Евгения Пищикова - Пятиэтажная Россия
«Ты нас не понимаешь, — сказали мне на прощанье авторы романа, — потому что в Москве любви нет». Вполне возможно. Очевидно, семья в Моск ве значит не совсем то или не всегда то, что семья в Краснослободске или Смоленске. Ролан Барт писал, что большой город использует человека двадцать лет — с его двадцати до сорока, потом же перестает им интересоваться. Но двадцать «полноценных» лет столичный пленник живет, себя не чуя. Любовь для него отдых, семья — витрина трудовых достижений. Ма ленький же город терзает своего верного обывателя только до двадцати лет — пока человек испытывает муки выбора: уехать или остаться. А потом оставшийся становится городом. Любовь для него — самовыражение, семья — смысл. Это Барт, но не то же ли самое происходит и здесь и сейчас? В большом городе, в Москве, легче выбиться в люди и прожить не обремененному семьей человеку, одиночке.
Недавно я обнаружила в сети интереснейший пост на эту тему. Iziskatel: «Я не умею зарабатывать много денег и мало тоже, я середнячок. Но я очень весь из себя, типа люблю прикольные шмотки, тачку хочу классную. И поэтому я не могу жениться. У меня нет денег на прикольную свадьбу, в моей «однушке» просторно одному, а вдвоем, увы, тесно. А мне ведь еще в Италию надо съездить и еще куда-то там. И никакая любовь не перевесит этих расчетов. У меня в спинной мозг вшита мегаполисная жизненная программа. Вернее, подмегаполисная, ведь я же мытищинец, замкадыш. А так как я замкадыш, мегаполисная программа некачественная и сбоит, глючит, и иногда меня тянет плеваться от всей этой жизни ради денег, тянет куда-то в леса, в степи, про которые я ни хрена не знаю, которых я не видел».
В еловых темных лесах или в желтых голых степях, не виденных нашим замкадышем, стоит маленький город.
А в маленьком городе одиночка не выживет. Точнее, не приживется. Почти чужак, он не укоренен, не вписан в структуру города. Неженатый юнец, незамужняя девушка не принимаются городом всерьез как не прошедшие инициацию.
Что делать с человеком, которому неведомы розановские «милые тревоги хозяйства, весь дом и то бесконечное понятие, которое содержится в слове “дом”»?
Семья
Участники проекта «Ключ к счастью» перед кастингом заполняли анкеты. Мария Федотова на вопрос «Самое счастливое событие вашей жизни?» ответила: рождение ребенка. Ее муж Юрий написал: женитьба. Так отвечали подавляющее большинство пар.
Узнать конкурсантов семейного проекта «Ключ к счастью» столь же основательно, как, скажем, участников «Дома-2», увы, невозможно: мы видим их сбивающими табуретки, поющими песни, ставящими палатку, нам доступен короткий видеорассказ о семейном укладе той или иной пары; может быть, мы еще узнаем, как они познакомились или когда поженились. Это все. Характер пытаешься угадать по мелочам — вот мама во время маленькой конкурсной неудачи задавленно цыкнула на ребенка, вот папа с тайным раздражением пнул ногой кирпич и тотчас оглянулся в сторону камеры.
У Елены Хабаровой из города Сафоново (Смоленская область) хорошо поставленный голос, поэтому она любит петь караоке. Чему ж тут удивляться — Елена закончила музыкальное училище в Фергане, сейчас работает преподавателем в сафоновской детской школе искусств. Самым счастливым событием в своей жизни она назвала скорее не событие, а впечатление, состояние. Первый совместный отпуск: Одесса, море, катер, закат. Старшего сына они с мужем назвали Елисей, увидев в этом имени сочетание собственных имен — Елена и Сергей. Можно предположить, что супругов Хабаровых с их семилетним семейным стажем связывают более лирические узы, чем соперников с пятнадцатилетним опытом супружества.
Мария Федотова на вопрос «Что такое идеальный брак?» ответила: «Примерно то же самое, что коммунизм и горизонт». Несложно сделать вывод, что Мария далеко не глупа.
Хабаровы живут на съемной квартире, им только что отказали в предоставлении льготной ссуды по программе «Молодая семья», — очевидно, главный приз имеет для них огромное значение. А семья Пузыревых живет в собственной трехкомнатной квартире, и участвуют они в конкурсе потому, что Станислав Пузырев, старший помощник капитана парохода «Профессор Воскресенский», с детства мечтал попасть на программу «Мама, папа, я — спортивная семья». Правда, Оксана Пузырева не против переехать в другой район — уж очень в их доме грязный подъезд.
