Японская разведка против СССР - Кириченко Алексей Борисович "Стильно"
Сочетая впоследствии оперативную работу с исследовательской, я поднимал и изучал архивные материалы и прорабатывал обильно публиковавшуюся в Японии документальную литературу по «шпионской» тематике или мемуары японских разведчиков. Я пришел к выводу, что после войны в японских спецслужбах произошли коренные перемены по сравнению с довоенной и военной порой, и осознал, что есть резон в словах старших товарищей, хотя и не совсем сказанными им был согласен
В государственной структуре Японии отсутствовали разведывательные органы, подобные тем, которые существовали в СССР до сего времени функционируют в США и других странах. Созданный же в 1952 году с помощью ЦРУ США Центральный разведывательно-информационный орган «Найкаку тёсасицу» («Исследовательское бюро» при Кабинете министров) далеко не соответствовал тем целям и задачам, которые были перед ним поставлены при создании.
В Японии, как и во всех развитых странах, существует несколько организаций, которые параллельно собирают политическую информацию. Главной из них является Министерство иностранных дел, а должность министра иностранных дел была и остается одной из ключевых в правительстве.
Раскинутая во всем мире сеть дипломатических представительств позволяет относительно дешево и оперативно информировать заинтересованные государственные структуры, которые учитывают эту информацию при принятии политических и иных решений.
Как уже много написано на Западе, а в последнее время и в российской прессе, дипломатические представительства служат надежным и безопасным прикрытием, под сенью которого проводят тайные операции политическая и военная разведки, каждая из которых в своей служебной деятельности неподотчетна послу и имеет свою автономную связь с Центром.
В японских же дипломатических представительствах, в отличие от советских, резидентур политической и военной разведки не было. У военных атташе родов войск, прикомандированных к дипломатическому представительству, не было также и автономной связи с Токио, и вся оперативная переписка шла через МИД Японии. Вполне понятно, что в экстренных случаях они могли связываться с Управлением национальной обороны Японии и минуя руководство японского посольства.
Следует, однако, подчеркнуть, что в отличие от советских «чистых» дипломатических представительств японские имели более широкие полномочия и возможности по сбору интересующей их информации. В частности, японским дипломатическим представительствам разрешалось искать и подбирать платных источников информации, на что выделялись определенные суммы из секретного фонда. Другое дело, что использовался этот фонд не всегда по назначению.
Лет через пятнадцать после памятного для меня разговора А.И. Дятловым, когда я немало поварился в «японском соку», мы с преподавателем Высшей школы В.Н. Ерофеевым написали учебное пособие по японской разведке, в котором все-таки проводилась идея, подкрепленная фактами, что японцы работают. Иногда так же, как мы, а чаще всего и более упрощенно. Во всяком случае, «сбор информации» японскими «информационными» органами поставлен на широкую ногу.
Вообще тема о японской разведке, то есть о специальных службах Японии, почти незнакома только российскому читателю и ждет своего исследователя.
Агенты и шпионы
Среди оперативного состава ходил такой призыв: «Не будь дурой, а займись-ка агентурой» (перефразирована довоенная фраза-лозунг с какого-то плаката: «Баба! Не будь дурой — занимайся физкультурой!»). Хотя современная техника по съему интересующей разведку информации на высоком уровне, но ставка на агентуру в работе спецорганов любой страны была, есть и будет основным элементом их работы. Ибо все решает человек. Элементы агентурной работы такие же древние, как и сами человеческие отношения. Ибо каждый, сам того не замечая, в повседневной жизни занимается такими вопросами, которые в чем-то сродни агентурной деятельности, — устанавливает доверительные контакты для решения своих личных дел, норовит получить какую-то информацию и использовать ее в своих интересах и т. д. Особенно в этом преуспевают бизнесмены, не говоря уже о криминальных структурах.
Агентура, какое бы она ни имела наименование и какое бы ни имела предназначение, — это, прежде всего, очевидцы или же непосредственные участники каких-то процессов, которые могут не только обладать ценной информацией, но и принимать участие в ее реализации, то есть принимать решения.
Когда я пришел на работу в Центральный аппарат советской контрразведки, одной из важнейших считалась задача создания прочных позиций в стане противника, которая требовала больших усилий, терпения, искусства и даже самопожертвования. Вербовка агентуры из числа иностранцев считалась едва ли не приоритетной задачей не только в разведке, но и в контрразведке.
В тот период главными основами, на которых можно было приобретать своих сторонников в логове врага, были идейно-политическая, материальная и компрометирующая. Правда, в чистом виде любая из этих основ существовала только в учебных пособиях, а на практике, в жизни, все причудливо переплеталось.
Наиболее ценным и надежным считался агент, пошедший на сотрудничество с КГБ по идеологическим мотивам, потому что он сознательно, без какого-либо принуждения, пошел на агентурные отношения с нами во имя строительства коммунизма не только во всем мире, но и в своей стране. Говорят, такие энтузиасты встречались, однако во время моего пребывания в КГБ с подобными лицами мне не пришлось встретиться — то ли они разочаровались в идее коммунистического будущего, то ли просто не попались на моем пути.
Что касается материальной основы приобретения источников информации, то для японцев, да и для иных иностранцев, с которыми мне приходилось встречаться, она вообще не подходит, ибо редко кто из них мог продать себя за презренный металл. Метод этот торгашеский и более характерен для тех оперативных работников, которые занимались бизнесменами или промышленным шпионажем, поэтому для нас, работавших в классической контрразведке, он был неприемлем, и к нему почти не прибегали. Да и что мы могли предложить благополучным и зажиточным дипломатам, когда каждый рубль был на учете?
Что же касается вербовки на компрометирующей основе, то к этому методу нередко прибегают американцы и он был излюбленным методом работы НКВД в 1930-1940-е годы, когда некогда было разглагольствовать о мире. К этому методу также прибегают некоторые службы, когда им необходимо приобрести источники информации в преступной среде (наркоманы, валютчики, террористы и т. д.).
Только что же такое компрометирующая основа? Был достоверный случай, когда один из послов мусульманских стран в Москве весело проводил время с русской женщиной. Их развлечения были тайно зафиксированы на фотографиях. Оперативные работники предъявили эти снимки дипломату в надежде на то, что он испугается и пойдет на сотрудничество. Но не тут-то было — посол не только не испугался, но и умолял продать фотографии ему, так как он хотел бы перед друзьями похвастать своими успехами. Как оказалось, у него на родине дома хранятся целые альбомы с фотографиями о похождениях с девицами в разных странах. (Вот бы бывшему генеральному прокурору Ю.И. Скуратову попросить продать ему видеозапись, которую пытаются использовать для его компрометации, — сразу отпали бы все претензии.)
Любая вербовка чревата тем, что тебе подставили «утенка». Однако в контрразведке не понадобится много времени, чтобы установить истинную причину. В разведке, по-моему, тоже можно это быстро почувствовать, о чем я и хочу ниже рассказать.
В былые времена, когда разведка и контрразведка были в составе КГБ, завербованная Вторым Главным управлением агентура передавалась на связь ПГУ после ее отъезда из Москвы. Но что-то я не припомню случая, чтобы ПГУ передало своего агента на связь контрразведке, когда он приезжал на длительный срок на работу в Москву.
Политбюро ЦК КПСС (ВКП(б) придавало большое значение агентурной работе и постоянно держало ее в поле своего зрения. Так, 25 мая 1934 года Политбюро ЦК ВКП(б) опросом приняло следующее решение по пункту 229/213, фрагменты из которого я приведу:
