KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Прочая документальная литература » Сергей Бабурин - Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ

Сергей Бабурин - Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Сергей Бабурин, "Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Но сложилось так, что я перегорел. Более того, оказываясь, причем неоднократно, в компаниях вместе с Михаилом Александровичем, особенно на собраниях Омского землячества, в правление которого мы с М.А. Ульяновым входили, я старался избегать общения с ним. И впервые сам подошел к нему, чтобы сказать несколько слов, только после премьеры фильма С.С. Говорухина «Ворошиловский стрелок».

Станислав Сергеевич, пригласив меня на премьеру в Дом Кино, просто пролил бальзам на мои раны. После просмотра фильма, подойдя к идущему по коридору Михаилу Александровичу Ульянову и его супруге, я поздравил своего великого земляка с успехом и сказал:

— Михаил Александрович, Вам надо было сыграть эту роль!

Очевидно, что сказанное как-то перекликалось с ощущениями самого Ульянова, потому что он не просто кивнул, не просто вежливо поблагодарил, а стал говорить о том, как непросто понимать, где добро и зло, как непросто последние годы было ему отличать одно от другого.

Известие о смерти Михаила Ульянова застигло меня, когда я был на отдыхе в Курской области. Я тут же выехал в Москву. Приехав с вокзала домой (до похорон оставалась еще пара часов), я сел за стол и полчаса сидел, ничего не делая, просто размышляя. Потом встал и… поехал на вокзал, чтобы уехать назад в Курск.

Не смог я заставить себя пойти на похороны, потому что как президенту Омского землячества в Москве мне могли дать слово, а я не хотел говорить неправды. Этого не простили бы мне мой покойный отец, и художник-фронтовик Иван Пензов, и многие другие дорогие мне люди, ставшие жертвой 1991 года. Тем более, не хотел говорить правду в момент, когда мы прощались с великим артистом. Почему?

Потому что в 1990 году, прибыв в Москву, я услышал выступление Михаила Ульянова на съезде ВТО, где он призвал разобраться с Игорем Горбачевым и Татьяной Дорониной за то, что они продолжают якшаться (это его слово) с коммунистами. А потом я услышал, как Михаил Александрович рассказывает о своей игре в кино и театре, где он играл коммунистов, но играл он эти роли с фигой в кармане.

Представьте, как Егор Трубников держит в кармане фигу, когда говорит со своими односельчанами. Или маршал Жуков. У меня пропало желание встречаться с актером, блистательно сыгравшим эти роли, потому что я, в отличие от него, не хотел отрекаться от идеалов его киногероев, от образов, которыми восхищался, которым подражал.

Но именно за это предательство идеалов на 400-летие города Тары, в 1994 году, группа тарских фронтовиков направила своему земляку М.А. Ульянову письмо, порекомендовав ему не приезжать на юбилей. М. Ульянов сослался на гастроли и ограничился поздравительной телеграммой.

Много позже 1990 года Василий Семенович Лановой просил меня не принимать близко к сердцу слова своего старинного друга, не обращать внимания на те заявления Михаила Ульянова. Что я должен, мол, понимать, что артисты есть артисты, они всегда обслуживают власть. На что пришлось возразить:

— Вот Вы, Василий Семенович, Вы ведь не стали себя так вести, когда Советский Союз рушился. Вы ведь не отреклись от Павки Корчагина или Ивана Вараввы, не тронули те святые идеалы, которые отстаивали, с которыми жили всю свою жизнь.

Большая жизнь вдали от Москвы

Конечно, судить о жизни могу лишь как человек из русской провинции. Живя в Омском Прииртышье, я не соприкасался с теми делами, что творились в верхах. В отличие от М.А. Ульянова, который не просто был делегатом всех последних съездов КПСС, а входил в высшее партийное руководство, бессменно оставаясь членом Центральной ревизионной комиссии КПСС, я никогда не занимал никаких партийных номенклатурных должностей в советское время. Деканом юридического факультета я стал только в конце 1988 года, да и, согласитесь, это отнюдь не номенклатурная, а выборная должность. Я видел, как в нашем маленьком городе Таре работали мои родители, работали другие люди, их ровесники. Они всегда работали добросовестно, в том числе коммунисты.

