Лариса Кучерова - КГБ в Афганистане
Кому-то такая категоричность показалась излишней. Оперативный состав в отделе был самый разный по возрасту, уровню подготовки и характеру. Те же, кто прослужил здесь полтора-два года и постоянно выезжал на боевые, не были лишены определенных амбиций.
– Вот вы тут о боевых операциях говорите, а сами-то даже представления об этом не имеете, – последовало мягкое, но довольно хлесткое замечание. В воздухе повисла напряженная пауза. Все ждали, как новый начальник отреагирует на этот выпад.
– Завтра как раз и узнаю. Дивизия выходит на операцию, и я пойду вместе со всеми. Там и разберемся, – без малейшего колебания ответил он.
После совещания к Кошубе подошел его заместитель Аксенов:
– Вы бы не спешили с выходом-то. Здесь же высокогорье. Вам адаптироваться вначале надо…
– Вот прямо завтра и начну. Вопрос закрыт.
Канун проведения боевой операции для оперативного состава – самое горячее время. Для обеспечения боевых выходов подключались все силы и средства как советской военной контрразведки, так и афганской. Главным было не допустить утечки информации, а для того, чтобы предотвратить концентрацию бандформирований на пути выдвижения и увести их в другой район, могли и дезинформацию запустить.
Во время проведения боевых операций «особисты» брали под свой контроль новые виды трофейного вооружения, средств связи душманов. Особое внимание уделялось захваченной документации.
Сегодня некоторые ставят под сомнение наличие в бандформированиях детального протоколирования всех проведенных диверсий и агентов, их совершивших. В доказательство приводят целый ряд логических умозаключений. Однако логика здесь абсолютно ни при чем. То, что душманы фиксировали все свои «подвиги» самым тщательным образом, – жизненный факт, который существовал вне зависимости от того, считает это кто-то возможным или нет. А факты – вещь упрямая. Иногда они существуют в нарушение всякой логики. И тотальная безграмотность населения не была этому помехой. Заокеанских спонсоров-вдохновителей той кровавой бойни, именуемой сегодня «освободительным движением афганского народа», такие отговорки устраивали мало. Они требовали подробнейшего отчета за каждый израсходованный цент…
В тот первый и потому особенно запомнившийся выход перед десантниками стояла бесхитростная и уже ставшая привычной задача – обеспечить проход колонн через «зеленку» в провинции Лагар. В этом островке сочной зелени, разбрызганной по растрескавшейся, запыленной и спекшейся под палящим солнцем афганской земле, таилась незримая смерть. Она кралась за нашими ребятами между стволами и ветками, скрывалась среди листвы, выжидала в засаде с одной-единственной целью – поразить тех, кого злой рок бросил в перекрестье ее прицелов…
Выход длился трое суток. К месту проведения операции ехали километров двадцать. Дорога петляла по угрюмым, настороженным ущельям. Мимо проплывали враждебные, испещренные веками скалы, скрывавшие в своих расщелинах наблюдательные посты душманов. Эти гордые, не покоренные никем вершины становились их сообщниками и вели свою молчаливую войну с «шурави». Все в этой чужой и дикой стране ощетинилось против них. Даже природа.
…«Зеленку» «полоскали» и днем, и ночью. По ночам в основном работал «Град». От вспышек света становилось светло, как днем. Буйная пляска огненного смерча завораживала своей неистовой красотой. Днем же Кошуба знакомился с людьми, с расположением близлежащих застав.
Одна из них находилась в горах, на высоте трехсот метров, недалеко от того места, где обосновались прибывшие на боевые действия гвардейцы. Взяв в попутчики опера, курировавшего этот объект, и начальника политотдела, Кошуба отправился на заставу. На полпути грудь сдавил резкий спазм. Ни вдохнуть, ни выдохнуть. В глазах потемнело. Нечто похожее испытал и политработник: продолжать путь не было сил, и он решил вернуться. Начальник особого отдела такую роскошь позволить себе не мог. Показать слабость при подчиненном?! Ни за что! Преодолевая себя, он, с трудом скрывая недомогание, поднялся на заставу. Все посмотрел, изучил, проверил и только после этого вернулся в лагерь.
По возвращении на базу Кошуба внимательно ознакомился с делами, находившимся в производстве, и, к своему удивлению, обнаружил полное отсутствие в отделе работы по ближайшему окружению. Как следствие – пробелы в получении своевременной, объективной и упреждающей информации о планах душманов.
