Людмила Алексеева - История инакомыслия в СССР
«…советская власть, приняв Православие,… способна начать великое преображение мира», [7]
она может стать инструментом создания тысячелетнего царства на земле именно в силу своей высочайшей, никогда прежде невиданной единодержавности.
Будущее русское православное государство, как и нынешний СССР, по Шиманову, должно остаться идеократическим, т.е. иметь единую исключающую малейшее инакомыслие идеологию и
«…развитую нервную систему в лице партии, охватывающую весь общественный организм до каждой его чуть ли не мельчайшей клеточки…Если предположить грядущую трансформацию коммунистической партии в православную партию Советского Союза, мы получили бы действительно идеальное государство», -
пишет Шиманов. [8]
«Это идеальное государство исполнило бы историческое предназначение русского народа. Речь должна идти о православизации всего мира и, как следствие этого, - об известной русификации его». [9]
Соответственно решает Шиманов проблему национальностей внутри СССР.
«Советский Союз - это не механический конгломерат разрозненных наций,… а мистический организм, состоящий из наций, дополняющих взаимно друг друга и составляющих во главе с русским народом малое человечество - начало и духовный детонатор для человечества большого», [10]
которое будет увеличиваться в процессе «православизации» мира. Однако эта форма национал-большевизма, как всякая крайность, не имеет широкого распространения.
Национал-большевизм советского истеблишмента выдвигает на первый план не православие, как это делает Шиманов, а имперскую идею, великодержавность. Внутри страны по отношению к нерусским нациям это оборачивается дискриминацией и русификацией, подчинением экономических и всех прочих интересов отдельных наций интересам целого - СССР, где русский народ провозглашается, согласно официальной формуле, «первым среди равных». Во внешней советской политике национал-большевики из советского истэблишмента - за предельное расширение влияния СССР во всем мире, любыми средствами (военные вторжения, пропаганда, шантаж, терроризм и т.д.), за рост военного могущества СССР, за всеобщее устрашение. Эта идеология резко антизападная и антидемократическая. Шовинизм сочетается с досадой перед достижениями Запада и боязнью попасть в зависимость от него, а также с убеждением, что демократические преобразования в СССР ослабят динамизм внешней советской политики и чреваты успехами сепаратистских тенденций в нерусских советских республиках и в странах Восточной Европы, включенных в советский блок.
С этим опасным и уродливым проявлением национального чувства сосуществует нормальный русский патриотизм. Этот патриотизм никогда, разумеется, не умирал, а в годы войны он, естественно, обострился. На этом чувстве играл Сталин, обращаясь к примерам из русской истории. В послевоенные годы постепенное умирание официальной марксистской доктрины сопровождалось усилением национальной идеологии - это было естественным способом заполнения духовного вакуума. Произошло обращение интеллигенции, особенно гуманитарной ее части, к традиционным национальным ценностям. Распространился обычай ездить во время отпусков по старорусским городам и на Север, где наиболее сохранилась старина. В этих поездках любуются русской природой и старой архитектурой, собирают иконы и предметы народного искусства, скажем, прялки. Стало модным украшать этими вещами городские квартиры. За этой модой у некоторых стоит серьезный интерес к национальной культуре - не только к искусству, но и к философии, и к православной религии. Эта часть русской интеллигенции стала ставить под сомнение марксистскую интерпретацию русской и мировой истории и обратилась к трудам историков досоветского времени - Карамзина, Татищева, Ключевского, а также познакомилась с произведениями русских философов - дореволюционных и покинувших родину после революции - В. Соловьева, Н. Бердяева, Л. Шестова, В. Франка, Г. Федотова и др. Одновременно началось возрождение православной традиции, нередко - именно как национальной религии русских (см. об этом главу «Православные»). На этой почве была предпринята попытка организационного объединения для преобразования СССР на национально-православной основе - в 1964 г. в Ленинграде. Это была тайная организация «Всероссийский социал-христианский союз освобождения народа» (ВСХСОН). [11] Организация эта возникла из дружеского общения нескольких студентов Ленинградского университета. Ее главой стал Игорь Огурцов, японист по образованию. Огурцов - личность выдающаяся, судя по тому авторитету и любви, которыми он пользуется не только у своих товарищей по Союзу, но у всех, с кем сводила его судьба в заключении (в 1967 г. он был осужден на 15 лет лагеря и 5 лет ссылки).
