Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 3
Виссарионов. — Я ничего не могу по этому поводу объяснить.
Председатель. — Еще последний вопрос. Вы помните, что здесь, в Петрограде, случилось страшное событие: начальник охранного отделения Карпов был взорван на воздух секретным агентом Петровым? Вам пришлось столкнуться с этим делом?
Виссарионов. — После смерти Карпова — да.
Председатель. — А до смерти Карпова, если не вы лично, то департамент полиции и даже министр внутренних дел принимали участие в том, чтобы устроить побег Петрову, который был присужден к каторжным работам и, как вам известно, бежал, был снова арестован, и ему, как бежавшему из каторжных работ, грозила новая каторга? Что вы знаете об участии чинов департамента полиции и начальника охранного отделения в устройстве побега этому признанному, по вступившему в законную силу приговору, тяжкому преступнику?
Виссарионов. — Тогда товарищем министра был ген. Курлов, директором — Зуев. Я помню, были получены сведения из Саратова, что Петров предложил свои услуги; туда был командирован генерал Герасимов, который все это дело специально и вел.
Председатель. — В чем заключалась миссия Герасимова, какие директивы он получил от департамента?
Виссарионов. — Департамент ничего не мог давать.
Председатель. — Значит это дело было лично Курлова?
Виссарионов. — Я считаю, что да, потому что генерал Герасимов в то время не был, кажется, начальником охранного отделения или — был последние дни.
Председатель. — Какие ему были даны директивы?
Виссарионов. — Познакомиться с Петровым, посмотреть, насколько он может быть полезен, затем приехать и доложить товарищу министра.
Председатель. — А затем?
Виссарионов. — Последующее исходило от товарища министра.
Председатель — Последующее было — устройство побега, в случае, если он окажется подходящим для службы?
Виссарионов. — По этому поводу вел переговоры уже генерал Герасимов.
Председатель. — Но вы знаете, что это так; человек, который впоследствии устроил страшный взрыв, был освобожден из-под стражи путем побега чинами министерства внутренних дел и департамента полиции. Вы знаете это?
Виссарионов. — Департамент не давал разрешения.
Председатель. — Ну, будем говорить — товарищем министра и другими. Вы знаете это?
Виссарионов. — Он был заграницей.
Председатель. — Нет, он был не заграницей, а в тюрьме.
Виссарионов. — Потом он был заграницей; он был освобожден.
Председатель. — Кто руководил Петровым после того, как он таким способом получил свободу?
Виссарионов. — Вероятно, Мартынов; затем я не помню, вероятно, генерал Герасимов.
Председатель. — Генерал Герасимов, к тому времени, когда стал руководить, уже не был начальником охранного отделения? Его место заступил полковник Карпов?
Виссарионов. — Да.
Председатель. — Каким образом произошло, что Герасимов, оставив место начальника охранного отделения, имел, тем не менее, в своем распоряжении агента?
Виссарионов. — Я не знаю, продолжал ли он или его свидания ограничились Саратовым. Я хочу сказать, что Герасимов, когда был начальником охранного отделения, был совершенно изолирован от департамента, по крайней мере, за мое время. Что было ранее, я не знаю. Затем, какие у него были по этому поводу переговоры с Курловым, — я не знаю. Заграницей я Петрова не видал. Он был в Ницце.
Председатель. — На деньги департамента полиции?
Виссарионов. — Вероятно. Его отправлял Герасимов.
Председатель. — После того, как убийство совершилось, вы допрашивали Петрова. Какое он вам дал показание?
Виссарионов. — Если не ошибаюсь, я облек его показания в два протокола; оба написаны моей рукой и подписаны; он подписался кличкой, которая у него была: «южин».[*]
Председатель. — Т.-е., кличкой, которая у него была, как у секретного сотрудника?
Иванов. — Вы не знаете, какая была другая кличка? Может быть, «Касьян»?
Виссарионов. — Я не знаю.
Председатель. — Он вам показал, что на это убийство его подстрекнул Герасимов?
