Роман Белоусов - Частная жизнь знаменитостей
Личная жизнь: любовь, занятия, привычки
Рабочий день Павла I начинался спозаранку. До девяти часов император работал в своем кабинете. В это же время принимал рапорты, давал аудиенции. Затем верхом отправлялся осматривать какие-либо работы или посещал какое-нибудь учреждение. Обычно его сопровождал сын — великий князь Александр.
Однажды во время такой прогулки Павел приехал на Царицын луг. Трижды объехал вокруг оперного театра и, остановившись перед входом, обратился к обер-полицмейстеру Архарову, в ведении которого находилось городское строительство. Своим обычным хрипло-сипловатым голосом Павел прокричал: «Николай Петрович! Чтобы театра, сударь, не было». К вечеру театра действительно уже не было — его разобрали.
С одиннадцати до двенадцати часов Павел присутствовал при разводе караулов и на учениях на плацу. Делал смотр войскам, отдавал приказы, принимал рапорты. Придирчиво осматривал прическу каждого солдата, измеряя длину кос, проверял качество и количество пудры в волосах. Наказывал даже за не понравившуюся интонацию, с которой произносилась команда. Ровно в час Павел обедал. Стол накрывали на восемь кувертов. От четырех до семи часов новый объезд и опять занятия. После семи собирался придворный кружок. Опаздывать никто не смел, хотя сам император частенько заставлял себя ждать. Когда он входил, ему вручали список присутствующих, и он карандашом отмечал имена тех, кого желал оставить ужинать. В девять часов вечера все проходили в столовую. Павел шел первым, подав, но не всегда, руку императрице. Взгляд его был суровый, а то и гневный. Сняв перчатки и шляпу и отдав их пажу, он садился в середине стола. Справа располагалась государыня, слева наследник. Все молчали. Дозволялось говорить, а точнее, отвечать только на вопросы императора. Во время ужина Павел испытующе вглядывался в лица сидящих за столом, словно выискивал, кому не по душе были установленные им порядки. И не дай бог, если кто-либо или что-либо ему не нравилось. Он приходил в неописуемую ярость, бледнел, лицо искажалось и становилось отталкивающим, он задыхался и начинал громко дышать. «Волосы на его голове становились дыбом», — свидетельствовал современник. Иногда, правда, после ужина, если бывал в хорошем расположении духа, Павел устраивал забаву.
Разбрасывал по комнате десерт со стола, пирожные и сладости, которые должны были ловить пажи.
В десять часов вечера день заканчивался, и император уходил к себе. Начиналась скрытая от глаз его интимная жизнь.
Неверная жена
Вкус к чувственным наслаждениям Павел впитал, можно сказать, с детства. Ему не было еще и десяти, когда Григорий Орлов привел его для наглядного урока в спальню к фрейлинам.
Урок не прошел даром: еще до первого брака у Павла было несколько любовниц, у одной из них, Софьи Ушаковой, родился сын. Когда Павлу исполнилось пятнадцать лет, мать начала думать о его женитьбе. Выбор ее остановился на Вильгельмине-Луизе, принцессе Гессен-Дармштадтской. В Любек была послана эскадра, чтобы привезти в Петербург невесту. Командовал кораблем, на котором плыла Вильгельмина, двадцатилетний красавец граф Андрей Разумовский, сын фельдмаршала и внук пастуха. Молодой ловелас произвел неизгладимое впечатление на невесту своего государя и весьма преуспел. Позже выяснилось, что именно тогда, еще до встречи со своим будущим мужем, она стала любовницей графа.
Павел ничего не подозревал и сразу влюбился в нареченную. В сентябре 1773 года состоялось венчание. Вильгельмина стала Натальей Алексеевной. Наследник проводил время в обществе веселой супруги и своего приятеля жизнерадостного Разумовского. Одно время даже казалось, что Павел стал не таким угрюмым и желчным. Он и сам признавался Разумовскому, что благодаря дружбе с ним стал менее подозрительным и решил жить в согласии со всеми.
Но вскоре Павлу пришлось разочароваться и в друге, и в супруге. Он узнал о неверности жены и коварстве Разумовского.
При дворе давно все догадывались о связи Натальи Алексеевны с графом, лишь Павел до поры не ведал об этом, утратив свою обычную недоверчивость и подозрительность. Как писал современник, Разумовский каждый день ужинал с августейшими супругами и незаметно подсыпал Павлу опия, «чтобы превращать трио в уединение вдвоем».
