Владимир Хрусталев - Первая мировая. Во главе «Дикой дивизии». Записки Великого князя Михаила Романова
Ближайшие родственники Михаила Александровича, как положено, жалели его, считая, что он по своей наивности попал в сети расчетливой и опытной львицы. Великая княгиня Ксения Александровна в письме к матери от 29 декабря 1909 г. писала о брате:
«Мишкин уехал вчера в Орел. Он опять чувствовал себя не очень хорошо последние дни. – Боткин его слушал и осматривал и, кажется, нашел, что печень не в порядке и тоже нервы. Боюсь, что отчасти этому виной – эта мадам. Она его, наверное, мучает – требуя, чтобы он исполнял все ее капризы, и он (как всегда) gurs in ofonce. Но, в общем, он в духе и первое время имел отличный вид»[76].
Вдовствующая императрица Мария Федоровна пыталась урезонить младшего сына и постоянно напоминала ему о династическом долге. В феврале 1910 г. она писала Михаилу:
«Ты должен подавать всем хороший пример и никогда не забывать, что ты сын своего Отца. Это только из-за любви к тебе, мой дорогой Миша, я пишу эти слова, а не для того, чтобы огорчить тебя. Но иногда я так беспокоюсь за твое будущее и боюсь, что по причине своего доброго сердца ты позволяешь втягивать себя в какие-то бесполезные истории, и тогда ты кажешься не таким, какой ты на самом деле. Я прошу у Бога, чтобы Он сохранил тебя и управлял тобой и чтобы Он сохранил в тебе веру в Него»[77].
Михаил Александрович любил и чтил родителей, внимательно читал письма матери, но поступал так, как подсказывало ему сердце и по-своему понимаемого им исполнение долга, прежде всего долга чести перед любимой Наташей.
Появление на свет сына Георгия поставило перед Михаилом Александровичем новую проблему. Ведь он незаконнорожденный, а подобные дети никаких общественных прав не имели. Император Николай II вновь пошел навстречу просьбе младшего брата и подписал соответствующий указ:
«13 ноября 1910 г. – Царское Село.
Сына состоящей в разводе Натальи Сергеевны Вульферт, Георгия, родившегося 24 июля 1910 года, Всемилостивейше возводим в потомственное дворянское Российской Империи достоинство, с предоставлением ему фамилии “Брасов” и отчество “Михайлович”.
Правительствующий Сенат не оставит по сему предмету сделать надлежащее распоряжение.
На подлинном Собственною Его Императорского Величества рукою начертано “Николай”»[78].
Император не совсем доверял брату и установил за ним негласную слежку. Как свидетельствуют многочисленные архивные документы, эту слежку вели не только тайные агенты. В частности, в ней принимали участие приближенные Михаила Александровича и его секретарь.
Флигель-адъютант А.А. Мордвинов 7 октября 1910 г. сообщил министру Императорского двора В.Б. Фредериксу, что Михаил Александрович собирается поехать за границу инкогнито под именем графа М.А. Брасова. (Стоит пояснить, что имение великого князя в Орловской губернии называлось «Брасово».) Вскоре 10 октября того же года великий князь просил В.Б. Фредерикса исходатайствовать у императора Николая II новорожденному сыну Георгию наименоваться графом Георгием Михайловичем Брасовым. «По моим предположениям, – добавлял Мордвинов в конце своего секретного сообщения, – вероятно, в Вене к великому князю присоединится известная особа, и дальнейшее путешествие будет совершаться лишь с нею»[79].
Слежка велась как явным для Михаила Александровича образом, так и с помощью тайной агентуры. «Лично мною по телефону подтверждено великому князю Высочайшее повеление, чтобы во все время путешествия Его Высочества его сопровождал бар. Врангель» – такую пометку сделал В.Б. Фредерикс на письме секретаря Михаила Александровича барона Н.А. Врангеля (1869–1927) от 4 ноября 1910 г. о предстоящей поездке и о том, что в Вене великий князь предполагает его, Врангеля, отпустить. Самому Врангелю 19 ноября Фредерикс телеграфировал:
«Советую, возможно менее утруждать великого князя Вашим присутствием в обычной жизни. Главная Ваша задача быть вблизи Его Высочества на случай надобности»[80].