Да, были разнарядки. Допустим, в наш небольшой город пришли первые машины «Жигули», которые стали выпускать в СССР в Тольятти. Все они распределены были именно по разнарядке, среди передовиков производства. Более того, например, в коллективе врачей, где работала моя мать, стали обсуждать: кому предоставить право купить эту машину. Обсуждали публично. И так получилось, что машину предложили купить ей. Однако денег таких у нас не было. Но в течение короткого времени родителям удалось взять нужную сумму взаймы у друзей, у знакомых. Четыре тысячи рублей были взяты взаймы, тысяча была своя на сберкнижках. Машина стоила, по-моему, пять пятьсот. И, чтобы возвращать долги, родители купили корову, чтобы есть-пить свое молоко, сбивать свое масло. И мало того, что стали работать на две ставки, свели к минимуму все расходы. Мы завели свиней, завели кур, чтобы себя обеспечивать питанием, не тратя денег. Стали серьезно заниматься приусадебным хозяйством. И так делали тысячи и тысячи людей.

До сих пор жалею, что эта машина пробыла у нас не очень долго, до тех пор, пока отец не попал на ней в аварию — к счастью, никто не пострадал. В машине, помимо моей мамы, ехали еще две моих тетушки. По гололеду машина перевернулась и встала на бок, но все благополучно из нее выбрались. Однако после того отец заявил:

— Нет, больше я на нее не сяду.

В результате по той же цене, по которой купил, он ее и продал. Хотя многие говорили:

— Ты что делаешь? Возьми 2–3 тысячи сверх того.

Но это было не в традициях нашей семьи. Фактически родители продали машину даже с убытком, ибо заплатили сами еще и налог с продажи.

Наши учителя, особенно поколение фронтовиков, были носителями очень высокой нравственности. Нравственности в человеческих отношениях, нравственности отношения человека к своим обязанностям перед обществом и перед другими людьми. Может быть, поэтому я привык с детства, во-первых, здороваться со встречным человеком, даже если ты его не знаешь, и быть вежливыми не только со старшими людьми, но и вообще с другими людьми. Может быть, потому что нас с детства учили: честь надо беречь смолоду, как одежду снову.

Именно поэтому дети с искренним желанием вступали в пионеры, чтобы по пионерским канонам, сообща оказывать помощь ветеранам, пенсионерам — поколоть им дрова, принести воды из колодца, делать многие другие дела, чем мы и занимались. А когда пришло время, с тем же искренним желанием вступали в комсомол — для того чтобы организовывать жизнь своих молодежных коллективов, своего класса, своей школы с интересом для себя и пользой для окружающих. И до сих пор я вспоминаю эти ранние комсомольские годы с теплом, а своих одноклассников — с любовью.

Хочу вернуться к периоду своего студенчества.

У нас в Сибири действительно очень многое было по-другому, не так, как в Москве, Ленинграде или Киеве. И, в том числе, другой была общественная атмосфера. У нас, к примеру, не было движения диссидентов. Мы только обрывочно узнавали, что кто-то где-то там выступил… Среди моих знакомых практически не было людей, которые слушали какие-то «голоса» из-за рубежа. Это не было ни модно, ни интереса какого-то не вызывало. Да и времени на такие вещи не было. Потому что мы жили веселой, насыщенной жизнью. Мы действительно ЖИЛИ, а не существовали. И поэтому, когда началась ПЕРЕСТРОЙКА, её восприняли с энтузиазмом, как новый, но закономерный этап жизни. Советской жизни.

Путь воина

В Советском Союзе была всеобщая воинская обязанность. Это не была армия рабочих и крестьян — служили все. Отдельные исключения лишь подтверждали общее правило.

В разные времена студентов это касалось по-разному. В начале 80-х срок службы был два года, в морфлоте — три. Лица, имеющие высшее образование, но не имеющие офицерских званий, призывались на полтора года.

Поэтому я шел на службу, зная, что служить мне полтора года. Когда я пришел в военкомат, то узнал, что меня призывают в пограничники, как мы с военкомом и договаривались. Но в пограничники арктического округа. Как сибиряк я, честно говоря, не очень люблю морозы, предпочитаю жару. Это для меня как-то экзотичней и интересней. Поежился от перспективы ехать на Крайний Север, но сказал:

— Ну что ж, ладно. Согласен.

И пошел в университет, чтобы сообщить своему ректору, Рогозину Борису Алексеевичу, что получил повестку, что меня призывают в армию. Ректор пришел в неистовство — Как они смеют, ты же у нас на освобожденной комсомольской работе! Призывают! Мы тебя только что избрали секретарем комитета комсомола. На тебе столько всяких поручений. У тебя отсрочка. У тебя бронь. Какой призыв!?

И тут же стал звонить в райком партии, выяснять, что происходит и как это может быть. Когда я через день, как было предписано, вновь появился в военкомате, военком смотрел на меня уже без любви и не считал нужным скрывать свое раздражение:

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*