Впрочем, до поры Павел был влюблен и слепо верил жене, она казалась ему существом безупречным и целомудренным. Даже когда мать попыталась открыть сыну глаза, он не внял предупреждению. И только после того как Наталья скончалась от родов, Павел узнал правду. В шкатулке покойной были найдены письма ее возлюбленного.
Неразделенная страсть
По настоянию матери Павел женился во второй раз. Опять сосватали невесту немецких кровей — герцогиню Вюртембергскую Софью-Доротею. Павлу она понравилась, и осенью 1776 года сыграли свадьбу. Софья-Доротея приняла православие и стала Марией Федоровной. Уже через год появился первенец, Александр. Всего у них родится четыре сына, в том числе будущие императоры Александр I и Николай I, и шесть дочерей. Со временем, однако, семейная жизнь великокняжеской четы разладилась. У Павла появились побочные связи, в частности, с Глафирой Ивановной Алымовой. Она была смолянкой первого выпуска в 1776 году и стала всеобщей любимицей при дворе за веселый нрав. Екатерина II ласково называла ее Алимутка и назначила ее фрейлиной к жене наследника. Однако под внешне веселым и живым характером в глубине скрывалась тщеславная и завистливая натура. Кажется, Павел вздохнул с облегчением, когда она вышла за тайного советника Ржевского.
К этому моменту у Павла появилась новая привязанность — мадемуазель Нелидова.
Екатерина Ивановна тоже была выпускница Смольного института и также отличалась веселым нравом и артистическим талантом — блистала в любительских спектаклях. Красивой назвать ее нельзя было, зато умной — можно. И она тоже нравилась Екатерине, которая звала ее Катенькой и определила во фрейлины к жене наследника, пожаловав даже бриллиантовый перстень. Понравилась она и Павлу. Поползли упорные слухи об их близости. Но, скорее всего, дело ограничилось лишь искренней дружбой. В чем, впрочем, признался и сам Павел в письме к матери: «Клянусь торжественно и свидетельствую, что нас соединяла дружба священная и нежная, но невинная и чистая».
С этого момента у Павла, казалось, осталась одна любовь — армия. Если не считать страстного увлечения Анной Петровной Лопухиной. Впервые он увидел эту девушку с огненными черными глазами на одном из балов в Москве, в дни коронации в 1797 году. И был сразу же очарован. Любимец Павла, его брадобрей и советчик И. П. Кутайсов, поспешил исполнить роль, как тогда говорили, негоциатора. Ловкий царедворец, он повел переговоры с родителями девицы, и вскоре вся семья переселилась в Петербург, была осыпана царскими милостями. Анна Лопухина пожалована фрейлиною и приглашена жить в Павловск. Для нее было устроено особое помещение, нечто вроде дачи, в которую Павел мог незаметно пройти из «Розового павильона». А во дворце была потайная дверь, за которой скрывалась винтовая лестница: она вела в покои Анны Петровны. Император являлся туда каждый вечер, как он вначале сам воображал, с чисто платоническими чувствами восхищения. Но со временем чувства Павла переросли в страстное желание обладать Анной. Этому способствовало и ее сопротивление монарху. К его досаде, настойчивые ухаживания не приносили плодов. Тогда он подарил ей жемчужное ожерелье стоимостью в несколько десятков тысяч. Но крепость и после этого держалась.
Не разделяя чувств императора, она однажды решилась сказать ему, что давно уже любит князя Павла Гавриловича Гагарина. Это признание она сделала как-то вечером, когда Павел оказался более настойчивым, чем обыкновенно. После чего разрыдалась и умоляла государя оставить ее. Павел был поражен, но решил быть рыцарем, великодушно уступил и дал согласие на ее брак с князем. И даже почтил присутствием свадебное торжество. До самой смерти Павел оставался верен своей страсти, считал Анну единственным своим другом и часто проводил время у нее в доме, отдыхая от государственных дел. Ее именем был назван корабль, оно красовалось на знаменах гвардии. Павел считал, что Анна была послана ему свыше, но злой рок не дал им соединиться.
Былое: случаи, курьезы, слухи
Еще при жизни Павла I носились невероятные слухи о том, что государь был подменен при рождении. Он и сам толком не знал, кто его отец, — это «было государственной тайной для самого себя».
В день рождения Павла императрица Елизавета Петровна, которой новорожденный приходился внучатым племянником, выделила тридцать тысяч рублей на его содержание и велела найти кормилицу. Был издан даже указ о том, что надобно «осмотреть прилежно всех женщин русских и чухонских, кои первых или других недавно младенцев родили, прежде прошествия шести недель, чтобы оные были здоровые, на лица отменные, и таковых немедленно прислать сюда и с младенцами, которых они грудью кормят, дав пропитание и одежду».
