Хофман Никерсон - Войны в эпоху Римской империи и в Средние века
Главенство кавалерии определило тактику на период свыше тысячи лет. Отчасти – только отчасти – это явилось результатом общего внутреннего уменьшения энергии катящегося к закату Древнего мира. Этому способствовали также особые военные условия.
Первый момент, который следует рассмотреть в связи с уменьшением роли пехоты, – это ослабление дисциплины в римской армии, которое началось в смутное время в III веке. Второй вопрос касается доспехов и оружия. К IV веку легионеры уже почти не использовали тяжелое копье. Его заменили легкое копье и дротики. Доспехи стали преимущественно облегченными.
Эти изменения в вооружении, наряду с потерей тактической самостоятельности когорт легиона и его гибкости в бою, способствовали и уменьшению наступательной мощи пехоты.
Очень немногие армии, вооруженные длинными копьями, могли провести успешную атаку – это были прежде всего греческая и македонская фаланги. И даже в македонской армии Александра Великого успех в наступлении развивала (а часто и добивалась) тяжелая конница. Швейцарцы (после их первоначальных поразительных успехов) всегда действовали как часть других армий, другие части которых дополняли их работу. Все средневековые войны иллюстрируют ту истину, что отряд солдат с пиками и алебардами, если он не имеет безукоризненной выучки и дисциплины, должен твердо стоять на оборонительном рубеже, или он будет уничтожен.
Во время наступления римские войска метали копья или дротики точно так же, как до этого старый добрый пилум, а затем атакующие начинали работать мечами. Несомненно, копье было нужно, когда надо было сдерживать атакующую конницу противника, не давая ей врубиться в ряды пехоты.
Здесь максимально важна дисциплина. В «Пуатье» Беллока есть на эту тему замечательный отрывок:
«Сила вооруженного отряда состоит в его сплоченности. Когда опасность угрожает всему отряду, каждый отдельный солдат этого отряда хочет убежать. Помешать ему сбежать есть цель дисциплины и военной выучки. Каждый боец, твердо стоящий на своем месте (или падающий там, где стоит), сохраняет единство отряда и, следовательно, его боеспособность как целостной единицы. Несколько человек, прекращающих сопротивление в критический момент (а критический момент обычно является также тем моментом, когда солдаты больше всего хотят прекратить сопротивление), наносят вред боеспособности отряда в девять раз больший, чем их число. Один из моментов, который пугает отдельно взятого пехотинца больше всего, это другой человек, несущийся на него на коне. Если на него несутся несколько всадников, сбившихся в кучу на лошадях, то производимый ими эффект по меньшей мере сильный. Если кто-то в этом сомневается, пусть попробует сам. Если всадники на лошадях имеют оружие, которое может поразить пешего солдата, находящегося в нескольких футах впереди себя (такое, как пика), то угроза становится еще более действенной, и никакой человек в одиночку (за исключением приверженца какой-нибудь религии) не сможет противостоять ей. Но против этой правды есть другая, до которой отдельный человек никогда не додумается и которая тем не менее проверена экспериментально. Эта правда состоит в том, что если определенное количество пеших солдат твердо стоят на месте, когда на них несутся кони, то кони свернут в сторону или остановятся до вступления с ними в контакт. В общем, конный строй не будет эффективен против пешего. Здесь имеет место разница между самообладанием лошадей и разумом людей, точно так же как между желанием всадника, чтобы его конь летел вперед, и выучкой коня, которая говорит ему, что не только его седок, но и люди вообще его хозяева…
Для того чтобы обучить пехотинцев тому, что они таким образом могут противостоять кавалерии, необходима тренировка. Их следует постоянно муштровать и тренировать, надо, постоянно повторяя, вколотить в них ту мысль, что если они будут твердо стоять на месте, то все будет хорошо. Так бывало даже в случаях, когда пешие солдаты были вооружены лишь палками».
Теперь исходя из всей обстановки III и IV веков, а особенно из того факта, что популярность в войсках была чрезвычайно важна для кандидатов в императоры во время многочисленных гражданских войн, мы понимаем, что довести дисциплину пехотинцев до такой степени, которая давала им возможность противостоять атаке кавалерии, было нелегко. Плотные боевые порядки и замена тяжелого ударного копья длинной пикой, которая держит кавалериста на большем расстоянии, были поэтому естественными приемами.
Давайте теперь рассмотрим в хронологическом порядке важные сражения при Мурсе (351), Аргенторате (Страсбурге, 357) и Адрианополе (378), отмечая, как каждое из трех сражений знаменует отдельный этап в изучаемом нами процессе.
Реформы Диоклетиана – Константина не смогли остановить духовный упадок древней римской цивилизации, и вскоре после смерти Константина снова разразилась периодически повторяющаяся эпидемия гражданских войн, дворцовых заговоров и убийств императоров.
Одним из эпизодов этих гражданских войн было сражение при Мурсе (современный хорватский город Осиек на реке Драве), по поводу которого идут горячие споры. В 351 году н. э. римской армии на Востоке противостояла римская армия на Западе, особенно галльская. Император восточной части империи, Констанций, имел превосходство в легкой и тяжелой кавалерии, а также в лучниках. Он спровоцировал племена за Рейном вторгнуться в Галлию с тем, чтобы удержать как можно большую часть римской армии в Галлии для защиты этой провинции. И тем не менее войска Западной империи в сражении при Мурсе, по-видимому, имели превосходство в легионерах-пехотинцах, а также имели в своем составе много германских, в частности франкских, наемников, сражавшихся без защитных доспехов (с одними щитами). Войска Констанция повели наступление скошенным боевым порядком, и им удалось обхватить и смять правый фланг западной армии. Тем временем не защищенные доспехами германцы жестоко пострадали от лучников восточной армии, так что, когда почти неуязвимым копейщикам восточной армии, наконец, удалось прорвать боевой порядок галльских легионов, легкая кавалерия восточной армии без труда смогла завершить победу.
Условия, при которых происходило сражение при Аргенторате в 357 году, берут начало непосредственно в военном походе на Мурсу шестью годами ранее. Варвары-германцы, побуждаемые Констанцием, отодвинули границу Западной Римской империи от Рейна почти до реки Мез (Маас). В 355 году Констанций назначил своего двоюродного брата Юлиана на должность правителя Галлии, с тем чтобы тот отправился туда и разобрался с ситуацией. Между тем восстание римской армии в районе севернее реки Секвана (Сена) временно создало Юлиану дополнительные трудности.
В военной кампании 356 года Юлиану не удалось многого достичь. На 357 год было намечено наступление на германцев-алеманнов с двух направлений с целью их окружения и уничтожения. Из Италии прибыло еще одно войско (25 тысяч человек), другой армией командовал сам Юлиан. Из-за отсутствия единства действий среди римских военачальников алеманны внезапно напали на армию, прибывшую из Италии, и нанесли ей поражение. После этого вожди алеманнов сосредоточили свои силы на левом берегу Рейна у Аргентората и потребовали от Юлиана очистить земли, приобретенные алеманнами «оружием и своей храбростью». В это время армия Юлиана восстанавливала укрепления Таберны в 30 км от Аргентората, разрушенные алеманнами, сооружая для себя опорный пункт с годовым запасом продовольствия.
Варвары повалили большие деревья на дороги, ведшие через холмы, но армия Юлиана (13 тысяч воинов, пехота двигалась в центре, на флангах прикрываемая конницей), выйдя с восходом солнца, к середине дня подошла к расположению противника, пройдя около 30 км. Далее последовал инцидент, который проливает яркий свет на дисциплину в римской армии IV века. Юлиан сообщил войску свои дальнейшие намерения. Он сказал, что собирается остановиться на ночь и наступать утром. Распаленные солдаты скрежетали зубами и громко стучали щитами, выражая свое недовольство, требуя немедленно вступить в бой. Их требования поддержали высшие чины, сказав, что иначе трудно будет удержать солдат от бунта. И был отдан приказ наступать немедленно!
Обе стороны сближались в тесных боевых порядках. Юлиан поместил большую часть своей конницы на правом фланге, и варвары расположили свою конницу напротив вместе с легковооруженными воинами, которые должны были стараться оказаться под животами у римских лошадей и наносить им удары ножом снизу – это была чуть ли не единственная часть лошади со всадником, не защищенная доспехами. Римская кавалерия вначале выдержала удар конницы алеманнов, но затем под натиском противника стала искать «спасения в бегстве». Юлиан собрал беглецов, и позже они участвовали в преследовании врага. Конница алеманнов, рассеяв римскую конницу, атаковала правый фланг римской пехоты, но была контратакована во фланг второй линией римского боевого порядка. Решающий этап сражения представлял собой долгий бой пехоты, в котором римляне в основном работали мечами, хотя, по словам Аммиана, тучей летали дротики и стрелы. Один раз варвары, обладая преимуществом в силе, глубоко проникли в ряды римлян – до третьей линии римского боевого порядка. Хорошая выучка дала возможность римским войскам продолжать биться до тех пор, пока, наконец, германцы не понесли невосполнимые потери и не дрогнули. Было подсчитано, что шесть тысяч убитых алеманнов остались лежать на поле боя и многие тысячи утонули, пытаясь переплыть Рейн, который находился в тылу. Римская армия потеряла только четырех старших командиров и 243 солдата.
