Эрик Ларсон - Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»
Под началом предыдущего командира, Отто Дрешера, U-20 приобрела репутацию отважного судна. Во время одного плавания, в сентябре 1914 года, Дрешер с другим командиром вывели свои субмарины в Ферт-оф-Форт, устье реки вблизи от Эдинбурга, шотландской столицы, и забрались довольно глубоко – до самого моста Форт-бридж, собираясь напасть на британские боевые корабли, стоявшие на якоре на флотской базе в Росайте, прямо за мостом. Но тут субмарины заметили, и те, спасаясь бегством, вернулись в Северное море.
Месяцем позже, совершая очередное патрульное плавание, Дрешер первым из капитанов субмарин обогнул всю Британию. Сперва он вошел в Ла-Манш через Па-де-Кале, где ему встретились мощные противосубмаринные патрули. Решив, что возвращаться проливом слишком опасно, он поплыл на север, вдоль западного побережья Англии, затем – Ирландии, вокруг северной оконечности Шотландии, тем самым еще убедительнее продемонстрировав радиус действия и выносливость субмарин. Это достижение Германия держала в секрете.
Швигер стал капитаном U-20 в декабре 1914 года, и за короткое время субмарина прославилась еще больше, на этот раз – своей безжалостностью. 30 января 1915 года, патрулируя воды у побережья Франции, Швигер без предупреждения пустил ко дну три торговых парохода. Во время того же плавания он привел свое судно прямо в устье Сены, хотя из-за плохой погоды и тумана вынужден был оставаться в погруженном состоянии 111 часов из 137. 1 февраля он выстрелил торпедой по большому кораблю, белому, с хорошо заметными красными крестами, – это было госпитальное судно “Астуриас”. Хотя Швигер промахнулся, эту попытку сочли новым, еще более вопиющим проявлением германского бессердечия. Даже его начальство, похоже, удивилось141.
Тем не менее среди коллег-офицеров и команды Швигер слыл человеком мягким, добродушным и был известен тем, что поддерживал на субмарине веселую атмосферу. “Славное было судно, эта U-20, и притом дружелюбное”, – говорил Рудольф Центнер, один из младших офицеров U-20, в интервью, которое Лоуэлл Томас включил в свою книгу “Покорители глубин”, вышедшую в 1928 году. Это, по мнению Центнера, было целиком заслугой Швигера. “Хорошее и приятное судно – заслуга хорошего и приятного шкипера”. Швигер, происходивший из старого, известного берлинского семейства, был человеком хорошо образованным, уравновешенным, учтивым. “К офицерам и нижним чинам он относился со всей душой, – вспоминал Центнер. – Отличался жизнерадостным нравом, а в беседе – весельем и остроумием”142.
Барон фон Шпигель, друг Швигера, говорил о нем: “Это был замечательный человек. Он и мухи бы не обидел”143.
Швигер задал тон жизни на U-20 с самого начала своей службы. Субмарина получила приказ отправиться в патрульное плавание в канун Рождества 1914 года – время, когда выходить в море и идти на войну особенно тоскливо. То было первое плавание Центнера. Субмарину отправили патрулировать Гельголандскую бухту. На следующий день, в Рождество – первое в ту войну, – проснувшуюся команду встретили сияющее декабрьское утро, яркое солнце, “морозный воздух” и спокойное море сине-черных зимних тонов. U-20 целый день оставалась на поверхности, чтобы удобнее было высматривать мишени. В такую ясную погоду дым из труб пароходов можно было заметить за двадцать миль. За целый день вахтенные ничего не увидели. “Неприятель явно сидел дома, отмечая Рождество, как положено христианам”144, – говорил Центнер.
В ту ночь Швигер отдал приказ погрузиться на дно, на глубину 60 футов. Он выбрал место, где, если верить его картам, был песок, а не камень. Некоторое время все молчали, прислушиваясь, как всегда, не раздастся ли звук капающей или текущей воды. Команда следила за приборами, измеряющими внутреннее давление, стараясь не пропустить того внезапного скачка, что порой свидетельствует о большом объеме воды, проникшей в отделение для команды. Фразу “Течи нет” рефреном передавали с носа на корму.
Провести ночь на морском дне было обычным делом для субмарин, ходивших в Северном море, где глубина редко превышает дозволенный субмаринам максимум. На дне Швигер с командой могли спать, не боясь, что в темноте на них налетит пароход или наткнется британский миноносец. Только в такие моменты капитан субмарины мог решиться лечь спать, раздевшись145. Но в ту ночь у Швигера на уме был не сон. “А теперь, – сказал он, – можно отпраздновать Рождество”146.
