Сергей Бабурин - Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ
На исходе XX в., в период перестройки и последовавшего за ней разрушения государственной целостности СССР, я думаю, все другими глазами взглянули на гражданскую войну 1917–1922 гг., на позицию участников Белого Движения и на позицию большевиков.
Нелепо и опасно судить прошлое, необходимо его понимать. Бессмысленно рисовать черной краской и победивших большевиков: раз они победили, значит, в этом была закономерность. Особенно важно избежать ошибки сейчас, когда после фиаско псевдореформаторов в декабре 1993 г. необходимость конституционной реформы вновь вышла на первый план.
После 1917 года, при всех его революционных преобразованиях, основным принципом политической системы России, возродившейся в 1922 году в виде Советского Союза, сохранился принцип национально-государственного лидера. Таким лидером официально и в массовом сознании стало первое лицо партии большевиков. Наиболее ярко это проявилось в десятилетия, когда и Советским Союзом и ВКП(б) управлял И.В. Сталин.
Последующие годы показали, что смена конкретной фигуры не меняет принципа. Национально-государственный лидер определялся должностью генерального секретаря ЦК КПСС. И лишь когда Горбачев, не обладавший политической, государственной волей и дальновидностью, дискредитировал государственную систему СССР своими «благими намерениями», никогда не осуществившимися, своей неспособностью решать проблемы, возникавшие перед политическим руководством страны, в активизировавшемся массовом сознании пошатнулось доверие к такому формально-бюрократическому лидерству. Но оно пошло не в сторону отказа от принципа в пользу, например, безудержного коллективизма, а просто перенесло «ауру» вождя с одной личности на другую.
Когда М.С. Горбачев стал у многих вызывать смех и презрение, образ национально-государственного лидера стал переходить на уровень руководителя РСФСР — к его оппоненту, Б.Н. Ельцину. В силу формирования в этот момент многопартийной политической системы первым лицом мог стать не руководитель какой-либо партии, а лишь руководитель органа государственной власти, олицетворяющий шанс на перемены.
Особенность конституционного устройства РСФСР, как и других республик советского типа, заключалась в официально доминирующем влиянии Советов, представительных органов, при реальных рычагах власти в партийных структурах. Схема была разрушена XIX партийной конференцией, принявшей решение об избрании первых секретарей партийных комитетов председателями Советов, предопределившем реальное увеличение полномочий Советов. В тот момент номинальная исполнительная власть оказалась в подчинении у представительной. С 1990 г., с победы на Первом съезде народных депутатов РСФСР принципа разделения властей, понимаемого механически, в духе XVIII века, как создание параллельных ветвей власти, произошло высвобождение исполнительной власти, ставшей рядом с представительной и судебной.
В реальности председатель Совета министров Силаев, как и Рыжков на уровне Союза, оставались на втором плане после председателей Верховных Советов РСФСР или СССР. А поскольку оперативная деятельность государства идет через исполнительный канал — такой уж механизм выработало человечество, — то и сложился постоянный дисбаланс, когда решения представительных органов власти в лице президиума ВС или даже председателя президиума все больше и больше затрагивали сферу деятельности исполнительной власти.
Кроме того, возникали проблемы и в межгосударственных отношениях, ибо председатель парламента, по самой сути своих обязанностей, не может быть безусловно самостоятельной политической фигурой, ибо он руководит коллективным органом и должен олицетворять этот орган. Это во многом привело к появлению или укреплению идеи учреждения президентства, а затем и появлению института президентства в СССР и РСФСР.
В завершении хочу сказать следующее. Что касается сегодняшнего и завтрашнего дня, то во имя создания единого идеологического пространства и во имя укреплений господства добра и гармонии, лежащих в основе православия и гуманистического подхода, свойственного идее коммунизма, необходимо будет укреплять доверие к государственным институтам. Основную роль здесь должен сыграть президент как глава исполнительной власти. Монархический принцип, который многие считают непременным элементом российской государственности, не может быть пригодным сегодня, ибо он открывает возможности для дестабилизации и хаоса — устранить профессионально непригодного политика можно было бы только государственным переворотом или цареубийством. Самодержавие в России должно быть восстановлено, но как самодержавие народа. А главным выразителем воли народа будет избираемый и отчитывающийся на очередных выборах президент, контролируемый сильным парламентом.
Российский Путь как цель и средство возрождения России[35]
Существует ли методология возрождения России, воссоздания ее величия? Безусловно. Исторически Россия сформировалась как централизованная и многонациональная Православная Империя, раскинувшаяся на необъятных просторах Евразии. В основе ее преображения — опора на традиции.
Традиции многолики, и их влияние многовариантно. Так, например, русские традиции выстрадали интеллигенцию. «Русская интеллигенция как особая культурная категория, — писал П.Б. Струве в „Вехах“, — есть порождение взаимодействия западного социализма с особенными условиями нашего культурного, экономического и политического развития. До рецепции социализма в России русской интеллигенции не существовало, был только „образованный класс“ и разные в нем направления»[36].
Но каковы масштабы влияния традиций? Насколько Русский Путь, как и Путь Японский или Китайский, отличны от Европейского? «Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою;…История ее требует другой мысли, другой формулы.»[37] — писал великий А.С. Пушкин. «Русский мессианизм новейшей формации есть концентрированное выражение всей реакционности русского либерализма.»[38]—клеймил традиционалистов виднейший большевик Л.Б. Каменев.
Авторы современного британского толкового словаря «Политика», утверждают, что в нынешних «незападных» странах неизбежен конфликт между «местными» (традиционными) духовными ценностями и ценностями, «завезенными с Запада, более прогрессивными и актуальными»[39]. Совершенно иначе оценивал особенности наций и государств Ф.И. Тютчев. Вдумаемся, как актуально и сегодня звучат его слова:
«Больше обманывать себя нечего — Россия, по всей вероятности, вступит в схватку с целой Европой. Каким образом это случилось? Каким образом империя, которая в течение 40 лет только и делала, что отрекалась от собственных интересов и предавала их ради пользы и охраны интересов чужих, вдруг оказывается перед лицом огромнейшего заговора? И, однако ж, это было неизбежным. Вопреки всему — рассудку, нравственности, выгоде, вопреки даже инстинкту самосохранения, ужасное столкновение должно произойти. И вызвано это столкновение не одним скаредным эгоизмом Англии, не низкой гнусностью Франции…, и даже не немцами (США тогда с полным основанием никто не брал в расчет, — С.Б.), а чем-то более общим и роковым. Это — вечный антагонизм между тем, что, за неимением других выражений, приходится называть: Запад и Восток»[40].
Глубинные патриотические традиции общественной и политической жизни сформировали тягу народа России к народовластию и справедливости.
Народовластие — это правление народа и для народа, воплощенное в структурах демократического представительства и контроля власти.
Патриотизм — это постоянная и осознанная готовность действовать для блага России, рассматривая реализацию своих частных интересов и устремлений в неразрывной связи с укреплением и процветанием Отечества.
Справедливость — это признание за каждым человеком права на счастье, на беспрепятственную, не противоречащую законам деятельность и на пользование теми благами, которые она приносит, это следование добру и истине.
Человечество давно ушло от сократовского отождествления законности и справедливости, хотя, как и во времена Платона, следует признать, что государство будет справедливым, если оно сильно и едино, т. е. стабильно. Отсчет справедливости начинается с порядка[41].
Справедливость как психологический, правовой, нравственный, политический и экономический идеал предполагает:
— гарантированный уровень социальной защищенности;
— равенство стартовых возможностей людей в жизни;
— равные возможности для реализации способностей и интересов каждого человека;
