Барбара Мертц - Красная земля, Черная земля. Древний Египет: легенды и факты
Косичка подростка
Взрослый человек мог обзавестись семьей. Мужчине нужны были сыновья, которые после смерти отца исполнили бы все требуемые погребальные церемонии и обеспечили бы его дух пищей и питьем. Это одна из главных причин, по которой египтяне вступали в брак. Нередко браки детей устраивали родители, однако в Египте не существовало той изоляции женщин, которая принята на современном Ближнем Востоке, и в принципе юноша и девушка могли пожениться по взаимной любви.
Египетская любовная лирика появилась в сравнительно поздний период истории Древнего Египта, но у нас нет никаких оснований полагать, что состояние души, столь красочно описанное этой поэзией, могло быть пережито только после, предположим, 1500 года до н. э. Строки древней поэзии могут кому-то показаться смешными – но только тем, кто сам не испытал описываемых чувств.
Считалось, что юноша должен показать свои чувства первым; до того, как он это сделает, девушка должна вести себя скромно и застенчиво.
Я встретила Мехи – он ехал по дороге
Вместе со своими друзьями.
Я не знаю, куда свернуть с его пути;
Следует ли мне как бы случайно пойти за ним?
Гляжу, вместо дороги я вступила в реку.
Я не знаю, куда поставить ногу!
Глядя на ничего не подозревающий предмет своего обожания, девушка не осмеливается показать свою любовь; пытаясь сохранять спокойствие и равнодушие, она не видит, куда идет. Но вот она узнает, что ее любят, и выражает страстное желание:
О, если бы ты пришел ко мне,
Подобный жеребцу царя,
Выбранный из всех других коней,
Лучший в конюшне!
Юноша испытывает те же муки и восторги, что волнуют и героев современных романов. Когда его возлюбленная отвечает на его любовь, он погружается в смелые мечтания:
Любовь моей возлюбленной
На том берегу;
Нас разделяет река
И крокодилы, что прячутся
На песчаных отмелях.
Но, войдя в реку, я преодолею волны.
Мое сердце не дрогнет в потоке.
Вода подобна земле у моих ног, ее любовь охранит меня.
Любовь, словно амулет, поможет преодолеть воду!
Когда девушка покидает его, юноша впадает в уныние:
Семь дней я не видел свою возлюбленную,
И меня одолела болезнь.
Мое тело отяжелело; я забыл о себе.
Если лучшие врачи придут ко мне,
Мое сердце не излечить их средствами.
И жрецы мне не помогут.
Моей болезни нет названия.
Как увижу ее, тогда и поправлюсь.
Когда она откроет глаза, мое тело помолодеет.
Когда она заговорит, я стану сильным.
Когда я обниму ее, она изгонит из меня зло.
Но она ушла – вот уже семь дней.
В этих стихах нет эротики; они выражают романтическую любовь, хотя многие специалисты, кажется, считают, что подобные эмоции могут иметь место только в нашей культуре. Нет сомнения, любящие в конечном счете желают физического союза – однако их занимает не только это. В стихах прекрасно выражены и chagrin[2], и plaisir d'amour[3]. Одного присутствия объекта любви бышо достаточно, чтобы девушка или юноша испытали душевный подъем, а поцелуй отправлял их на небеса. Некий юноша восторженно говорит:
Когда я целую ее и ее губы открыты,
Я счастлив без пива!
Иначе говоря, опьянен любовью. Существует общее убеждение, что египтяне не целовались, а только терлись носами. Строчки, приведенные выше, полагаю, ясно показывают, что носами дело не ограничивалось. Поцелуй подразумевает сближение лиц, самая выступающая деталь на лице – нос, и потому на некоторых рельефах действительно можно видеть стоящих «нос к носу». Каноны искусства не позволяли египетским художникам показывать лицо в том тесном контакте, который требуется для поцелуя; положение «нос к носу» было максимумом, что они могли позволить, не перекрывая части изображения и не нарушая тем самым общепринятых правил. Я совершенно уверена, что Эхнатон целовал свою жену: он был иконоборцем, еретиком, а красота Нефертити, бесспорно, возбуждала его. Некоторые из барельефов Амарны показывают царственную чету в достаточно романтических позах. В одном случае голова Нефертити откинута назад, и совершенно очевидно, что должны встретиться губы, а не носы. На других барельефах царица сложила губы для поцелуя. Поскольку художникам Амарны предоставили большую свободу в изображении людей, может быть, они пытались отразить существующий обычай, который прежде невозможно было сделать предметом изображения.