Из разговоров с сотрудниками выяснилось, что это направление работы полностью взял на себя специальный 3-й отдел в аппарате армии. Такое положение дел Кошубу не устраивало в корне. Дивизия располагалась в эпицентре активности иностранных спецслужб. Все важные объекты в городе: предприятия, учебные и медицинские учреждения, аэродром, министерство обороны Афганистана, станции телевидения и радиовещания – охранялись десантниками 103-й гвардейской ВДД. Плюс пятьдесят шесть постов вокруг столицы, находившиеся на самых высоких точках. Постоянные ежедневные контакты с представителями местного населения. И кто мог поручиться, что среди них не было агентов бандформирований и иностранных разведок?..
Вопрос подняли на уровне армии. Новоиспеченному начальнику отдела порекомендовали строить работу, исходя из внутренних позиций, т. е. опираясь на информацию, получаемую только от военнослужащих.
– Не берите на себя слишком много. Ваша задача – не допустить их захвата или измены Родине. Со спецслужбами есть кому работать и без вас, – сказали ему.
Однако Кошуба считал, что этого явно недостаточно. Как можно проводить контрразведывательные мероприятия, не зная конкретных устремлений противника?! Поэтому работу направления он организовал, исходя из объективных потребностей и своих представлений о целесообразности.
Несмотря на то что в штате отдела имелась должность «работник по окружению», до этого его использовали только как переводчика. Функции толмача исправно исполнял молодой офицер Сапаралиев. Приезд нового «окруженца» пришелся очень кстати: новое дело легче начинать с людьми, не обремененными старыми стереотипами. Махмуд Дададжанов, сотрудник таджикского КГБ, как нельзя лучше соответствовал этой цели: свободно владел местными языками, прекрасно ориентировался в традициях, обычаях и нравах афганцев. В свете предстоящих событий это было очень важно.
Наладить работу в окружении оказалось нелегко. Для этого понадобились усилия очень многих людей.
С помощью советников Кошуба вышел на начальника УВКР Афганистана генерал-полковника Хисамуддина и его заместителя Хандана. Проехал по афганским особым отделам, познакомился с сотрудниками ХАД, состыковал с ними своих оперативных работников и Дададжанова. Помимо этого, наладил взаимодействие своих сотрудников с отделами афганских подразделений, которые взаимодействовали со 103-й гвардейской дивизией во время проведения совместных боевых выходов. К счастью, со многими советниками, курирующими особые отделы ХАД, Кошуба был хорошо знаком лично по совместной службе в особом отделе Одесского военного округа, что весьма благотворно сказалось на организации работы в окружении.
Работа пошла.
Как следствие – начала поступать информация об интересе, проявляемом к советским войскам, их планам и непосредственно к военнослужащим. В конечном итоге появились свои постоянные источники информации из числа местного населения. Речь шла не только о забитых, ковыряющих мотыгой сухую землю дехканах и отчаявшейся справиться с навалившейся нищетой городской бедноте.
На контакт с советскими контрразведчиками шли люди, занимавшие определенное положение в высших государственных структурах Афганистана, в том числе и в министерстве обороны. Основное внимание было обращено на тех из них, кто учился в советских вузах и владел русским языком.
Приобретались источники и среди членов бандформирований. Полученная от них информация имела особое значение и спасла не одну солдатскую жизнь.
Какие причины побуждали афганцев идти на контакт с «шурави»? В основном материальная заинтересованность. Идейных борцов с мировым империализмом было мало. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что встречались и такие.
Нищета царила в стране чудовищная. За мешок муки люди были готовы на многое. Бывали случаи, когда под нашу технику случайно попадали вездесущие пацанята, и за мешок зерна шума никто не поднимал. В голодном Афганистане продукты питания стали очень ходовой валютой. Но иногда приходилось расплачиваться и деньгами. Любая информация чего-то стоила. И для этих целей выделялись определенные суммы. В результате все оставались довольны.
Среди моджахедов материальный стимул также играл не последнюю роль. Война превратилась для населения в своеобразный бизнес, а лояльность стала самым ходовым товаром. Сегодня правоверный заложил на дороге мину и получил за это деньги от душманов, а завтра за более выгодное предложение он, без малейшего сожаления, сдаст своих братьев по вере «шурави». Да еще станет самым преданным нашим «дустом», пока кто-то не предложит ему еще большие деньги. Восток! Там покупается и продается все. Даже душа. И если кто-то остался неподкупен, значит, вы просто не назвали приемлемую сумму…
