Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 4
Что касается расхода Волкову (ассигновка 23 октября № 51368), то я понял из доклада Волкова о цели его поездки в Нижний-Новгород, что ему придется нести большие агентурные расходы, и взял для него 5 тысяч; но вечером А. Н. Хвостов, подробно говоря мне о Волкове и о его желании обнаружить незаконное, якобы, пользование Салазкиным своими правами, не помню, кажется, по союзу городов или по промышленному комитету (переписка есть в департаменте в форме отчета Волкова), сказал, что 5 тыс. будет много; поэтому я выдал Волкову меньшую сумму, а остаток оставил, как аванс, для него же; из этого аванса, я, помимо жалования по департаменту, дал Волкову разновременно — под расписки, насколько помню, не менее 2 тысяч руб. Сам Волков человек аккуратный, и он это помнит и скажет; из этого же аванса я дал Ржевскому и за октябрь и, кажется, за сентябрь по 500 рублей; за октябрь помню наверно. Выдача Мемнову — 100 руб.; Мемнов явился ко мне как представитель мелких кустарей из московского, кажется, района, приехав с выборными жаловаться на то, что промышленный местный комитет обходит их заказами на военные надобности и тем убивает местный кустарный промысел. В виду этого я, дав им на обратный путь 100 р., поручил кн. Ширинскому-Шихматову расследовать секретно это дело и на это выдал ему 500 р. (ассигновка № 63784). Рапорт кн. Ширинского-Шихматова в делах департамента имеется. Выдача мне дополнительного содержания 3 тыс. руб. проходит по всем записям в авансовых суммах, кроме февраля 1916 г., когда я, разойдясь уже с А. Н. Хвостовым, не счел себя в праве пользоваться его милостями. В октябре месяце они значатся в ассигновке 4.500 руб. (26 октября № 61453).
Здесь 1.500 р. взято было по поводу совершенно секретного поручения, данного мною А. А. Кону на поездку, под видом командировки в Москву, где он и остановился, в Саров, вследствие полученного А. А. Вырубовой подробного сообщения, набрасывавшего тень на владыку Антония, архиепископа харьковского в связи [-?-] почаевской иконы и св. мощей в Саров; затем, уже [-?-] А. Кон приехал из Сарова, где он должен был быть [-?-]нито, чтобы не дать пищи для излишних разговоров, я, дабы [-?-]нчательно выяснить это дело, послал его в январе 1916 г. в Харьков, где он все разузнал и, не говоря ничего владыке, с ним и лично познакомился (ассигновка вторая — 12 января 921 р.). Сущность обвинения заключалась в том, что лицо, пользующееся доверием владыки, не нося священнического сана, отвозило в священническом якобы одеянии в Саров почаевские святыни, но не подлинные; все поступившее к А. А. Вырубовой сообщение оказалось вымышленным изветом в стремлении набросить тень на иерарха, шедшего против Распутина. А. А. Кон, как я уже указал, не был сотрудником, а скорее доверенным моим секретарем; я А. А. Кона ценил за многие особенности его натуры. Вначале я конспирировал его роль при мне, но затем, когда пришлось его отчеты по съездам (напр., по съезду в Москве сценических деятелей народного театра) сдавать в департамент, я ежемесячное жалованье его перевел по моим ордерам на департамент полиции, а конспирировал его расходы, связанные с обслуживанием Распутина. Ассигновка 20 октября № 61176 по 500 руб. жалованье Кону; в ноябре месяце ассигновка 30 ноября № 176528 в 13.500 р. 10 тыс. на прессу, как указал я (Дерюгину и Алексееву в числе 45 тыс.), 3 тысячи мне и 500 р. Кону — жалованья. В ноябре — в ассигновке мне № 63783 — 23.500 р. — 20 тыс. Маркову, как я показал, 3 тысячи мне и 500 р. Кону на Распутина. В январе 1916 г. — в ассигновке № 46782 на 18.900 р. — 15 тысяч Маркову как дополнительные выдачи на «Земщину» и лазарет, 3 тысячи мне и 900 р. Кону (500 р. жалованья, а остальные, главным образом, на Распутина, на автомобили).