К моменту ликвидации ВСХСОНа органами КГБ в организации было 26 человек - это немало для тайной организации в советских условиях. [12]
Идеологией членов ВСХСОН стало разработанное ими социал-христианство или «христианский социализм» («третий путь - не коммунизм и не капитализм») - проекция христианской этики на преобразование общественной и экономической структуры советского общества. ВСХСОНовцы имели в виду устранение советского тоталитаризма и восстановление «здорового равновесия между личностью, обществом и государством», причем важное место отводилось восстановлению личности. В сложении социал-христианства основную роль играли идеи Бердяева, раннего Владимира Соловьева и Достоевского.
По мысли членов ВСХСОН, революционизм с детства внедрен в сознание советского человека системой общественного воспитания. Поэтому достаточно осознания насильственного характера и лживости господствующей системы, чтобы революционный заряд поменял свой знак, обратился против нее. Исходя из этого, главную задачу ВСХСОН видел в том, чтобы наметить путь духовного обновления и предложить модель будущего государства, которое мыслилось как национальное и христианское. Модель эта описана в программе ВСХСОН.
Важное место не только в общественной, но и в государственной жизни отводилось церкви, которая трактовалась как «свободная община верующих». [13]
По программе, христианский характер государства воплощался в Верховном Соборе, который должен был состоять на треть из лиц высшей православной иерархии, и на две трети - из пожизненно выбираемых «выдающихся представителей нации». Верховный Собор не имел бы административных функций и не обладал бы правом законодательной инициативы, но имел бы право вето на любой закон или действие правительства, не соответствующие принципам социал-христианства. Глава будущего государства должен был избираться Верховным Собором и утверждаться голосованием населения, он был бы подотчетен Народному собранию. [14]
Основой экономики в этом будущем государстве должны были стать самоуправляющиеся национальные корпорации и индивидуальные сельские хозяйства, но земля принадлежала бы государству и лишь выделялась бы в индивидуальное пользование. Главные отрасли промышленности - электроника, транспорт и др. - тоже были бы государственной собственностью. Наемный труд разрешался бы только на паритетных началах. [15]
Мысли эти и самое направление поисков были необычны для середины 60-х годов. Тогда большинство людей в СССР, размышлявших о будущем страны, шли по пути марксистского анализа, и поиски выхода тоже были отмечены печатью марксистского мышления. Отличие ВСХСОН от других тайных организаций молодежи 60-х - начала 70-х годов состояло не только в отказе от марксистской идеологии. Хотя практически эта организация занималась, как и марксистские молодежные кружки, «сбором книг, перепечаткой их и переводами с целью взаимного ознакомления», в уставе ВСХСОН было записано, что каждый член этой организации - «не только пропагандист и организатор, но и солдат». ВСХСОН мыслил себя как некий воинствующий орден, который должен быть готов возглавить антикоммунистическое движение в России и насильственную революцию против существующего порядка, если таковая начнется. [16] Это определяло строгую конспиративность ВСХСОН: его члены были разбиты на тройки, и каждый знал лишь второго члена тройки и ее старшего. Конспирация не спасла Союз от раскрытия.
В политических лагерях и тюрьмах, куда попали после суда члены ВСХСОН, у них почти не было единомышленников. Большинство политзаключенных составляют представители нерусских национальных движений - украинцы и прибалты, а также верующие. но не православные, а главным образом протестанты (баптисты, пятидесятники, адвентисты), участники правозащитного движения и люди, пытавшиеся бежать на Запад. Общение всхсоновцев с остальными заключенными привлекло к ним несколько сторонников, но и для них не прошло бесследно.
Вскоре по выходе из заключения, в июне 1974 г., активный участник ВСХСОН Леонид Бородин сказал на пресс-конференции корреспондентам западных газет, что сейчас, пожалуй, ни один член Союза не принимает его программу полностью, и этот отход совершился не в каком-то общем направлении, а у каждого по-своему. Из общения с участниками нерусских национальных движений выявилась несостоятельность программы ВСХСОН, сосредоточенной на выработке модели русского национального государства с православием в качестве государственной религии, практически без учета того обстоятельства, что Советский Союз является государством многонациональным, и его народы исповедуют не только православие и даже не только христианство. В программе ВСХСОН нерусскому и неправославному населению посвящены лишь две фразы:
