Николай Черкашин - Возмутители глубин. Секретные операции советских подводных лодок в годы холодной войны
— Мы ничего не знали, что происходит вокруг нас Спасибо осназовцам. У меня целая группа радиоразведчиков на борту была, они слушали американские переговоры. Докладывают мне — Президент США приказал всем судам, всем гражданским транспортам идти в порты Флориды. Соображаю: зачем? Скорее всего — готовиться к высадке десанта на Кубу. Они там, как позже выяснилось, даже лагеря для наших военнопленных начали строить.
Потом новая информация: на Кубу прилетел Микоян и давай челночить между Гаваной и Вашингтоном. Тут нас от пролива Кайкос-то и отодвинули на триста миль на восток. Если б не Микоян, я бы на Кубу прорвался бы…
У нас готовность к применению спецоружия — 4 часа. И целей в перископ — уйма.
Каждую ночь всплывали и били зарядку. Потом погружались. Температура в отсеках свыше 70 градусов. По 16 тепловых ударов в день. Вытаскивали людей в концевые отсеки. Там температура под 40. Но можно было дышать. Доктор Буйнович с замом ходили по отсекам, людей откачивали… Я же не мог центральный пост ни на минуту покинуть. Целый месяц там спал. Тулуп на палубе постелил и кемарил, когда сил не было.
От жары вырубались целыми сменами. Приказал вахты по полчаса нести. А ведь никакой кондиции. Опреснители слабые. Воды — по стакану в сутки.
Никто ничего не ел Только компоты и чуть-чуть сухого вина. Я же и вина ни капли не пил Не мог. Все, как скелеты, ходили. Потеря веса на одну треть почти у всех.
Очень выручал старшина команды акустиков, главстаршина Панков. Вовремя услышал, когда эсминец таранить нас пошел. Американец снес нам антенну, «Рамку» над рубкой. Полтора метра глубины отделяли нас от верной гибели! Мы потом с замом, когда на лодку один орден Красной Звезды дали, посоветовались и решили Панкова к нему представить. И это совершенно справедливо было.
Слышал, что вокруг американцы ходят, акустические бомбы швыряют. Думал, Колю Шумкова ищут. Пошел ему помогать, на себя отвлечь.
Тут как-то всплываем ночью. Горизонт чист. Ночь кромешная, темень. Мазнули «Накатом» (антенна радиолокатора) по горизонту, мать честная, по всем четырем диапазонам — засветки. А это их эсминцы встали без хода и нас поджидают. Доклад акустика:
— Товарищ командир, шум винтов — очень близко.
— Срочное погружение!
— Товарищ командир, шум винтов разделился, один шум идет в корму, другой — в нос.
Неужели торпедой шарахнули? Но шум замолк:. Думал, будут бомбить.
Ну, они нас своими гидролокаторами крепко зацепили. Отрывались мы до последнего. Потом, ладно — всплывать, так с музыкой! Всплыли. Помохе своему, Андрееву, велел флаг поднять. У нас огромный, почти крейсерский флаг был — два на три метра.
Осназовцы радио перехватили: «Всплывшую русскую лодку удерживать всеми средствами, вплоть до применения силы». Хрен вам! Ушли, и больше уже они нас никогда не видели, хотя еще месяц за нами охотились. Мы лее их тактику стали использовать. Зарядку батарей вели в позиционном положении без хода, а выхлоп наверх.
Вот они нас и не слышали. Хотя моряки они, конечно, опытнейшие, что и говорить…
Наша акустика слышала на считаные кабельтовы. Их же — на сотни.
Командующий Северным флотом, адмирал Чабаненко учил нас на опыте немецких «волчьих стай». Всю их документацию по управлению подлодками в море на русский перевели, и мы на вооружение взяли. Командиров Чабаненко, как и гросс-адмирал Дениц, знал по именам и разбор действий проводил индивидуально с каждым командиром Великий человек был. Настоящий флотоводец.
«СИРЕНЕВЫЙ ТУМАН…» «Идем в Гану?»Из походного дневника штурмана подводной лодки Б-36, капитан-лейтенанта Владлена Наумова:
«Первоначально к непонятному для всех нас походу — неведомо куда — стали готовиться лишь несколько подводных лодок самой боевой 211-й бригады Четвертой эскадры Северного флота В ее состав ежегодно поступали от промышленности две подводные лодки — самого современного по тем временам 641-го проекта (по натовской классификация — типа «Фокстрот». Наша Б-36, не состоявшая в бригаде, ни к чему особенному не готовилась.
Б-36 к тому времени прошла доковый ремонт, а в январе— апреле отработала полный курс учебных задач. К сентябрю все офицеры отгуляли отпуска В июне Б-36 включили в состав 69-й бригады, куда вошли новые подводные лодки из 211-й бригады — Б-130, Б-4 и Б-57. Началась экстренная подготовка к походу на запад. Но куда именно, в какие моря — все это держалось в строжайшей тайне.
