Сергей Гаврилов - Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710–1918
Царица Анна Иоанновна поручила управлять придворной конторой братьям Розенам, сыновьям скандального генерал-поручика. Старший сын венского интригана Иоганн Густав фон Розен назначается в 1732 году императрицей Анной Иоанновной генерал-директором «всех дворцовых волостей и вотчин». Выражаясь современным российским языком, стал он председателем госкорпорации по управлению императорскими земельными активами. Управлял, видимо, так себе, потому что в 1733 году повелено было отпускать из Штатс-контор-коллегии (то есть из государственного бюджета) в Придворную контору на содержание высочайшего двора по 260 000 рублей в год. Так что не впервой латать прорехи управленческих экспериментов бюджетными финансовыми вливаниями.
Зато руководил конторой не без пользы для себя – обзавелся земельной собственностью в Эстляндии, например имение Кийкель (эст. Кийкла) близ Нарвы приобрел. Финал эксперимента был закономерен для любого предприятия, которым управляют государственные чиновники с обязанностью «надлежащее смотрение и экономию производить». Уличен был во взяточничестве и отстранен от должности барон фон Розен, а затем как будто речь пошла о предании его суду ввиду «показанных на него с крестьян дворцовых деревень взяток и многотысящных упущений денежных и прочих доходов»[43]. Сильное обвинение против представителя венской группировки!
Господский дом имения Кийкелъ (эст. Кийкла). Июль 2010 г. Фото автора.
Что же надо было совершить, сколько, грубо говоря, «нахапать», чтобы даже у Анны Иоанновны терпение лопнуло? И что же, думаете, попал в застенок Тайной канцелярии коррупционер? На дыбу и плаху? Результат попыток решительной борьбы с коррупцией во времена императрицы Анны оказался куда как банальным. Следствие тянулось так долго, что обкраденная императрица скончалась раньше, чем восторжествовало правосудие, к власти в Петербурге пришла Брауншвейгская чета, позиции австрийского лобби в Петербурге еще более укрепились, и недавно еще состоявший под следствием преступник, взяточник и коррупционер Иоганн Густав барон фон Розен был не просто амнистирован (26 января 1741 г.), но возвращен к своим прежним обязанностям генерал-директора по всем дворцовым волостям и вотчинам с прежним рангом и жалованием армейского генерал-майора. Продолжил, в общем, «надлежащее смотрение и экономию производить». Отставленный вторично при Елизавете, барон Розен мирно скончался в 1752 году. Не слышно, чтобы русская императрица его преследовала. Потомки взяточника и казнокрада много пользы принесли отечеству. Спасибо заплечных дел мастерам Следственной канцелярии, что спустили дело против Иоганна Густава фон Розена в 1739 году на тормозах. Особенно постарался искупить вину пращура геолог Михаил Федорович фон Розен (1902—1989 Ленинград). Он рассчитал запасы золота на Алтае в районе бывших рудников императорского Кабинета. Сосланный на Алтай как сын врага народа, он непосредственно участвовал в разработке месторождений алтайского золота в 1941—1951 годах, чем существенно пополнил запасы сталинской казны. С лихвой вернул долги за своего проштрафившегося предка. Михаилу Розену разрешили вернуться европейскую Россию, и он скончался в Ленинграде в 1989 году. В конце жизни он передал в коллекцию Русского музея портреты своих предков из эстляндского имения Кийкель (Кийкла).
Господский дом имения Ментак (эст. Мяэтагузе). Июль 2010 г. Фото автора.
Барон Отто Фабиан фон Розен, брат разоблаченного коррупционера, генерал-майор, состоял инспектором императорских поместий на Украине. То есть под началом брата в госкорпорации управления царскими активами производил «надлежащую экономию» в наиболее плодородных регионах империи. Этот чиновник был виртуозом своего дела. Теоретиком эскплуатации крестьянского труда. Надо сказать, что управлял украинскими поместьями барон Отто Фабиан вовсе не из Киева, а из Петербурга и своего эстляндского захолустья, где тоже немало потрудился над вопросами эффективного менеджмента. В 1739 году он составил документ, получивший название «Декларация Розена», – манифест крепостного права в Прибалтике. При упоминании этого документа эстонцев до сих пор бросает в дрожь.
