Павел Полян - Свитки из пепла
25 Swiebocki, 2002. P. 62–63.
26 German extermination camps…, 1944.
27 Swiebocki, 2002. P. 63–66.
28 Wasserstein, 1979. P. 309–312.
29 См.: America and the Holocaust, 1990. P. 164–165 (Documents 54, 55). Оба документа экспонируются в Мемориальном музее Холокоста в США.
30 Впоследствии американцы бомбили Моновиц еще три раза: 13 сентября, 16 и 18 декабря. Цели, расположенные всего в 20–25 км от Биркенау, бомбили еще 7 июля и 7 августа, а цели в радиусе 75—100 км – многократно и начиная с июля.
31 Swiebocki, 1995.
32 Об этом предупреждали, в частности, С. Клодзинский и Й. Циранкевич (Swiebocki, 2002. P. 86–93).
33 Tyas, 2008.
34 Так что генерал Мак-Клой был хорошо осведомлен о сути вопроса, вступая в переписку со Всемирным еврейским конгрессом по этому поводу.
35 Perl, 1989. P. 270.
36 Чудовищные преступления гитлеровских палачей в Польше // Труд. 1942, 30 июля. С. 4 (здесь и далее сведения о газетных публикациях, кроме оговоренных, приводятся по: Berkhoff, 2009. P. 79, 94).
37 Чудовищные зверства гитлеровцев в Польше // Труд. 1943, 10 марта. С. 4.
38 Страдания и борьба польского народа // Труд. 1943, 3 апреля. С. 4.
39 Зверства гитлеровских людоедов в Польше // Правда. 1943, 14 апреля. С. 4. То же и тогда же – в «Труде».
40 Лагерь смерти в Освенциме // Правда. 1943, 27 октября. С. 4. То же и тогда же – в «Известиях» и «Труде».
41 Сообщение американского Управления по делам беженцев о зверствах немцев в Польше // Правда. 1943, 29 ноября. С.4.
42 ГАРФ. Ф. Р-7021. Оп.108. Д. 35. Л. 1–8. Впервые (с неточностями): Информационный бюллетень научно-просветительного центра «Холокост». 1995. № 4. [С. 2]. Публ. Г.В. Костырченко.
43 Документы обвиняют…, 1996. С. 109–110. Со ссылкой на: ЦАМО. Ф. 50-й армии. Оп. 9783. Д.110. Л.289.
44 Петренко, 2000. С. 99.
45 Письмо за № 1/18747 от 9 октября 1944 г., ответственный секретарь ЧГК П. Богоявленский направил копию этого письма в НКИД, т. Грибанову (ГАРФ. Ф.Р-7021. Оп. 108. Д. 37. Л. 1а-2).
46 ГАРФ. Ф.Р-7021. Оп.108. Д. 36. Л. 32.
47 Подписано в печать 6 июня 1945 г.
48 См. выдержку из него в Приложении 5.
49 Цит. по: Петренко, 2000. С. 99–100.
Освобождение Аушвица: еврейская катастрофа – без евреев!
«Евреи уничтожены полностью…»1
К осени 1944 года, то есть к началу Висло-Одерской операции, в ходе которой был освобожден и Аушвиц, в Ставке в Москве имелись весьма достоверные и точные данные об Аушвице как о «фабрике смерти», причем смерти именно евреев2. Таким образом, в штабах и 1-го Украинского фронта, и 60-й армии, несомненно, могли бы знать о существовании и о специфике концлагеря Освенцим, если бы этого захотела Москва.
Однако никаких мероприятий по заблаговременной подготовке к его освобождению никем не намечалось и не проводилось. Ни при подготовке войск к Висло-Одерской операции, ни в ее ходе до дня освобождения концлагеря не только общеармейская «Красная звезда», но и фронтовые многотиражки – «За честь Родины» 1-го Украинского фронта, «Армейская правда» 60-й армии или «За Родину» 107-й стрелковой дивизии – ни словом не обмолвились о гитлеровских лагерях уничтожения, в том числе и об Освенциме.
О том, что даже командование 1-го Украинского фронта не имело дан ных о концлагере Освенцим до момента его освобождения, косвенно свидетельствует И. Конев в своих мемуарах: «К 27 января фронт добился новых успехов: 21-я и 59-я армии ведут бой за Катовице, а 60-я армия овладела Освенцимом… Первые сведения о том, что представлял этот лагерь смерти, мне уже были доложены».
Остается предположить, что никакой ориентирующей информации об Освенциме Главпур даже командующему фронтом не посылал.
Ведь если бы маршал Конев, его штаб и командование 60-й армии знали, что Освенцим – не просто польский городок районного масштаба, не имеющий какого-либо военного или экономического значения, а база самого чудовищного гитлеровского концлагеря, то как-то по-другому был бы составлен план Висло-Одерской операции3.
