Энн Росс - Кельты-язычники. Быт, религия, культура
«Как-то однажды собрались улады в Эмайн Махе, чтобы распить иарнгуал. По сто раз наполнялась чаша в такие вечера. Было это питье угля[26]. На веревке, что протягивали от одной двери дома до другой, показывали воины свою ловкость. Девятью двадцати да еще пятнадцати пядей в длину был дворец Конхобара. Три искусных приема совершали воины: прием с копьем, прием с яблоком и прием с острием меча».
В той же самой саге Эмер просит одну из своих подруг посмотреть и сказать ей, что это шумит и приближается к ним. Девушка рассказывает: «Вижу я прекрасную колесницу с колесами из светлой бронзы. Белы ее оглобли из белого серебра, что крепятся кольцами из белой бронзы. Высоки борта колесницы, крепка ее дуга, закрученная, прочная».
Такие описания добавляют деталей к рассказам античных авторов и подтверждают их правдивость. Конечно, даже если сделать скидку на изобретательность рассказчиков, бой Кухулина с Фер Диадом отличается от нашего представления о кельтских колесницах, но здесь речь может идти о другом типе повозки. Несмотря на всю страсть ирландцев к многословным, торжественным описаниям, которые могли сделать самые обычные вещи необыкновенными и возвышенными, в сагах уладского цикла содержится зерно истины, отражение реальности, которая делает их ценным дополнением к достоверным фактам археологии и античной традиции. Все то, о чем говорят нам находки археологов – мечи и копья, колесницы и щиты, – в раннеирландских текстах оживает, и эти вещи предстают на фоне человеческой жизни со всеми ее страстями и надеждами. Как колесницы, так и лошади, в них запряженные, были, как показывает нам археология, роскошно украшены орнаментами из металла – это и детали колесниц, и бронзовые полоски (возможно, с эмалью), накладки для упряжи (рис. 21), уздечки и тому подобное. Кельтский воин, отправлявшийся на битву или на парад, со своими разукрашенными, в перьях, лошадьми, разноцветной одеждой и крытой повозкой, наверное, действительно являл собой поразительную картину для глаз римлянина или грека.
Рис. 21. Эмалированные накладки для упряжи. Сантон-Даунхэм, графство Суффолк.
Колесницы использовались в Британии и предположительно попали в Ульстер из Йоркшира; однако в Ирландии остатков колесниц археологи пока не обнаружили, хотя в ранних текстах о них говорится постоянно, и они, возможно, продолжали использоваться и в раннехристианское время. Они использовались в Шотландии до II века н. э. Колеса от колесниц находили в колодцах в Шотландии, например близ Ньюстеда в Роксбурге и на Бар-Хилл в Данбартоне. Практика войны на колесницах прекратилась в Галлии во времена Юлия Цезаря, то есть в I веке до н. э. Всегда много говорят о том, какое впечатление производили сами колесницы и полубезумные колесничие на вторгшихся в Британию римлян. Помимо легкой двухколесной колесницы, которая в основном служила (хотя, может быть, и нет) для парадных целей, в кельтском мире использовалась и четырехколесная колесница. Описание четырехколесной колесницы Кухулина могло возникнуть в результате того, что писцы, записывавшие сагу, перепутали две повозки.
Наконец, в «Похищении быка из Куальнге» есть великолепное описание того, как путешествовала королева Коннахта – Медб: «Так повелось, что, куда бы ни отправлялась Медб, брала она с собой девять колесниц. Две из них ехали впереди, две сзади, да две по бокам, а в середине колесница Медб, так что ни комья земли от копыт лошадей, ни пена с их удил, ни пыль, что вздымало могучее войско, не могли донестись до нее и запятнать золотую корону».
Поединки
Другой важной чертой в военном деле кельтов был обычай сражаться в поединках. У ирландцев имелись на этот счет строгие правила, одно из которых носило название fír fer, буквально «честная игра»[27]: человеку, вступавшему в поединок, мог противостоять только один противник. Когда начались войны с римлянами, на континенте обычаи, видимо, изменились, однако о них все еще много упоминается в островных литературах, особенно в ирландской. Так, в «Похищении быка из Куальнге» коннахтец Ферху Лойнгшех со своими 12 людьми собирается атаковать Кухулина: «На том они и порешили и немедля выступили против Кухулина, а разыскав его, не уговорились о честном поединке и всей дюжиной бросились в бой».