Такие жесткие полицейские методы не всем нравились и вызывали внутренний протест. Так, секретарь великого князя Михаила Александровича барон Н.А. Врангель писал 25 ноября 1910 г. министру Императорского двора В.Б. Фредериксу:
«…Осмеливаюсь просить Вас войти в невозможно тяжелое положение, в которое я нравственно поставлен: как верноподданный слуга Государя императора и по личным моим убеждениям я преисполнен самым искренним желанием ревностно исполнить данное мне поручение, – с другой же стороны, как подчиненный великого князя я должен исполнять его приказания, и советов моих Его Высочество принимать нисколько не обязан. Взять же на себя роль наблюдателя, чтобы не сказать хуже, моя совесть и понятие о чести никогда не позволяет, тем более ввиду доверия, оказываемого мне великим князем.
Такое противоречие обязанностей ставит меня в невозможное положение, при котором пользы для дела я принести не могу, причем я глубоко страдаю от мысли, что неизбежное соприкосновение с участниками романа великого князя, соприкосновение, в которое меня вынудило вступить данное мне поручение, – в глазах Государя императора, в глазах Ваших и всех посторонних может представить меня невольным сообщником этого романа, о котором лично я глубоко скорблю, в котором я вижу несчастье великого князя и от которого до сего поручения я был совершенно в стороне, не будучи даже знаком с г-жою В[ульферт]»[81].
История связи Михаила Александровича и Наталии Сергеевны становилась все больше достоянием гласности среди членов Императорской фамилии. Великий князь Константин Константинович записал 27 ноября 1910 г. в дневнике:
«В поезде по дороге в Павловск узнал от министра Двора барона Фредерикса, что Миша теперь находится во Флоренции с г-жей Вульферт, разведенной женой кирасира Его Величества, с которой состоит в связи. У них есть трехмесячный ребенок, которому дана фамилия Братцев (правильно Брасов. – В.Х.). Миша, по словам Фредерикса, дал обещание Государю не жениться на ней, но заявил, что ее не бросит»[82].
Тревога оказалась напрасной. В этот раз тайное венчание великого князя Михаила Александровича и Н.С. Вульферт по какой-то причине не состоялось.
В начале 1911 г. великий князь Михаил Александрович получил известие о своей военной аттестации:
«Секретно. В собственные руки Его Императорскому Высочеству Командиру 17 гусарского Черниговского полка.
На основании ст. 16 Временного положения об аттестации (пр. В.В. 1906 г. № 701) довожу до сведения Вашего Императорского Высочества утвержденное командующим войсками окончательное решение по аттестации за 1910 год:
“Командир 17 гусарского Черниговского полка, флигель-адъютант, полковник Его Императорское Высочество великий князь Михаил Александрович – выдающийся, достоин выдвижения на должность командира гвардейского кавалерийского полка и начальника отдельной кавалерийской бригады вне очереди”.
Начальник бригады Генерал-майор Стахович»[83].
В мае 1911 г. Михаил Александрович, продолжавший незаметно жить в Орле, благодарил «венценосного брата» за исполнение своей просьбы о том, чтобы дать во время заграничного путешествия Н.С. Вульферт фамилию Брасовой[84].
Великий князь Михаил Александрович временами участвовал в военных смотрах в Красном Селе и не упускал возможности принять участие в традиционных скачках. Князь императорской крови Гавриил Константинович (1887–1955) в своих воспоминаниях упоминает о таких летних сборах 1911 г.:
«Я провел недели две в Сестрорецке и уехал оттуда, сперва в Павловск, а затем – в Красное Село, на Высочайший смотр войскам, стоявшим в Красносельском лагере.
На Высочайшем смотру я впервые был в Свите Государя. Днем, после завтрака, были скачки на Красносельском скаковом круге в Высочайшем присутствии. В одном из заездов участвовал великий князь Михаил Александрович, в том же заезде участвовал и кавалергард Косиковский (так в тексте. – В.Х.), на родной сестре которого Михаил Александрович хотел когда-то жениться. Бедную Косиковскую отправили за границу. Михаил Александрович не выиграл скачки. Он вообще хорошо скакал и, будучи наследником, взял много первых призов (тогда у него была дивная лошадь), но уступал их, приходившим вторыми. Конечно, злые языки говорили, что он приходил первым потому, что был наследником престола и что, стало быть, скакавшие уступали ему место. Но это неправда. Я знаю случай, когда с ним скакал конно-гренадер Шульц, который очень хотел его обогнать, но при всем своем желании не мог этого сделать. Михаил Александрович был вообще большим любителем спорта и гимнастики»[85].