«В 1739 г. в связи с запросом царского правительства о том, насколько далеко по местным законам распространяется власть помещика на крестьян… бароном Розеном были составлены ответы, получившие известность как „Декларация барона Розена". В ней подчеркивалось, что крестьяне попали в полную крепостную зависимость еще во время захвата страны Немецким (Тевтонским) орденом. В качестве крепостных рабов они переходили по наследству, продавались, дарились, закладывались, а в случае бегства хозяин мог требовать их возвращения. Право собственности помещика распространялось также и на имущество крестьянина, и на то, что он производил своим трудом. Размеры повинностей помещик устанавливал по своему усмотрению»[44]. В этом документе вызывает особое восхищение доказательная база: «Барон Розен подчеркивал, что эти права настолько общеизвестны и общепризнанны, что не нуждаются ни в каких особых доказательствах». На основании этого документа эстонцев почти сто лет продавали как вещь, а все имущество крестьянина, включая сельскохозяйственный инвентарь, дотоле составлявшее его неоспоримую собственность, единым росчерком пера переходило к помещику. Например, есть у крестьянина Яана мельница, а сам Яан вроде как помещику принадлежит. На основании «Декларации Розена» помещик мог продать Яана отдельно, мельницу отдельно. И весь сказ. Понятно, что при такой постановке вопроса эстонцы появлялись в Петербурге крайне редко – обычно как слуги вместе со своими господами.
Монетный двор в Петропавловской крепости. Июль 2010 г. Фото автора.
Принципы, изложенные в «Декларации», помогли Отто Фабиану управляться с экономией в свою пользу. Он передал детям довольно обширные земельные владения на востоке Эстляндии, центром которых было имение Ментак (эст. Мяэтагузе). К концу XVIII века владельцем имения был его внук Евгений-Октавиан фон Розен, достаточно состоятельный помещик (900 душ), активный деятель дворянского самоуправления Эстляндии.
Евгений фон Розен занимался винокурением, сбывал водку в Нарве. На этом бизнесе многие бароны поднялись. Его сын Андрей, тогда нарвский гимназист, должен был доставлять домой из Нарвы деньги, полученные от продажи водки, зашитыми в карман куртки. «Праздники Рождества и Пасхи и каникулы проводил я у родителей в деревне, в Ментаке. Поездки эти для меня очень памятны: летом случалось путешествовать с обратными подводами, доставлявшими вино в Нарву, а мне поручено было получить деньги. Для большей предосторожности просил я зашить эти деньги в боковой карман моей куртки, которую не снимал до прибытия домой. Ночлег бывал под шатром небесным, близ большой дороги, где местность позволяла иметь подножный корм. Вокруг огромного костра помещался я с мужиками; огонь, звезды, предстоящая радость скорого свидания удаляли сон, хотя монотонный напев эстонца „ай-ду, ай-ду, ай-ду" с малыми переливами голоса и его монотонная беседа могли легко клонить ко сну. Всегдашний разговор крестьян, тогда еще крепостных людей, имел главным и исключительным предметом живот и пищу».[45]
При всем уважении к мемуаристу-декабристу – не только монотонно запоешь «ай-ду, ай-ду, ай-ду», но волком на луну выть станешь, когда тебя прадед твоего господина вещью беправной объявил и все твое имущество на себя переписал. Так и жили они, сердешные, по хуторам, на положении вещи бессловесной, пока Александр III баронов не поприжал.
При образовании Главной дворцовой канцелярии в 1724 году ей поручалось «ведать во всех губерниях… дворцовые и конюшенные волости» (то есть управлять делами домена царской семьи), а также «верхнее надсмотрение над всеми дворцовыми строениями и над служащими при дворе»[46]. Ей подчинялись провиантская контора, обеспечивавшая императора продовольствием, интендантских дел и камер-цалмейстерская конторы, заведовавшие дворцовым и парковым строительством, декоративной отделкой дворцов и меблированием. Управление этим дворцовым хозяйством через Главную дворцовую канцелярию осуществлял (обер)-гофмейстер, или дворецкий. В его же обязанности входило и управление штатом придворных слуг. Эта сторона придворной службы была наиболее ответственной. Оклад (обер)-гофмейстера колебался от 2500 до 4500 руб в год.[47]
При Елизавете Петровне Главная дворцовая канцелярия выдвинулась на первый план в системе учереждений, ведавших придворным хозяйством. Стали думать, кому поручить такой ответственный фронт работ – вместо баронов Розенов, доверия не оправдавших. Кто достоин 4500 рублей получать – деньги немалые? Чтобы и дворцовые и конюшенные волости ведать, и над дворцовыми строениями досматривать. Строений при Елизавете немало прибавилось – и Летний, и Зимний дворцы, и Большой Петергофский, и новый Царскосельский, что глаз золотом слепил. Понятно, Иванов-Петров-Сидоров не годился. Императрица поручила свое хозяйство достойнейшему человеку, естественно, из эстляндцев. Кристиан Вильгельм Миних, младший брат фельдмаршала, приехал в Россию из Ольденбурга только в начале 1730-х годов, когда брат был в зените фавора при императрице Анне. Сплетники утверждали, что был Кристиан Вильгельм сущей посредственностью, ничего серьезного не достиг и только болтался под ногами. Утверждение, кажется, несправедливое, по крайней мере во второй части. Иметь брата министра обороны Российской империи, а затем и премьер-министра, и не получить солидной должности – это не по-русски. Руководил он Монетным двором империи – должность, согласитесь, отнюдь не эфемерная.