Обычай поединка упоминается и в «Мабиногионе», собрании средневековых валлийских сказаний, которое хранит настоящие залежи мифологии, лишь слегка замаскированной позднейшими условностями христианских писцов. В великолепной истории «Кулух и Олуэн», возможно самой ранней в этой группе, два героя (первоначально божества) сражаются в поединке до дня Страшного суда. Гвин, сын Нудда, и Гвитир, сын Грейдаула, борются за руку Крейддилад, дочери Ллуда Серебряная Рука. Их мирит Артур: «По их соглашению девушка вернулась в дом отца, не доставшись никому, и Гвин с Гуитиром должны были биться за нее каждые январские календы до самого Судного дня; тот же из них, кто одолеет в Судный день, получит эту девушку в жены».
В другой истории из «Мабиногиона», «Пуилл, принц Диведа», Араун – король Аннуина (Иного Мира) – приходит к Пуиллу и просит помочь ему в поединке с его соперником Хавганом. Мотив бога, ищущего помощь смертного, нередко встречается в кельтской литературной традиции. В соответствии с кельтским обычаем, поединок происходит у брода. Араун говорит Пуиллу:
«В одну из ночей мы договорились встретиться с ним у брода; ты будешь там в моем обличье, и твой первый удар оборвет нить его жизни». Проходит год, и Пуилл встречается с Хавганом: «И, подойдя к броду, увидели они там всадника, который сказал: «Слушайте, люди! Это спор между двумя королями за землю и власть, и только между ними. А вы стойте в стороне и ждите исхода схватки». И они сошлись на середине брода…»
Два кельтских героя начинали битву с оскорблений в адрес друг друга; в то же самое время они восхваляли своих предков и семью и свою собственную доблесть во владении оружием. Все это приводило их в состояние боевой ярости, и они начинали жаждать крови и славы. Все человеческие чувства отступали на задний план, и их место занимала простая, грубая сила и хитрость, которые заставляли противников сражаться жестоко и кровожадно. В этих перебранках принимал участие и колесничий, и если (что представляется вероятным) «Похищение быка из Куальнге» действительно представляет нам кельтский поединок в таком виде, в каком он проходил у кельтов в Древнем мире, то, когда мы посмотрим на Кухулина и Лоэга перед сражением, перед нами возникает живая картина той роли, которую играл в сражении колесничий. Когда Кухулин (в версии «Похищения», относящейся к XI веку) собирается встретиться со своим названым братом и видит, как тот хвастливо выполняет боевые приемы, стараясь спровоцировать противника, то он дает своему колесничему следующие распоряжения:
«Между тем приблизился к броду Кухулин и увидел множество чудесных, искуснейших боевых приемов, что проделывал Фер Диад высоко в воздухе.
– Погляди, друг мой Лаэг, – сказал Кухулин, – на эти чудесные искуснейшие боевые приемы, что проделывает Фер Диад высоко в воздухе. В час битвы обратит он их против меня. Так вот, если случится мне уступить в сражении, черни, поноси и порочь меня, раздувая мой боевой пыл и ярость. Если же буду брать верх я, хвали, славословь и превозноси меня, чтобы умножить мою храбрость».
Фер Диад бросает Кухулину множество конкретных оскорблений еще до начала битвы:
Кухулин:
Я пред младыми бойцами стою,
Как старый вепрь, все крушащий в бою!
Потешу пред войском отвагу свою:
Утоплю тебя в этой реке!
Сто ударов должны твое тело рассечь,
Покуда не снимет голову с плеч
Меч, зажатый в моей руке!
Фер Диад:
Фер Диаду под силу тебя разрубить!
Пришел я, чтобы тебя убить,
Твоей хвастливой лжи вопреки!
Пусть поглядят улады на бой!
Пусть надолго запомнит любой,
Что герой их пал от моей руки!
Эти данные ранних текстов замечательно подтверждаются тем, что пишут о войне у кельтов античные авторы. Например, Диодор Сицилийский говорит следующее об обычае высмеивать врага: «Если же кто принимает вызов, они принимаются превозносить подвиги предков и восхвалять собственную доблесть, тогда как противника оскорбляют, унижают и словами своими лишают его душевной отваги».
Опять-таки в «Похищении» воин Этаркумал приближается к Кухулину и вызывает его на битву. Кухулин говорит:
«– Знай, что хоть невелик, но разгневан тот, что стоит перед тобою. Каким же кажусь я тебе?
– Воистину нравишься мне ты, – ответил Этаркумул. – И вправду, ты юноша дивный, прекрасный, пригожий, славный и многоискусный в боевых приемах. Все же числить тебя средь лучших героев, воинов знатных, всесокрушающих молотов, в битве первейших, я не могу и о том не помыслю».
