Всеволод Крестовский - В дальних водах и странах. т. 2
Здесь же заметили мы на некоторых межах высокие бамбуковые шесты о небольшими флагами красного цвета, или красного с белым и т. п. Нам объяснили, что это межевые знаки для передела земли, или для разграничения владений одной сельской общины от другой.
Дорога все время идет по шоссе, которое хотя и узко, так что на нем только-только в состоянии разъехаться две дженерикши, но за то содержится великолепно, и катишься по нем без малейших толчков и колебаний, словно бы по паркету. Время от времени приходится переезжать плоские каменные мостики, переброшенные через оросительные канавы, — и эта часть оказывается тоже в величайшем порядке, какому могла бы позавидовать любая страна Европы. Все канавы заботливо вычищены и обложены камнем и дерном, так что незамученная вода струится по ним с прозрачною чистотою горного потока. Чистота, аккуратность и даже изящество отделки — это, как видно, отличительные качества всякой японской работы, будет ли то драгоценная лаковая вещица, или огородная грядка. На дороге прохожих встречается не много, но на прилегающих полях, и вблизи, и вдали, — повсюду видны группы работающих поселян обоего пола. Вглядываясь в лица всех этих встречных людей, я заметил в них одну наиболее характерную особенность, — это именно, общее их выражение спокойного довольства и веселости. А "ясное спокойствие духа", — это, по выражению народной японской мудрости, — есть идеал земного счастия. Часто ли найдете вы что-либо подобное в Европе!..
Наконец, мы прибыли к цели нашей поездки. На самом берегу озера стоит древняя корявая сосна, широко раскинув во все стороны могучие суковатые ветви. Она покрывает собою площадку шагов около семидесяти в поперечнике, а некоторые ветви ее даже выступают за пределы площадки, простираясь над водою. Чтобы дерево не рухнуло от старости и непогоды, его со всех сторож поддерживает целая система деревянных подпорок, косых, прямых и поперечных, высоких и низких, снабженных скрепами и деревянными подушками, так что одни эти подпорки образуют под деревом, около главного ствола и вдоль всех ветвей, внутри и снаружи, довольно густую чащу лесин и балок. Площадка со стороны озера ограждена высоким гранитным цоколем циклопической кладки, чтобы предохранить почву от подмыва; с сухого же пути она обнесена деревянной оградой, в центре которой поставлено священное тори с двумя фонарями по сторонам, ведущее к маленькой синтоской миа, где встретил нас почтенный кануси (синтоский жрец) с двумя своими коскеисами (прислужниками) и сам пошел показывать нам знаменитую Карасаки, объясняя великое значение этого исторического дерева для всего государства. Оно вверено правительством заботливости и попечениям этого почтенного человека, который обязан со своими помощниками ежедневно осматривать всю Карасаки с полным вниманием, принимая немедленные меры к исправлению малейшей не исправности и к удалению всего, что могло бы так или иначе повредить ее благополучию и долгоденствию. О состоянии дерева и всех переменах в оном, органических и искусственных, канусси периодически доносит местному губернатору.
Надо заметить, что местность, прилегающая к Биве и ее ближайшей окрестности, — это колыбель японской национальности. Здесь произошло первое зарождение Японии, как государства, и с тех пор вся эта местность полна великих и священных для каждого Японца исторических воспоминаний. Предание, относящееся к Карасаки, говорит, что посадил ее собственноручно сам великий Цинму (Санно), первый исторический микадо, основатель Японского государства, в день провозглашения себя императором всей страны Восходящаго Солнца, в 667 году до Рождества Христова. Стало быть, Карасаки — ровесница самой Японии, как государства, и если считать предание достоверным, то в настоящее время этой современнице Навуходоносора и Тулла Гостилия должно быть 2,548 лет, и старше ее из исторических деревьев остается разве один Мамврийский дуб. Торжественно сажая в землю молоденький росток сосны, Цинму изрек пророчество, что пока стоит и цветет эта сосна, будет стоять и процветать Империя Восьми Великих Островов [75].— Вот почему с тех пор и до сего дня так рачительно оберегают и поддерживают Японцы существование этого дерева. Почтенный канусси предложил нам на память сосновую шишку от этой самой Карасаки, а также ее портрет, отпечатанный на тонком листе японской бумаги, и листок с одним старинным стихотворением, где воспеваются, или, вернее сказать, перечисляются все восемь достопримечательностей озера и прилегающей к нему страны Ооми [76]. Привожу это стихотворение в подлиннике и в переводе:
Наниши Ооми но
Хаккей ва:
Цуки каге кийёки
Иси-яма я.
