Уильям Манчестер - Убийство Президента Кеннеди
Решающим во всей этой фразе является слово «судить». Совершенно очевидно, что невозможно точно определить взаимосвязь между личностью и ее окружением. Можно с таким же успехом пытаться фотографировать тоску по родине или представить страсть в виде музейного экспоната. Честь, честность, любовь и ненависть нельзя прикрепить кнопками на доску для объявлений. И однако все они существуют. Некоторые причины действий лежат за рамками доказательств. Подобно тени, они неуловимы. Обсуждая их, мы вступаем на путь предположений. Но делать обоснованные предположения — одна из обязанностей историка. Источником их не могут быть только отпечатки пальцев, траектории полета пуль и спектрографические исследования. Признано, что убийца в Далласе не был участником обычного преступного заговора. Возможно, что это и не имеет прямого отношения к существу вопроса. Ли Харви Освальда называли «одиночкой». Почти все хватались за это слово, чтобы описать его, а также чтобы истолковать его действия. Все они заблуждались. Бесспорно, что его мышление было ограниченным. Мышление всякого убийцы идет по узкой колее. Но одиночек не существует. Ни один человек не существует в пустом пространстве. Все его действия определяются временем и обществом, в котором он живет. Джон Уилкс Бут не был агентом конфедератов. Вопреки тому, что считали прежде, он действовал сам по себе. Не президент США Линкольн, его жертва, был убит в критический момент нашей истерии, в городе, кишевшем людьми, симпатизировавшими южанам, и ожесточенными призывами к мятежу. Пытаться установить точную взаимосвязь между действием, историческим периодом, когда оно происходило, и его местом — безнадежная затея. Но будет абсурдом утверждать, что этой связи не существует и что преступление в театре Форда могло быть совершено в спокойном обществе, не подвергающемся потрясениям.
Подобно Буту, Освальд был убит наблюдавшим за ним со стороны человеком, что сделало дальнейшее расследование невозможным. Тем не менее арена действия, которую он избрал, его пережила. О городе, внушавшем беспокойство Байрону Скелтону, сенатору Фулбрайту и ряду других людей, известно довольно многое. 15 ноября министерство юстиции послало специальному помощнику президента Кену О’Доннелу объемистый секретный доклад о Далласе, в котором говорилось, что большинство из 747 тысяч жителей города являются американцами «англосаксонского и шотландско-ирландского происхождения». Последнее время население быстро росло, причем главным образом за счет притока из сельских районов штатов Техас, Луизиана и Арканзас. В Далласе эти переселившиеся южане оставались «в политическом и социальном отношении консервативными», ибо их новое окружение разделяло их взгляды. «Политический консерватизм Далласа объясняется сугубо религиозным воспитанием и наличием в течение многих лот подходящих для этого условий». Учитывая «солидное и независимое богатство, возникшее на основе добычи нефти и недавней индустриализации», консерватизм этот усилился и приобрел в последнее время «откровенно наступательный» и «воинствующий в политическом отношении» характер.
Деньги Далласа — это новые деньги, и их много. На юге столица Техаса идет впереди всех других городов по производству товаров, оптовой торговле, страхованию и банковскому делу. Каждый октябрь там происходит самая большая по сравнению со всеми штатами ярмарка. Старожилы, богатство которых выросло на хлопке, оказались отодвинутыми на задний план. Власть перешла к новым людям. Во многих случаях они пользовались ею очень ловко. Всюду, где вопрос о расовой интеграции угрожая осложнениями, они спокойно уступали. С сознанием своего высокого общественного положения я с чувством гражданского долга они управляли чистым городом, свободным от коррупции и сравнительно свободным от порока (большие штрафы вынудили профессиональных проституток удалиться из Далласа за тридцать две мили — в соседний город Форт-Уорт). Отцы этого города проявляли ярко выраженный интерес к симфоническому оркестру, опере и музею изящных искусств. Они откровенно стремились, чтобы город имел в глазах общественности приятный облик. Культура и ученость содействовали созданию этого привлекательного фасада.
О’Доннел располагал также в избытке данными о колледже баптистов в Далласе, об епископальном колледже, Южном методистском университете, Юго-западном высшей медицинском училище при Техасском университете и о его многочисленных клиниках, объединенных в единый институт, именуемый Мемориальный Парклендский госпиталь.