Эхнатон и Нефертити
Египтяне даже верили в то, во что многие не верят и в наши времена, – в любовь с первого взгляда. Рамсес II влюбился в свою невесту, принцессу из государства Митанни, в то же мгновение, как увидел ее, «потому что она была прекраснее всего». И в одной из самых красивых египетских легенд… Впрочем, давайте ее расскажем по порядку.
«Давным-давно, в старину жил царь, у которого не было сыновей. И тогда его величество обратился к богам с просьбой подарить ему сына – и боги решили, что у него родится один. В ту ночь он лег со своей женой, и она забеременела. И вот, когда прошло время беременности, родился сын. Жена отправилась к Семи Хатхор[4] узнать его судьбу. Хатхор сказали: «Он погибнет либо от крокодила, либо от змеи, либо от собаки».
Люди, что были около ребенка, услышали это и передали эти слова его величеству. От этой вести сердце царя преисполнилось великой печалью. И его величество приказал построить на пустынном месте каменный дом и наполнить его слугами и всем самым лучшим из дворца, чтобы мальчик мог не выходить из дома.
Когда мальчик подрос, то однажды, находясь на террасе, он увидел собаку, бегущую за бредущим по дороге человеком. И он сказал своему слуге: «Что это за вещь, следующая за идущим по дороге человеком?» Тот ответил: «Это собака». И мальчик сказал: «Пусть кто-нибудь принесет мне такую же». Когда слуга передал эти слова его величеству, царь сказал: «Принесите ему маленькую собачку, чтобы он не печалился». И слуги принесли мальчику щенка».
Когда мальчик повзрослел, его стало тяготить пребывание во дворце, и он уговорил отца отпустить его, сказав, что боги все равно осуществят то, что написано на роду. Облачившись в дорожную одежду, сын царя отправился в путешествие и в конце концов оказался в Нахарине, где узнал о необычайном случае. Царь Нахарина имел одну лишь дочь, для которой выстроил особый дом. Окна этого дома находились в семидесяти локтях над землей. Царь призвал к себе сыновей всех князей Сирии и объявил им: «Тому, кто допрыгнет до окна моей дочери, я отдам ее в жены».
Вновь прибывшего царского сына доброжелательно встретили сирийские юноши: он был красив собой, к тому же всех тронула его печальная история: скрыв свое происхождение, он сказал, что новая мачеха сделала его жизнь в доме невыносимой. Он спросил сирийцев, зачем они прыгают перед высокой башней весь день напролет, и они рассказали об условии царя. И он сказал им: «О, если мои ноги не подведут меня, я бы тоже прыгал с вами». И когда они снова отправились прыгать, что делали каждый день, он стоял в стороне и смотрел. И дочь царя Нахарина увидела его.
Прошло несколько дней, и царский сын тоже пошел прыгать с другими юношами. Когда настала его очередь, он допрыгнул до окна царской дочери! Она обняла его и поцеловала. Свидетели отправились к ее отцу, чтобы поведать ему об этом… и царь спросил: «Он сын одного из князей?» Ему ответили: «Он сын вельможи из Египта и убежал от своей мачехи».
От этих слов царь Нахарина пришел в великую ярость и сказал: «Я должен отдать свою дочь беглецу из Египта? Пусть возвращается к себе домой!» И юноши вернулись к египетскому царевичу, чтобы сказать: «Ты должен возвратиться туда, откуда пришел!» Но молодая девушка обняла его и сказала: «Клянусь Ра-Харахте, если его отнимут у меня, я перестану есть, перестану пить, я немедленно умру!» И посланец пришел к царю и сообщил, что сказала дочь. Тогда ее отец послал солдат убить царевича на месте. Но девушка сказала: «Клянусь Ра, если вы убьете его, я умру, едва солнце зайдет! Я не буду жить ни часом больше!»
Царь Нахарина вынужден был уступить своей разгневанной упрямой дочери; кроме того, на него произвели впечатление и красота юноши, и его царственные манеры. В конце концов царевич и девушка, влюбившаяся в него с первого взгляда, поженились. Когда царевич рассказал своей жене о судьбе, которую предсказали ему Семь Хатхор, она попросила его избавиться от собаки; но он ответил, что растил собаку с того времени, когда она была еще щенком, и не может с ней расстаться. Благодаря бдительности своей преданной жены царевич избежал первой угрозы – змеи; но потом его напугал собственный пес, и, убегая от своего любимца, он попал в пасть крокодила. Но тут зверь обещал царевичу отпустить его, при условии, что тот вступит в схватку с духом воды, с которым крокодил тщетно сражался в течение нескольких месяцев…»