На одном конце столовой повесили венок. Люди уставили стол едой. “Вся она была из жестянок, но нам было все равно”, – вспоминал Центнер. Швигер и остальные три офицера на U-20 обычно ели в своем кругу, в небольшой офицерской столовой, но тут они присоединились к команде – всего там было 36 человек. В чай подливали рому. Центнер вспоминал: “Я потерял счет тостам, которые мы поднимали”.
Швигер поднялся и произнес небольшую речь, “и как же весело ему аплодировали”, – вспоминал Центнер. Потом зазвучала музыка. “Да, у нас был оркестр”, – говорил Центнер. Один моряк играл на скрипке, другой – на мандолине. Третий музыкант, коренастый рыбак с огромной огненно-рыжей бородой, достал свой аккордеон. Он походил на гнома и не умел ни читать, ни писать, но явно обладал определенной привлекательностью в глазах прекрасного пола, поскольку Швигеру дважды приходили письма от женщин, упрашивавших дать моряку увольнительную, чтобы тот на них женился. В то время еще не существовало эффективных средств выслеживания субмарины под водой, поэтому насчет шума никто на борту особенно не беспокоился. Трио “играло с душой”, вспоминал Центнер, особенно аккордеонист. “Его маленькие глазки были прикрыты от наслаждения, а заросший бородою рот, подобно полумесяцу, кривился в ухмылке”.
Музыка и тосты продолжались до глубокой ночи; море за бортом было холодным, черным, непроницаемым.
При Швигере на борту U-20 всегда была хотя бы одна собака147. В какой-то момент их было шесть, из них четыре щенка, все таксы – неожиданный результат одной атаки вблизи побережья Ирландии.
В тот раз Швигер, следуя правилам морского кодекса, пустился в погоню за португальским кораблем “Мария де Моленос” и заставил его остановиться. Подождав, пока команда покинет судно, он приказал своим артиллеристам его потопить. Это был любимый стиль нападения Швигера. Немногочисленные торпеды он приберегал для самых лучших, самых крупных мишеней.
Артиллеристы, действуя быстро и точно, выпустили серию снарядов по ватерлинии грузового судна. Вскоре оно исчезло из виду или, как выразился Центнер, “пришла ему пора взять вертикальный курс”.
Среди обычных обломков, оставшихся на поверхности, люди заметили плывущую корову и что-то еще. Бородатый аккордеонист, увидевший это первым, закричал: “Ach Himmel, der kleine Hund!”[3]
Он указал на ящик, откуда торчали крохотная голова и две лапы. Черная такса.
U-20 подошла к ящику, собаку подняли на борт. Назвали ее Марией, в честь потопленного судна. Корове, однако, ничем помочь не удалось.
На борту U-20 уже был пес, и вскоре Мария забеременела. Она принесла четырех щенков. Заботиться о них стал аккордеонист. Решив, что шесть собак для одной субмарины слишком много, люди раздали трех щенков другим судам, а одного оставили себе. Центнер брал его к себе в койку, расположенную рядом с торпедой: “Стало быть, каждую ночь я спал с торпедой и со щенком”.
То, что Швигеру удалось создать столь человечную обстановку, говорило об его умении руководить людьми, ведь условия на субмаринах были суровые148. Там было тесно, особенно в самом начале патрульного плавания, когда везде, где только можно, включая гальюн, хранились продукты. Овощи и мясо держали в самых прохладных местах, вместе со снаряжением. Расход воды ограничивали. Желающие побриться использовали для этого остатки утреннего чая. Никто не мылся. Свежие продукты быстро портились. При всякой возможности команда прочесывала местность в поисках еды. Командир одной субмарины отправил людей на шотландский остров охотиться, и те подстрелили козу. Матросы регулярно грабили корабли, забирая джем, яйца, бекон, фрукты. Нападение британского самолета стало для одной субмарины приятной неожиданностью, когда сброшенная им бомба, не попав, взорвалась в море. На поверхность всплыла стая оглушенной рыбы.
Однажды во время патрульного плавания команде U-20 удалось раздобыть целый бочонок масла, но к тому времени у кока не осталось под рукой ничего пригодного для жарки. Швигер отправился на промысел. Заметив в перископ флотилию рыболовецких судов, он направил субмарину прямо туда. Рыбаки, охваченные ужасом, были уверены, что сейчас их потопят. Но Швигеру нужна была только рыба. Рыбаки с облегчением отдали команде столько, сколько уместилось в субмарину.