Кон в это время секретно ездил с Распутиным в Царское Село. Кон почему-то видел в Распутине особую душевную чуткость; об этом я уже показывал; но к этому времени относится одно мое воспоминание о рассказе Кона по поводу поездки Распутина для свидания с государем. Кон передавал, что Распутин весь день готовился к этой поездке; был сосредоточен, не пил, пошел в баню и заходил в церковь, где ставил свечи (но это Распутин всегда делал, когда ездил лично к государю); затем, по словам Кона, Распутин дорогой сосредоточивал или концентрировал в себе свою волю, и это Кон видел не только в отражении лица, но во всем поведении Распутина. А. А. Кон после меня не захотел остаться при новом товарище министра, так как и он смотрел на связь со мною, как на обязательство личных отношений; за последний месяц, я в виду его ухода, на что он не рассчитывал, и что нарушало его материальные предположения (Кон в министерстве финансов жалованья не получал, как я уже показывал), выдал ему полуторамесячный оклад содержания — 800 р. (ассигновка № 47651). В феврале месяце в авансе 16 тыс. руб. (ассигновка № 47649) заключается, как я показал ранее, 15 тысяч руб. на «Земщину и лазарет Н. Е. Маркову и 1 тыс. р., которые я и передал лично А. Н. Хвостову, взятые, по его поручению, для покупки им митры игумену Мартемиану, который, вследствие просьбы А. Н. Хвостова, получил в тверской епархии настоятельское место с возведением в сан архимандрита. О расходах моих на поездку в ставку, как я показывал уже, израсходовано было около 3.500 руб. Ассигновка № 81510 в октябре на 1.200 р. была взята для выдачи депутации хоругвеносцев из Нижнего Новгорода, прибывшей с поздравлением к А. Н. Хвостову по случаю назначения. Мне передали, что их было у министра 4 человека; поэтому я взял по 300 руб. каждому; но ко мне пришло только два; тогда я попросил указаний по телефону у А. Н. Хвостова, и он поручил мне выдать им 500 рублей, но с тем, чтобы одному было дано на 100 р. больше, что я и сделал. Фамилии их не помню, но в доме министра они должны быть записаны, а у меня их видали секретарь и курьеры; они были у меня в своих парадных костюмах. 600 руб. были затем мною выданы сотруднику газеты Давидсону за заметки (но не в них, как я уже говорил, была сила) о Распутине — двумя выдачами: ему лично — 400 р. и, в виду его болезни, его сестре — 200 р. Шабельской-Борг (ассигновка № 61365) была выдана 1 тысяча руб. в октябре в дополнение к 2 тыс. р., кои она получила из фонда (главного управления по делам печати в 2 тыс. на издание народной газеты. Эта ассигновка объясняется причинами вздорожания труда и бумаги. Затем, в ноябре я, при распределении, по поручению А. Н. Хвостова, дополнительного по прессе ассигнования, Шабельской-Борг увеличил субсидию, и, таким образом, она больше из сумм департамента полиции не получала. В. Г. Орлову все ассигновки в ноябре месяце (7 ноября № 61895) — 500 руб. и 200 руб. (24 ноября № 63010) и в феврале 1917 года (5 февраля № 47010) — 400 р. на руководимый Орловым патриотический союз и поездки его на съезд в Петроград и Нижний (в ноябре месяце).
Орлов чувствовал себя обиженным на съездах невниманием к нему, как представителю железнодорожных монархических сил, со стороны главных деятелей по съездам и на меня — за неприглашение на обед; В. Г. Орлов примирился со мною уже после моего ухода в конце 1916 года и был у меня в Москве в декабре месяце вместе с Котлецовым. Я также в Москве отдал Орлову визит. Что касается Котлецова, то его познакомил со мною, в этот мой служебный период, В. Г. Орлов, рекомендуя Котлецова как оратора и борца за права мелких арендаторов, тяготеющих к правым течениям. Котлецов представил мне, если не ошибаюсь, две записки, о коих я докладывал А. Н. Хвостову, обрисовывавшие, в связи с общим настроением, приподнятость оппозиционного течения в среде московского населения, которая может отразиться на выборах в Государственную Думу; считая необходимым обратить на это внимание правительства, Котлецов оттенял, что правильно поставленная, при содействии правительства, организация предвыборных кампаний в Москве при выборах в городскую думу создаст для будущих выборов в Государственную Думу те кадры, кои правительству могут оказать большую пользу. Таким оплотом Котлецов считал домовладельческий класс Москвы и для пробуждения их самоопределения он предлагал взять на себя издание печатного периодического органа «Домовладелец», около которого могли бы сплотиться умеренные элементы домовладельцев столицы. Вместе с тем, он, Котлецов, указывал, что правительство должно принять всяческие меры, не щадя материальных средств, для того, чтобы привлечь на свою сторону перед выборами арендаторов, объединенные голоса которых могут дать перевес правительственной партии. Записки эти остановили на себе внимание А. Н. Хвостова; затем, по поводу выборов в Москве в городскую думу Котлецов делал доклад и Н. Н. Анциферову; в принципе было решено выдать Котлецову субсидию, не помню, кажется, в 30 тыс. руб., но таковая не была выдана, так как дополнительного на прессу ассигнования при мне в начале 1917 г. не было отпущено главному управлению по делам печати, в виду чего эти две докладных записки Котлецова мною были сданы д. с. с. Потемкину. Затем, впоследствии уже, Котлецов снова обращался ко мне с просьбой поддержать его ходатайство перед Б. В. Штюрмером, и я его записку передал Б. В. Штюрмеру; в виду ли этого или в силу первых двух докладов Котлецова, я не знаю, Котлецову денежное ассигнование на задуманный им периодический орган было отпущено. Потом, при министре юстиции А. А. Макарове, Котлецов просил меня оказать свое влияние на справедливое отношение к поданной им записке в правительствующий сенат по поводу ограничения его в правах присяжного поверенного. Но, ознакомившись с его жалобой во всех подробностях из оставленной им мне копии означенной записки, я к министру юстиции и к сенаторам соединенного 1-го и кассационных департаментов, с коими я был знаком, не обращался ни с какими просьбами в форме заступничества за Котлецова. Потом в Москве в декабре 1916 года, когда Котлецов зашел ко мне, узнав о моем приезде, я спрашивал его о причинах неудачи выборов в московскую городскую думу по курии арендаторов; в ответ на это Котлецов мне передал, что в этом вина не его и его партии, а главного управления по делам местного хозяйства, которое, командировав для наблюдения за ходом выборов в Москве, согласно его просьбе, своего чиновника, прислало Невианта, с первого же раза всеми своими действиями показавшего симпатии не группе его, Котлецова, а противоположной партии, дав последней гарантии помочь материально в осуществлении нужд арендаторов, чем Невиант и усилил ряды противников партии Котлецова. Так или иначе это было — я не знаю, ибо я этого факта, не состоя у власти, не счел себя в праве проверить.