Незадолго до выхода был запущен в качестве дезинформации слух, что мы идем в далекую африканскую страну — Гану. Но жены слушали по радио «вражьи голоса» и узнали, что мы пойдем совсем не туда, а скорее всего, на Кубу, где нарастала тревожная военно-политическая обстановка. Подготовка к походу была резко ускорена. На уходящие подводные лодки были загружены дополнительные комплекты ЗИПа, переносные вентиляторы и бытовые холодильники, которые вскоре разошлись по квартирам командного состава, поскольку втиснуть их и в без того тесное лодочное пространство оказалось невозможным.
О том, что мы идем на Кубу, личному составу объявили только в Северной Атлантике. А пока из родного Полярного нас перевели в глухую Сайда-губу. На семьи выдали аттестаты.
Разумеется, готовил к нелегкому походу и я свою боевую часть.
Попытка получить штурманский ЗИП не увенчалась успехом, так как гидрография уже выдала все свои запасы на корабли, которые раньше нас стали готовиться к мероприятию “Кама” (таким шифром обозначался наш поход). Правда, на Б-36 были поставлены приемники импульсно-фазовых систем КПИ-3 и КПФ, позволявшие определять место по системе ЛОРАН, но, к сожалению, они не были гидрографией настроены, а просто были переданы мне, как штурману корабля. В результате пользоваться этой новейшей техникой так и не пришлось, а самым точным способом определения места стали групповые астрономические подсчеты по Солнцу и, конечно же, еще более точные — по звездам.
Но даже при таком дедовском определении места у нас не было больших ошибок в расчетах и неувязок, несмотря на жару и духоту, царившие в штурманской рубке.
К нашим мукам, на лодке не было ни кондиционеров, ни бытовых холодильников, даже вентиляторов не было. Вентилятор в штурманской рубке я соорудил сам из запасного сельсина и вырезанного из консервной банки пропеллера.
69-й бригадой командовал контр-адмирал Евсеев, начальником штаба был капитан 1-го ранга Архипов, впоследствии вице-адмирал и начальник Каспийского ВВМУ, флагманский химик капитан-лейтенант Капустин…
Контр-адмирал Евсеев, выступая перед бригадой, говорил, что нам всем предстоит гордиться службой на 69-й бригаде под его знаменами, но перед самым выходом оказался недостаточно здоров, и вместо него назначили капитана 1-го ранга В.Н. Агафонова.
Из Сайда-губы мы сделали несколько однодневных выходов в море для проверки офицерами штаба готовности экипажей к походу. Изредка нас отпускали к семьям в Полярный, в иное свободное время, если оно появлялось, ходили по сопкам, собирали чернику… Очень ждали из отпуска нашего механика — командира БЧ-5 Владимира Кораблева. Его папа в ответ на телеграмму комбрига о вызове на службу ответил, что Володя сейчас отдыхает в санатории, и он ему сообщит о вызове, как только тот вернется домой. Мы ждали его до самого последнего момента, но Кораблев благодаря отцовской заботе все еще отдыхал, и вместо него пошел прикомандированный капитан-лейтенант-инженер Анатолий Потапов, очень опытный инженер-механик Он находился за штатом после одного чрезвычайного происшествия. На его лодке Б-139 возник в торпедном отсеке пожар. И это после того, как такой же пожар привел к взрыву боезапаса в торпедном отсеке Б-37, в результате которого погибли десятки людей и затонули две подводные лодки. Память об этой трагедии была еще очень остра, и потому Анатолий Потапов лично бросился тушить пожар в первом отсеке. Как раз в Екатерининскую гавань заскочил торпедный катер с новым командующим флотом на борту — адмиралом В.Н. Касатоновым Именно он только что сменил адмирала Чабаненко, снятого за взрыв Б-37. Узнав, что на Б-139 горит торпедный отсек, Касатонов приказал немедленно затопить отсек, и Анатолий Потапов сделал это без промедления. Потом же, когда угроза новой беды исчезла, подсчитав ущерб от от выведенных из строя распредщитов и прочих электроагрегатов, стали искать виновного. В результате наказали не того, кто допустил пожар, а Потапова. Поскольку комфлота отдал приказ устно и он нигде не был зафиксирован, то Потапов был снят с должности и выведен за штат. И вот теперь этот офицер пойдет с нами в поход. Но ведь не зря же говорят, за одного битого двух небитых дают.
Были перемены и в моей штурманской боевой части. Уже в Сайда-губе ко мне прибыл новый командир рулевой группы, лейтенант Вячеслав Маслов, а за неделю до выхода прислали мне нового боцмана (старшину рулевой команды). Причина такой замены трагикомична. Группа наших матросов и старшин выехала по служебной надобности на машине в Полярный. Недалеко от дороги офицеры с подлодки 629-го проекта отдыхали на пикнике и стреляли из мелкокалиберки по консервным банкам. Кто-то промахнулся, и пуля попала в мягкое место нашему боцману — старшине 1-й статьи… Так вместо автономки мой боцман отправился в госпиталь…