Виссарионов. — Кажется, не совсем так. Не на убийство Карпова; сколько я помню, он говорил, что генерал Герасимов уговаривал его пригласить на конспиративную квартиру Курлова и, если не ошибаюсь, еще кого-то и затем уже — произвести там взрыв. В дальнейшем, когда я ему предлагал вопрос (ведь он сам выразил желание видеть кого-нибудь), он никаких выдач не дал, ни единого человека не назвал и, с партийной точки зрения, держал себя очень добросовестно. Затем, когда мы с ним беседовали, он был очень удручен и просил, нельзя ли сделать так, чтобы он остался в живых. Я сказал, что я лично ничего не могу сказать, но, что можно ходатайствовать на высочайшее имя. Мы с ним долго говорили по этому поводу и расстались очень хорошо. Он говорил, что он признает, что я исполняю свой тяжелый долг как следует; я действительно докладывал товарищу министра Курлову и Зуеву его ходатайство и говорил о положении, в котором находится Петров, он на меня произвел очень сильное впечатление.
Председатель. — Впечатление человека, сказавшего правду?
Виссарионов. — Это очень трудный вопрос не потому, чтобы я затруднился ответить, но потому, что то, что он переживал, и то, что я переживал, слушая его, действительно, обличало в нем человека, который не нынче-завтра окончит свою жизнь. Казалось, с какой стороны ему нужно было говорить неправду? Но, с другой стороны, не было данных, чтобы генерал Герасимов мог подстрекать его на это преступление, на убийство сразу нескольких лиц.
Председатель. — Т.-е., Карпова и Курлова?
Виссарионов. — Еще кого-то, я сейчас забыл; двух или трех лиц.
Председатель. — Скажите, какие были отношения между Карповым и Герасимовым?
Виссарионов. — Герасимов в розыскном отношении был крупной величиной, а Карпов был человек, сравнительно, очень скромный, так что, заступив его место, он сразу оказался в трудном положении: все привыкли к властному человеку, а тут оказался человек, с одной стороны, очень покладистый, а с другой, — не видный. Ему было довольно трудно в охранном отделении. Я не слыхал ни от самого Карпова, ни от Герасимова, чтобы у них отношения были натянутые или дурные. Здесь переходящую роль играл Доброскок. Этот Доброскок, сколько я помню, имел конспиративные свидания с Петровым в одной из гостиниц или небольших ресторанов. Это обстоятельство остановило мое внимание; с какой же стати, Герасимов теперь не ведет Петрова? Петров ходит на свидания к Карпову, а между тем, Доброскок имеет свидания с Петровым.
Председатель. — А Доброскок и Герасимов тесно связаны?
Виссарионов. — Он работал с ним.
Председатель. — И остался с ним в личных отношениях?
Виссарионов. — Остался в охранном отделении. Затем Петров говорил, что Герасимов тоже имел свидания. Сколько я помню, я это записывал в объяснениях, потому что это на меня произвело такое впечатление; приехав оттуда довольно поздно, прямо к Курлову, я там застал директора департамента Зуева. Затем там находился заведывающий особым отделом Климович, прокурор палаты Корсак и товарищ прокурора окружного суда Васильев. Когда я прочитал все, что было написано в протоколе, то поднялся вопрос, и обсуждалось, что же предпринять. Я высказывался за то, чтобы произвести предварительное следствие или, по крайней мере, подробное дознание через кого-нибудь из генералов, состоящих при министерстве внутренних дел; но я нашел поддержку в лице одного полковника Климовича. Находили, что никаких признаков преступления в том, что записано в протоколе, нет, и производить расследование нечего.
Председатель. — Так это дело ничем и не кончилось? Стало быть указание человека, который на вас произвел впечатление искреннее и серьезное, не было проверено?
Виссарионов. — Да.
Председатель. — Зато человек, который показал, был судим военным судом и через несколько дней повешен?
Виссарионов. — Да.
Иванов. — А Доброскока вы тоже допрашивали по этому делу?
Виссарионов. — Да, вместе с полковником Ереминым.
Иванов. — Петров подтвердил, что Доброскок тоже подговаривал его на это?
Виссарионов. — Нет.
