Александр Андреев - Эсеры. Борис Савинков против Империи
Восемнадцатый и последний Романов оставил о себе противоречивую память как человек и ужасную – как государь. Николай II мог, но не захотел менять в своей судьбе ничего. Его правление пришлось на время, когда все, что веками копилось и кисло в котле под названием Россия, должно было вырваться наружу. В двадцать шесть лет он стал править огромной страной, полной контрастов и противоречий, конфликтов и трагедий. Роль последнего императора в гибели империи была очень заметной, но все же не решающей. В его правление действовали два выдающихся российских государственных деятеля, Сергей Витте и Петр Столыпин, которые могли изменить ситуацию в стране из революционной на эволюционную. Одного он снял, другого почти отстранил от управления империей, потому что оба были намного талантливее его. Более пятидесяти великих князей династии Романовых служение России представляли как исполнение собственных желаний, страстей и амбиций. Их любимым занятием были интриги и развлечения. Император тратил много времени на улаживание постоянно возникающих скандалов, в которых были замешаны его родственники. Государственная казна весь XIX век была неиссякаемой кормушкой для многих представителей Дома Романовых. Удельное ведомство владело почти десятью процентами имперских земель, приносивших миллионные доходы, но их совсем не хватало на многочисленные причуды династии. Все великие князья получали сумасшедшие пожизненные ренты на жизнь, резиденции и по всякому поводу, состояли на всевозможных высших постах империи, на которых получали умопомрачительное жалованье, числясь одновременно командующими округами и гвардейскими полками, генералами, адмиралами, членами Комитета Министров, Государственного совета, государственных комиссий, президентами академий. Они постоянно участвовали в аферах, спекуляциях, разворовывали концессии, бюджетные деньги на армию, и суммы исчислялись миллионами. Все сходило толпе великих князей с рук, решения императора не спешили исполнять даже самые верные и преданные и традиционный русский монархизм таял на глазах. Революционеры в нелегальной прессе подробно информировали подданных о многочисленных промахах власти и случаях казнокрадства.
На всех чиновных столах лежала Статья 1 Свода основных законов Российской империи: «Император всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться его власти не только за страх, но и за совесть сам бог повелевает». Александр III как всегда ошибочно закрепил за Победоносцевым общее руководство учебой цесаревича Николая и обер-прокурор Синода тринадцать лет вдалбливал в первого ученика империи аксиому о божественном происхождении самодержавия и о неограниченности и неприкосновенности царской власти. Не было, казалось, ни одной гадости, которой Победоносцев не сделал своей родине, но эта аукнулась миллионам подданным. Николай II скудно воображал, был самолюбив и имел высокое самомнение, но все современники как один отмечали у него равнодушие к чужому горю и беде, постоянную скрытность и двоедушие, смешанное с лицемерием, фирменные черты членов династии Романовых. Учителям было запрещено задавать цесаревичу вопросы и это было большой ошибкой преподавания. В 1897 году, на третьем году царствования Николай II написал в анкете Всероссийской переписи населения, что его звание «первый дворянин», а должность «хозяин земли русской». Хозяйничал он плохо и именно при нем самодержавная монархия прогнила насквозь. Многие исследователи считали, что роль Николай II в кровавой победе революции была слишком незначительной, чтобы он был в чем-то виноват, что на последнего царя давило окружение, навязывало непонятные решения. В обществе даже говорили, что Николай II принимает решения, подбрасывая монетку и ожидая «орла» или «решку». Считалось, что царь слабовольно прислушивается к советам дурных помощников. Причиной гибели империи и династии называли доброту и благородство последнего царя, но дело было совсем не в этом. В октябре 1894 года при вступлении в должность императора он прочитал речь, подготовленную Победоносцевым: «Мечтания об участии представителей земства во внутренних делах бессмысленны. Я буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель». В том же году Николай II женился на дочери великого герцога Эрнеста Гессен – Дармштадского Алисе Гессенской, ставшей Александрой Федоровной, суеверной и мистически настроенной. Она сильно влияла на мужа и в Зимнем дворце распространилась мистическая покорность обстоятельствам, перемешанная с безграничной верой в шарлатанов, которая теперь стала считаться предопределенной судьбой. Доходило до того, что революционеров пытались ловить с помощью медиумов. Николай II мистически заявлял Петру Столыпину: «Мне ничего не дается в моих начинаниях, у меня нет удачи, а человеческая воля бессильна». В отставку с тора, тем не менее, царь не подавал, а постоянно, яростно и упорно, отрицал общество и твердолобо отказывался превратить неограниченную монархию в конституционную, заявляя: «Я несу за все власти, мною поставленные, великую перед Богом ответственность и всегда готов дать ему за это ответ». В 1918 году в разыгравшейся во всей империи трагедии гражданской войны ему пришлось этот ответ дать, а вместе с ним и еще многим миллионам безвинных жертв.
