Федор Раззаков - Скандалы советской эпохи
Свою карьеру в большом хоккее Александр Мальцев завершит в 1984 году. По его же словам, он мог бы играть и дальше, но не получилось: интриги, интриги…
«Медная бабушка»-2
Продолжаются скандалы вокруг спектакля МХАТ «Медная бабушка». Как мы помним, три года назад разразился первый скандал, когда министр культуры Екатерина Фурцева запретила Ролану Быкову играть Пушкина. Тогда эту роль решил исполнять сам руководитель театра Олег Ефремов. Но и это не спасло постановку от новых скандалов.
В конце декабря 1974 года состоялась сдача спектакля высокой комиссии из Минкульта, и на том просмотре представитель Главлита обещал постановщикам свое «добро» только в том случае, если в текст пьесы будут внесены существенные поправки. И спустя пару недель – в начале января 1975 года – в театр пришла бумага из Главлита, где значились аж 29 (!) замечаний по спектаклю. Увидев сей документ, Ефремов в сердцах ударил кулаком по столу и заявил: «Пошли они все!.. Никакой торговли! Мы явочным порядком сыграем два спектакля, а там – пусть закрывают».
25 января премьера «Бабушки» состоялась при огромном скоплении народа. Такого количества зрителей, желающих попасть на спектакль, МХАТ давно уже не переживал. Зал, рассчитанный на 1500 зрителей, сумел вместить в себя только треть желающих. Остальные вынуждены были остаться на улице, втайне надеясь попасть на второй спектакль, назначенный на ближайшие дни. Но, увы, их надежды не оправдались: возмущенные цензоры пожаловались в Минкульт, и второй спектакль был отменен. Было отчего прийти в отчаяние и Ефремову, и автору пьесы Леониду Зорину. Но они решили схитрить. Согласившись на внесение поправок, они сделали… лишь пять купюр, после чего Ефремов, минуя Главлит, обратился с личным письмом к министру культуры СССР Петру Демичеву: мол, защитите! Демичев письмо прочитал и, как ни странно, встал на сторону мхатовцев. И 12 февраля Зорину лично позвонили из Главлита и сообщили, что долгожданная виза на спектакль поставлена. Премьера была назначена ровно через неделю. Как вспоминает Л. Зорин:
«После непременных просмотров 19 февраля художественники сыграли премьеру. Она была встречена с полным сочувствием. Ночью мне позвонил Эфрос: «Самые искренние поздравления, я провел важный, значительный вечер. Пьеса мудра и объективна, она пребывает вне полемики. Олег и Андрей Попов прекрасны. Сделано настоящее дело, большое дело – теперь, безусловно, можно позволить себе быть счастливым».
Досадный срыв
(Валерий Харламов)
В четверг, 6 февраля 1975 года, во Дворце спорта в Лужниках состоялся хоккейный матч в рамках чемпионата страны между столичным ЦСКА и воскресенским «Химиком». Матч принципиальный, поскольку оба клуба на тот момент входили в четверку призеров чемпионата: армейцы занимали первую строчку в турнирной таблице, а «Химик» четвертую, отставая от лидера на семь очков, а от своих ближайших соседей на два-три очка. Поэтому исход поединка для обеих команд значил очень много. И матч получился по-настоящему захватывающим. Армейцы уступили со счетом 4:5, чем еще больше обострили интригу чемпионата.
Между тем тот матч запомнился не только этим. Тогда случилось ЧП, о котором еще долго будут вспоминать хоккейные фанаты. Прославленный форвард армейцев Валерий Харламов в пылу борьбы нанес удар кулаком по лицу своему сопернику Владимиру Смагину, с которым он некогда тянул одну лямку в чебаркульской «Звезде», а потом и в ЦСКА. Для всех болельщиков без исключения этот поступок Харламова был как гром среди ясного неба. Ведь в записных драчунах этот выдающийся хоккеист никогда не числился, предпочитая доказывать свое мастерство на льду с помощью иных методов. А тут вдруг с такой злостью ударил соперника, что судья удалил Харламова на пять минут. Редчайший случай! И хотя определенные резоны в поступке Харламова были (практически в каждой игре соперники пытались остановить его филигранные проходы с помощью недозволенных приемов, а это любого может вывести из равновесия), однако случай все равно был расценен как вопиющий. Сам Харламов тоже так посчитал. Иначе не стал бы уже на следующий день разыскивать Смагина, чтобы принести ему свои извинения. Вот как об этом вспоминает приятель Харламова журналист Леонид Трахтенберг:
«Ни Валерий, ни я домашнего адреса Володи Смагина не знали. Знали только, что живет он где-то в Люберцах. В справочном бюро нам тоже ничего не сказали, потому что переехал он туда недавно.
Целый день мы потратили на поиски, и только к вечеру мальчишки на катке подсказали нам улицу и номер дома, где жил Смагин.