Касу мизо ко меши
Миидера но
Ири-ае цутуру
Кане но кое.
Ватару хуна бито
Махо хиките
Ябасе ни каеру
Момо чи буне.
Нами но Авазу но
Кумо харете
Хая иухи сасу
Ура-ура но
Кешики мицуцу
Ватару ни ва
Сета но Нага хаши
Нага ка разу.
Хира но така не ва
Шира юки ни.
Мада ха да са муки
Ура кадзе ни,
Оцуру Кататано
Кари га не я,
Кае мо харукани
Саийо хкете
Саби пшса масару
Карасаки но
Ма цу косо а ме но
Ото су наре.
"Вот перечень восьми достопримечательностей в Ооми:
"Чистый свет луны на горн Иси,
"Среди вечернего тумана гудящий звон колокола во храме Миидера возвещает о наступлении сумерек.
"Тогда, плывя по озеру, в глазах у тебя множество лодок, возвращающихся под всеми парусами в пристани Ябасе.
"Уже созерцая ясное небо на стороне Авазу и любуясь отражением лучей заката на берегах озера, "Длинный мост" в Сета кажется не длинным.
"На вершине горы Хира еще белеют остатки снегов, — оттого и береговой ветер ощутительно прохладен.
"Вот, длинная вереница диких гусей спешит на ночлег к колокольне Катата, откуда издаваемые ими крики сливаются в полночь с шумом дождя под исполинскою сосною Карасаки".
В этих стихах не трудно заметить тонкое чувство изящного понимания природы и умения схватывать ее наиболее красивые стороны и характерные моменты. В общем они производят впечатление очень хорошо написанной местной картинки.
В этот день, с первым отходящим поездом, мы возвратились в Кообе, не заезжая более ни в Киото, ни в Осаку. Надо было спешить к ожидавшей нас на Кообийском рейде "Европе".
ПРИМЕЧАНИЯ
14)
15)
16)
17)
18)
19)
20) Сэгун, сегун — дословно "великий полководец", покоряющий варваров. С XII в. сегунами стали называть управляющих страной от имени императора военно-феодальных правителей Японии. Последний правитель из сегунов был свергнут революцией в 1867–1868 гг.
21) Волапюк — всемирный язык.
22) Магазинка — неавтоматическая винтовка, создание которой в 80-х годах XIX в. повысило скорострельность с 7–8 до 10–12 выстрелов в минуту. Патроны к патроннику ствола подаются в ней из магазина.
23) Кобанг — чеканившаяся в Японии до введения в 1871 году новой монетной системы золотая монета.
24) Ремонт — здесь способ комплектования воинского состава армии покупкой лошадей.
25) Миканы — японские апельсины.
26) Даймиосы — крупные японские землевладельцы.
27) Курма — верхний короткополый халат.
28) Покоем, т. е. в форме буквы "П".
29) Флажолет — маленькая флейта из кости или дерева с шестью дырочками.
30) Плутонгами, т. е. взводами.
31) Барановский Владимир Степанович (1846–1879), русский изобретатель и конструктор первых систем скорострельных артиллерийских орудий.
32) Здесь имеется в виду характерный портрет Еромолова Алексея Петровича (1777–1861), генерала от инфантерии, наместника Кавказа.
33) Здесь имеется в виду смерть 1 марта 1881 года императора Александра II после покушения на него.
34) Нотабли — здесь известные люди города.
35) Амфитрионы (нариц.) — люди, охотно принимающие гостей.
36) Абураками — особый род плотной промасленной бумаги, отличающейся своей непромокаемостью.
37) Фальшфейеры — тонкостенные гильзы, набитые медленно горящим составом.
Дневники путешествия Всеволода Крестовского "В дальних водах и странах" печатаются по собранию сочинений, СПб, 1899–1900 гг. Дневники даны в некотором сокращении, которые в основном касались некоторых устаревших понятий и сведений.
Примечания
1
Струве Кирилл Васильевич, сын знаменитого астроном Струве В. Л., основателя Пулковской обсерватории.