Николай II о положении в стране узнавал от лгавших ему придворных холопов. Он знал, что эта информация не соответствует действительности, но слушал и слушал титулованных дармоедов, правда никогда не смотрел собеседникам в глаза.
Николай II никогда не опровергал и не спорил с министрами и сановниками, всегда был сдержан и скрытен, не показывал своего отношения к обсуждаемой проблеме. Царь был болезненно самолюбив, не любил когда ему пытались доказать его неправоту. Влиятельный придворный генерал А. Мосолов говорил, что его не любили даже царедворцы: «Он, сознавая свое неумение защитить свой взгляд, считал это для себя обидным. Царь увольнял лиц, даже долго при нем служивших, с необычной легкостью. Достаточно было клеветы без фактов. Он никогда не устанавливал, кто прав, кто виноват, где истина, а где навет. Как все слабые натуры, он был недоверчив».
Николай II почти никогда не менял свою точку зрения и его характер и личность сильно сказались на трагической судьбе империи. Знаменитый генерал-теоретик А. Драгомиров говорил, что царь «сидеть на троне может, но стоять во главе России неспособен». Министр внутренних дел Н. Маклаков утверждал, что «погибнуть с этим человеком можно, а спасти его нельзя». Дважды председатель Совета Министров И. Горемыкин ничтоже сумняшеся заявлял: «Никогда ему не верьте, это самый фальшивый человек на свете». Николай II никогда не собирал Совет Министров, а принимал их по одному, опасаясь министерского объединения и совместного обсуждения. Во время Первой мировой войны, казалось, царь только и делал, что назначал и снимал министров, и общество открыто назвала это «министерской чехардой», в Совет Министров объявляло «Кувырк-коллегией». Николай II называл конституционную монархию в Европе «парламентриляндией адвокатов» и самодержавная идея в империи окончательно лишилась народной поддержки. Часто встречавшийся с Николаем II А.Ф.Кони о нем писал: «Я хотел двинуть его мысли к безобразиям внутренней жизни. Глаза газели смотрели ласково, рука, от одного росчерка которой зависело счастье и горе миллионов, автоматически поглаживала и пощипывала бородку, и наступало неловкое молчание, кончаемое каким-нибудь новым вопросом. Взгляд на себя, как на провиденциально помазанника божия, вызывал в нем подчас приливы такой самоуверенности, что им в ничто ставились все советы и предостережения тех немногих честных людей, которые еще обнаруживались в его окружении. Мои личные беседы с царем убеждают меня в том, что это человек, несомненно, умный. Я говорил ему, что империя успокоится, если будут выполнены обещания свобод, данные в манифесте 17 октября. Он мне ответил, что да, это было уже везде, все государства через это прошли, и Англия, и Франция. Я едва удержался, чтобы не сказать: но ведь там Вашему Величеству отрубили бы голову».
Все современники говорили, что у Николая II отсутствовало стратегическое мышление, дальновидность, отсутствие глубины, видения перспективы, поверхностность, шахматная неспособность видеть вперед дальше одного хода, бесцеремонность владения империей. Царь говорил министру иностранных дел: «Я стараюсь ни над чем не задумываться и считаю, что только так можно править Россией, иначе я бы давно был в гробу».
Коронацией Николай II в Москве в мае 1896 года руководили его дядя и московский генерал-губернатор Сергей Александрович, министр двора Воронцов-Дашков и обер-церемониймейстер Пален. Почти на сотне страниц программы коронации было перечислено множество мероприятий, одно из которых должно было состояться 18 мая в виде народного гулянья на Ходынском поле, куда в павильон в два часа дня должны были собраться все высокие гости и дипломатический корпус во главе с царем. На поле площадью около одного квадратного километра войска московского гарнизона много лет проводили учебные занятия, и везде были траншеи, рвы, рытвины, ямы, колодцы. Для раздачи народу было приготовлено почти полмиллиона эмалированных коронационных кружек и царскими инициалами с платками и бумажными кульками с копченой колбасой, пряниками, булкой и конфетами. Для них на краю поля были построены небольшие буфетные палатки.