«Стасик собирал жильцов, предлагал: давайте покрасим подъезд, — рассказывает Оксана. — Он же моряк, он же не может спокойно смотреть на такую грязь! А ему отвечают: крась, мы переступим». Марии Федотовой квартира очень бы не помешала, но все же цель ее участия в проекте иная: она хотела бы привлечь внимание публики к работам своего мужа, художника-керамиста.
Перед нами совершенно разные люди, которых, по версии канала «РЕН-ТВ Смоленск», объединяет принадлежность к семейной элите города. Ну и что у элиты со смыслами? Единодушие. Смысл брака в детях, смысл жизни в семье, а ценность брачного союза во взаимной поддержке.
Есть ли еще что-то общее?
Да, кое-что обнаружилось. Во всех семьях явственно ощущается культ силы — не мужской силы, а силы воли. И этим качеством чаще всего обладает женщина. Силу нельзя не уважать: ее природа меньше изучена, нежели природа слабости. Слабость берется как бы извне — из желания, алчбы, гедонизма, жажды жизни, а сила таинственно рас тет изнутри — из самоограничения.
И если семья — единственная удобная форма жизнеустройства, особенно ценимая женщинами (имеющими меньшую, нежели мужчины, цену на вторичном брачном рынке), то залог сохранения семьи — отказ от слабостей. Любовь сначала созидает, а потом разрушает. Вот я спросила у Маши Федотовой: «А почему в семейном конкурсе ни разу не прозвучало волнующее слово «любовь»? Нет и номинации «про это». Скажем, самая романтическая пара или самая влюбленная пара?» Мария ответила: «А какие, по-твоему, там могли быть конкурсы? И вообще — прекрасное, конечно, обещание: быть вместе в горе и в радости. Но и горе, и радость в предельной концентрации способствуют отчуждению, развалу. Вряд ли может существовать семейная пара, двадцать лет живущая в вихре страсти».
Любовь сделала свою созидающую работу и теперь скорее опасна. Она — желание, слабость. Нужен покой. Не жар, а тепло.
Мне рассказали о смоленской чете, собиравшейся на кастинг проекта. Он и она долго говорили. Спорили. Доспорили Бог знает до чего. Наконец жена воскликнула: «Да ведь ты же меня уже не любишь!» А муж ответил: «Ну и радуйся. Если б я тебя любил, давно б уже развелся!»
Социальная смерть семьи — то, о чем принято говорить, и разговоры однообразны: институт семьи надо спасать! Чувственная же смерть семьи, о которой говорить не принято, как раз позволяет семье сохраниться.
«Жизнь дольше любви, — однажды сказала мне Антонина Коденева, знаменитая в Костроме владелица службы знакомств «Купидон». — У меня клиентки так описывают романтический вечер с мужьями: “Сели в машину, поехали, продуктов на неделю набрали!”»
Соратничество, дружба спасают семью, а любовь губит. Вот простейшая формула женского успеха: нужно учиться дружить.
Что же — еще одно реалити-шоу (на сей раз про взрослых), все тот же бесконечно ценный приз — дом (мир, покой, атриум), и опять этот сериал не про любовь. На сей раз — про страх, одиночество, силу. То есть — про дружбу.
Битва
— Зайдите в любой ресторан вечером, — говорила мне Лаберко, иллюстрируя свой рассказ о женской доле смолянок, — и подсчитайте, сколько в зале дам, а сколько мужчин.
Как же не зайти вечером в ресторан? «Хуторок» — модное в городе место. Беседки вольно стоят в сумеречном палисаднике; среди кустов лукаво спрятаны: гипсовый заяц, тележка с геранями, аквариум с раками, фанерный колодезный сруб, низка лаптей, керамическая жаба, танцплощадка, пылающая бешеными электрическими огнями. Я сижу за столиком с двумя смоленскими дамами — поэтессой и учительницей.
Поэтесса, уходя танцевать, всякий раз спрашивает меня интимным басом:
— Вы не будете скучать, Джейн?
А учительница вздыхает и говорит:
— Опять мужика склеила…
Нужно сказать, смоленские заведения действительно до сих пор используются как места, благоприятствующие знакомству. И если несколько подруг, добродетельных девиц, приходят в ресторан и занимают столик, это в большинстве случаев значит, что они открыты для волнующего приключения. При этом речь не идет о разврате, упаси Господь, — речь идет о чуде, о встрече. В городе давно сложились ритуалы, обслуживающие такого рода практики. На пример, если первым на приступ идет мужчина, он заказывает музыкантам песню «Ах, какая женщина, мне б такую!». А если инициатором знакомства хотела бы стать дама, она идет на танц пол показать себя во время быстрой пляски, а при первых аккордах танца медленного немного задерживается: мол, а где же моя пудреница, не растрясла ли я ее во время огненных па?