Кстати, применительно к Майданеку анализ генерала Петренко4 столкнулся с точно таким же «небрежением», как и в случае с Аушвицем. Сведения о Майданеке у Сталина были, но он «не грузил» ими командование 1-го Белорусского фронта, занятое в июле – августе 1944 года подготовкой и ведением операции «Багратион»5.
Круг на карте: Висло-Одерская операция
Еще в ноябре 1944 года командующий 1-м Украинским фронтом маршал И.С. Конев докладывал план Висло-Одерской операции в Ставке. Очень внимательно все выслушав и обстоятельно изучив план, Сталин обвел пальцем на карте Верхнюю Силезию и только что и молвил сакраментально: «Золото!» Конев, конечно же, прекрасно все понял: освобождать Домбровско-Силезский промышленный район надо по-особому – так, чтобы максимально сохранить его уникальный промышленный потенциал.
Отдадим должное Петренко. Пусть и задним числом, но он тоже понял генералиссимуса и упрекнул его за то, что тот, зная об Аушвице и его прелестях, не обвел на карте вокруг него никакого круга и ничего другого сакраментального, – например: «Ужас!» – не произнес6. Тогда бы Конев взял под козырек и со всей тщательностью и упорством перестроил свой план так, чтобы в первую очередь взять в клещи именно Аушвиц и упредить тем самым эвакуацию лагеря, начавшуюся еще в сентябре 1944 года и увенчавшуюся «маршами смерти» в январе 1945 года7.
Анализ директивы Ставки № 5614, полученной Коневым вечером 17 января 1945 года, как и анализ его, Конева, собственной директивы войскам фронта, отданной в 1 час 45 минут 18 января (к слову сказать – в день вывода большинства лагерного населения Аушвица на марши смерти!) и подписанной в том числе и К.В. Крайнюковым, опытнейшим политработником и членом Военного Совета фронта, заставили В. Петренко пересмотреть свою собственную и искреннюю позицию, которую он как советский освободитель Освенцима много раз отстаивал в ряде послевоенных дискуссий. А именно: наша доблестная Красная Армия, не щадя сил и ресурсов, рвалась на Запад и освободила Освенцимский лагерь смерти ровно настолько рано, насколько это было возможно.
Собрав и переосмыслив факты, он встал практически на сторону своих оппонентов: да, фактическое промедление с освобождением лагеря смерти имело место, да, оно шло с самого верха. Если бы директива № 5614 была выполнена буквально, то освобождение состоялось бы не раньше 2–3 февраля, и в таком случае бойцы 28-го корпуса, по мнению В. Петренко, «увидели бы там только груду развалин, огромное, уже остывшее, пепелище и ни одного живого узника»8. Этого не произошло только благодаря тому, что маршал Конев взял инициативу на себя и несколько отошел от указаний Ставки: 23 января он развернул 3-ю гвардейскую танковую армию генерала П.С. Рыбалко, чье наступление в лоб на Одер захлебнулось, и пустил ее вдоль Одера с севера на юг, создав отчетливую угрозу окружением мощной верхнесилезской группировке противника. Немцы это тотчас же поняли и сняли с угрожаемых позиций сразу три стрелковые дивизии, что, собственно, резко облегчило и ускорило выполнение 60-й армией ее тактических задач. В результате, перегруппировавшись, 24 января она перешла в наступление, при этом 106-му стрелковому корпусу в составе 100-й, 148-й и 107-й стрелковых дивизий было приказано захватить Освенцим и Нейберун. Применительно к Освенциму это произошло 27 января, то есть дней на 7–8 раньше намечаемого, согласно директивам, срока – и, может быть, дней на 4–5 позже вероятного срока в том случае, если бы сами директивы были другими.
В то же время не правы и те, кто утверждал, что замедление темпов наступления накануне Висло-Одерской операции было намеренным – ради того только, чтобы дать немцам возможность уничтожить в Аушвице как можно больше евреев. Такого дьявольского плана у Сталина при всем его коварстве не было. Все дело было именно в расстановке им сакраментальных акцентов и в вытекающей из них той самой пресловутой «попутности». Генералиссимусом двигал не антисемитизм, а стратегическая жадность: захватить как можно больше и как можно более целых индустриальных трофеев – вот чего он хотел в Силезии.
А на то, что происходило с евреями где-то внутри начертанного им лакомого круга, ему было по большому счету наплевать.
Освобождение Аушвица и Биркенау – евреев нет
Освобождение Аушвица войсками Красной Армии было лишь крохотной частью Висло-Одерской операции, проведенной с 12 января по 3 февраля 1945 года. Как точно и не без горечи отмечал один из освободителей лагеря – Василий Яковлевич Петренко, командир 107-й стрелковой дивизии, специальная задача освобождать именно концлагерь Аушвиц-Биркенау перед 1-м Украинским фронтом никогда и никем не ставилась.