Внешний образ можно создать с помощью грима, о городе же нельзя судить по той рекламе, которую он сам себе делает. Есть более достоверные показатели, в том числе результаты местных выборов. В 1963 году Даллас был цитаделью республиканцев, о чем свидетельствовал уже состав его населения. Громадную часть — 53,5 процента — самодеятельного населения Далласа составляют директора различных предприятий и контор, агенты по продаже имущества или служащие. Город с жителями, не занимающимися физическим трудом, на 97 процентов протестантский и разросшийся за счет тысяч обитателей мелких сельских населенных пунктов, отошедших от традиционных связей с демократами, Даллас был объявлен в передовой статье местной газеты «центром возрождающегося республиканизма». В действительности же он был скорее его островком. Окружающие его сельские районы продолжали придерживаться старых убеждений. В тридцати милях к северу от «Большого Д.», как любят называть Даллас его жители, находится четвертый округ конгресса с 220 тысячами избирателей. Округ этот, ранее вотчина спикера палаты представителей Сэма Рейберна, остается по-прежнему прочной опорой демократической партии. В 1960 году, во время президентских выборов, Кеннеди и Никсон шли вровень в семидесяти одном из семидесяти двух графств северо-восточного Техаса. Будучи блестящим исключением, «Большой Д.» забаллотировал Кеннеди огромным большинством (62,5 процента), выбрав одного республиканца в палату представителей и 8 республиканцев в легислатуру штата. Даллас приводил члена Национального комитета демократической партии от Техаса Байрона Скелтона в отчаяние. Он уже давно смирился с тем, что львиная доля голосов Далласа в 1964 году будет отдана противнику Кеннеди.
Его предостережения Вашингтону не диктовались, однако, соображениями партийной борьбы. Стремясь завоевать голоса избирателей, член Национального комитета не будет прятать от них своего кандидата. Если бы Скелтон хотел увеличить шансы Кеннеди, он стремился бы к тому, чтобы жители Далласа воочию увидели президента. Дело было не в этом. В городе господствовало нечто не имевшее ничего общего с обычной внутриполитической борьбой — какая-то напряженность, душевный надрыв, резкий истерический тон, свидетельствовавшие о глубоко ненормальном состоянии общества. В Далласе это было особенно пугающим, потому что уже в течение некоторого времени взлелеянный его лидерами образ города был запятнан мрачным насилием. Девицы легкого поведения и взяточники уехали, но убийц становилось все больше.
Техас занимает первое место в Соединенных Штатах до числу убийств, а «Большой Д.» — первое место в Техасе. Каждый месяц в Далласе совершается больше убийств, чем во всей Англии, и ни в одном из них не замешаны бандиты или приезжие. Все это работа граждан Далласа. За последний год число убийств выросло на 10 процентов. Кроме того, около трех из каждых четырех убийств (72 процента) было совершено с помощью огнестрельного оружия. В «Большом Д.» не требуется никакой регистрации при покупке оружия, и вообще над продажей и хранением огнестрельного оружия отсутствует какой бы то ни было контроль. Единственная попытка ввести законодательство такого рода была отвергнута местным судом. На 22 ноября в 1963 году и Далласе было совершено 110 убийств. Насильственной смерть стала частью его обычного образа жизни. О ной говорят как бы между прочим. В день, когда объявили о визите президента, Эйбрахем Запрудер, фабрикант готовой одежды, перебравшийся в Даллас из Нью-Йорка, беседовал с одним не известным ему лицом по вопросу о гражданских правах. Человек этот допускал, что Вашингтон обладает достаточной силой, чтобы выступать в поддержку расового равенства.
— Бог создал больших людей, — сказал он, имея в виду Кеннеди, и, указывая на себя, добавил: — И бог создал маленьких людей.
Затем он сказал, растягивая слова:
— Но Кольт создал свой 45-калиберный, чтобы сравнять шансы.
Запрудер был озадачен. Ему никогда не приходилось слышать ничего подобного в кварталах Манхэттена, где торгуют одеждой.
— Нам не нужны такие люди, как вы, — оборвал он неизвестного.
Тем не менее такие люди существовали. На третьем году пребывания Кеннеди на посту президента в графстве Даллас господствовала какая-то лихорадочная атмосфера. Творились безумные вещи. Надписи на огромных рекламных щитах истерически звали «отдать под суд Эрла Уоррена», а на еврейских магазинах был намалеван знак свастики. Молодые фанатичные домохозяйки отплясывали перед публикой, скандируя слова: «Стивенсон умрет, ему придет конец, конец, конец, и он будет гореть в аду, гореть, гореть!» Пропагандистские материалы ультраправых раздавались в государственных школах. Упоминание имени Кеннеди в классах вызывало неодобрительные выкрики. От младшего административного персонала школ требовали присутствия на собраниях ультраправых. Даллас стал Меккой для шаманских представлений проповедников. Собрания национального возмущения, Христианских крестоносцев, минитменов, Общества Джона Бэрча и Общества Патрика Генри. Он стал также главным штабом техасского нефтяного миллиардера Геральдсона Ла-файета Ханта с его специфической деятельностью. Один отставной генерал-майор в Далласе вывесил перед своим домом государственный флаг США древком вверх. В День труда в 1963 году звездно-полосатый флаг вывесил перед споим домом казначей графства Уоррен Г. Гардинг, названный так своими родителями-демократами по имени президента-республиканца Гардинга во времена, когда все дети Техаса воспитывались в духе уважения к лицам, находящимся на этом посту, независимо от их партийной принадлежности. К казначею подошел сын одного врача и горько заметил:
![Александр Солженицын - Русский вопрос на рубеже веков [сборник]](/uploads/posts/books/142120/142120.jpg)