– А Володя в Москве, на хоккее, – ответила жена, пригласив войти.
– Спасибо. Но нам некогда, – сказал Валерий, – не успеем в Лужники.
Мы помчались во Дворец спорта, но не успели даже к концу игры.
Поздно вечером Валерий звонил Смагину домой по телефону:
– Ты извини, Володя, погорячился…
– Ничего страшного, – ответил Смагин. – В игре всякое бывает.
Харламов повесил трубку и впервые за этот день улыбнулся…»
Между тем для Харламова история на этом не закончилась. В среду, 12 февраля, состоялся «разбор полетов» в спортивно-технической комиссии Федерации хоккея СССР. В качестве «разбираемых» должны были предстать два столичных хоккеиста: спартаковец Сергей Коротков и армеец Валерий Харламов, которые серьезно провинились в последних матчах первенства страны. Однако в силу того, что Коротков был болен и не смог явиться на СТК, пред грозные очи предстал один Харламов. В вину ему был поставлен эпизод в матче с «Химиком», где Харламов ударил кулаком по лицу воскресенца Владимира Смагина, за что заработал 5-минутное удаление. Случай, прямо скажем, не красящий любого спортсмена, но суть проблемы заключалась еще и в другом: тогда в отечественном хоккее началась борьба с проявлениями звездной болезни у ряда ведущих хоккеистов (вспомним открытое письмо Александру Мальцеву в «Комсомолке»), и «разбор полетов» с участием Харламова должен был стать очередной публичной выволочкой в назидание другим.
На том заседании Харламов целиком и полностью признал свою вину, сообщил, что лично извинился перед пострадавшим. «Восемь лет я в большом хоккее, но ни разу не вызывался на заседание спортивно-технической комиссии, – признался Харламов. – Я глубоко сожалею о случившемся. Надеюсь, что подобного со мной больше никогда не повторится». Члены СТК оказались вполне удовлетворены раскаянием форварда и ограничились минимальным наказанием: дисквалифицировали его всего лишь на одну игру. К слову, больше в подобного рода инцидентах Валерий Харламов никогда замечен не будет.
Сериал в опале
(«Тени исчезают в полдень»)
17–23 февраля 1975 года по ТВ был в очередной раз показан сериал «Тени исчезают в полдень». Премьера этого 7-серийного блокбастера состоялась ровно три года назад – в феврале 72-го, после чего практически каждый год сериал обязательно крутили по «ящику». Однако показ в феврале 75-го окажется последним перед долгим перерывом – почти 10 лет. Чем же не угодил этот замечательный фильм тэвэшному руководству?
Говорят, поводом к запрету «Теней…» стал скандал с одной из исполнительниц главной роли в нем – Александрой Завьяловой, которая сыграла роль Пистимеи Морозовой. А беды актрисы начались практически сразу после выхода на экран «Теней». Когда отмечалась его премьера, пригласили всех участников фильма… кроме Завьяловой. Несмотря на ошеломительный успех ленты, эту талантливую актрису отлучили от кинематографа. Ее перестали приглашать сниматься, а то, что ей присвоено звание заслуженной артистки РСФСР, она и вовсе узнала из газет. Время для Завьяловой остановилось: она могла целыми днями лежать на диване в своей ленинградской квартире, смотреть в потолок и плакать. Короче, полное забвение в кино вылилось в глубокую депрессию. Так могло продолжаться до бесконечности, если бы актриса не совершила мужественный шаг. В 1976 году, когда ей исполнится 40 лет, Завьялова решится родить второго ребенка (дочери на тот момент было уже двенадцать). Казалось, что после этого в ее душе наступит покой. Но получилось иначе. Вскоре после рождения сына Завьялову упекут… в психушку. Вот как об этом вспоминает сама актриса:
«Когда раздался резкий звонок в дверь, я посмотрела на часы – два часа ночи. Спрашиваю: „Кто там?“ – „Откройте, врачи, нужна ваша помощь“. Я, конечно, открыла. Ворвались двое в белых халатах, огромные, страшные, настоящие бандиты! Заломили грубо руки за спину и поволокли вниз по лестнице. Я кричу: „Оставьте меня в покое, пожалейте моих детей!“ Все это произошло на их глазах: дочери только 12 исполнилось, а сын был еще грудным. Никто не пожалел, никто не пришел на помощь, несмотря на мои крики. Меня посадили в машину и увезли, не объясняя куда. Машина затормозила у какого-то серого здания с решетками. В комнате без окон заставили надеть казенную рубашку, потом отвели в палату, молча указав на постель у окна. Я легла, меня сильно знобило, мысли о детях не оставляли – ведь они остались одни! Подошла какая-то женщина с безумными глазами и стала что-то кричать прямо в лицо. И только тогда я поняла, что нахожусь в психиатрической больнице. До сих пор не могу об этом вспоминать без содрогания.
