейше просить о последующем по настоящему делу почтить меня ответным отзывом.
Министр путей сообщения, статс-секретарь — подпись.
ЦГИА, ф. 6с/102, оп. 1, д. 20, 1905, л. 6–7.
Документ № 21 Сообщение чиновника особых поручений русского Министерства внутренних дел Мануйлова директору Департамента полиции3 мая 1905 года
Ввиду поступивших сведений о том, что Японский военный агент в Стокгольме полковник Акаши[[23] ] является руководителем шпионско-разведочной деятельности в Европе, мною было установлено за означенным японцем агентурное наблюдение, благодаря коему выяснилось, что он на сих днях прибудет по особо важному делу в Париж. Полковник Акаши, действительно, приехал в Париж 1 мая (н. ст.) и остановился в гостинице «Интернациональ», Авеню Иен, 60.
Для непосредственного наблюдения за Акаши мною было нанято в упомянутой гостинице помещение, смежное с комнатой этого военного агента, и я поселил туда одного из моих сотрудников. Благодаря такой организации, моему сотруднику удалось снять копию с письма, полученного Акаши 1 мая (н. ст.) следующего содержания:
«Господину Акаши, гостиница Интернациональ, Авеню Иена, 60. Париж. Париж, 1 мая 05.
Милостивый государь и друг.
В ответ на Ваше письмо сообщаю, что Вы можете рассчитывать на меня завтра во вторник у вас между 3 и 4 часами. В ожидании удовольствия беседовать с Вами, примите, милостивый государь, мои дружеские и горячие приветствия.
Деканози»
Ввиду вышеприведенного письма, я решил, при содействии прислуги устроиться так, чтобы лично слышать весь разговор между Деканози и Акаши.
Действительно, в назначенное время 2 сего мая в гостиницу явился Деканози, который велел доложить о себе, как об «Емпилове». Акаши встретил его как старого знакомого, и разговор сейчас же коснулся революционного движения в России. Акаши заметил, что его не удовлетворяет настоящая форма революционного движения, так как она совершенно расходится с теми планами, которые намечены были ими в предыдущих свиданиях как с ним, Деканози, так и с другими единомышленниками. На это Деканози возразил, что местные условия весьма часто, в силу вещей, видоизменяют заранее намеченные планы и что с этим обстоятельством волей-неволей приходится считаться. Главной помехой, по словам Деканози, является войско, которое самым слепым образом исполняет приказы правительства. Акаши заметил на это, что, по тем сведениям, которые были получены через посредство Деканози от офицера, в данное время в России всего от 400 до 500 тысяч войска и, по его мнению, если бы суметь сорганизовать стотысячную вооруженную толпу, то с уверенностью можно бы сказать, что при содействии общества эта вооруженная сила одержала бы победу над деморализованными солдатами. «Мы готовы, как вы знаете, — сказал Акаши, — помогать вам материально на приобретение оружия, но самое главное, чтобы движению этому не давать остывать и вносить, таким образом, в русское общество элемент постоянного возбуждения и протеста против правительства».
Затем разговор перешел на одного из сотрудников Акаши, живущего в Одессе, который, по его словам, крайне преувеличивает события. «Я решил ему платить еженедельно, дабы иметь возможность в каждую данную минуту прекратить с ним сношения; в этом духе прошу вас и со своей стороны ему написать».
За сим Акаши обратился с просьбой найти ему еще одного сотрудника на юге России, но с тем непременным условием, чтобы сотрудник этот был активным деятелем революционного движения. «Вы уж мне об этом писали, возразил Деканози, и я остановился на одном человеке, с которым я вас познакомлю через несколько дней в Берлине. Мы его, если он вам подойдет, оттуда отправим в Россию».
После сего Акаши вспомнил о двух сотрудниках, которые, под видом представителей торговых домов, недавно уехали в Россию и благополучно путешествуют, давая всевозможные сведения о происходящих событиях внутри империи.
Разговор переходит снова на революционное брожение, и Деканози самым подробным образом рассказывает своему собеседнику о многих событиях, происходящих на Кавказе, утверждая при этом, что к осени можно ожидать весьма крупных беспорядков в Тифлисе, Баку и Батуме, куда уже доставлено весьма значительное количество оружия. Акаши развивает ту мысль, что во всем этом движении необходимо, по возможности, не трогать частной собственности, дабы не раздражать общества, но направить все против самодержавного правительства. «Нужно, — сказал Акаши, — чтобы движение это в особенности носило характер анти-царский, а потому, по моему мнению, следовало бы громить имущество, принадлежащее Удельному Ведомству». «В этом направлении, — ответил Деканози, — кое-что уже начато в Таврической губернии».
По словам Акаши, в японскую миссию в Лондоне недавно явился некий Максимов, который предлагал Гаяши[[24] ] свои услуги, но посланник не пожелал войти с ним в сношения, поручив это дело ему, Акаши. Последний обратился к Деканози с просьбой в точности выяснить, кто такой Максимов и насколько искренно его предложение. Деканози заявил, что он Максимова знает за человека, образ жизни которого не внушает особого доверия, и он опасается, не является ли его шаг провокаторством. «Во всяком случае, в самом близком будущем, — добавил он, — я доставлю вам подробное о нем сведение».
Затем Деканози осведомился, имеются ли известия о Захаре или Шахере, о котором он давно ничего не слышал. Акаши ответил, что Шахер в России, присылает ему небольшие письма, но, ввиду его частых переездов, он опасается, как бы он не сделал какого-нибудь ложного шага.
Разговор коснулся, наконец, денежных затрат. Как я, так и мой сотрудник явственно слышали следующее: Деканози получает от Акаши на расходы и на разъезды 2050 франков в неделю. Потом до нас донесся шелест пересчитывавшихся бумаг, причем Акаши заметил: «Тут на 125 тысяч франков, но вы их разменяйте во Франции, но не заграницей, особенно не в Гамбурге, куда вы теперь поедете, так как Германское правительство очень зорко следит за иностранцами и размен такой значительной суммы может обратить внимание. И не меняйте их сразу».
