Андрей Солдатов - Новое дворянство. Очерки истории ФСБ
Если верить Новикову, его кураторов из ФСБ больше всего заботил его карьерный рост в движении Каспарова. Он постоянно получал инструкции, с кем общаться и как себя вести, чтобы продвинуться в организации. В январе 2008 года Новиков обрадовал куратора: Лолита Цария, глава московской организации ОГФ, пообещала ему пост лидера северо-западного отделения. Однако через два дня Новиков уехал из России.
Солдатов терялся в догадках. С какой стати Новиков вдруг решил, по его собственным словам, «порвать с жизнью агента и предать все гласности»? Сам Новиков объяснял, что устал жить двойной жизнью и подставлять товарищей по ОГФ.
Впрочем, Солдатов не исключал возможности, что дело совсем не в этом, а в том, что Новиков специально подался в информаторы, чтобы со временем иметь возможность попросить политического убежища в Европе. В июле 2007 года Новиков уже приезжал в Данию, жил некоторое время в лагере для беженцев, но в августе вернулся в Москву.
В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ политическим сыском ведало знаменитое Пятое управление КГБ, созданное в 1967 году по инициативе председателя КГБ Юрия Андропова. В записке в ЦК КПСС с обоснованием целесообразности выделения самостоятельного управления по борьбе с идеологическими диверсиями противника от 3 июля 1967 года № 1631-А Андропов писал, что «реакционные силы империалистического лагеря, возглавляемые правящими кругами США, постоянно наращивают свои усилия в плане активизации подрывных действий против Советского Союза». В записке утверждалось, что «под влиянием чужой нам идеологии у некоторой части политически незрелых советских граждан, особенно из числа интеллигенции и молодежи формируются настроения аполитичности и нигилизма, чем могут пользоваться не только заведомо антисоветские элементы, но также политически болтуны и демагоги, толкая таких людей на политически вредные действия». Андропов предлагал создать в КГБ в центре и на местах самостоятельные управления и отделы с задачей «организации контрразведывательной работы по борьбе с акциями идеологической диверсии на территории страны». Политбюро одобрило предложение и 17 июля Пятое управление было создано. 17 апреля 1968 года Андропов направил в ЦК КПСС новую записку со следующим текстом: «В отличие от ранее имевшихся в органах госбезопасности подразделений, которые занимались вопросами борьбы в идеологической области с враждебными элементами главным образом внутри страны, вновь созданные пятые подразделения призваны вести борьбу с идеологическими диверсиями, инспирируемыми нашими противниками из-за рубежа»2.
Пятое управление включало в себя 15 отделов, каждый из которых занимался подавлением инакомыслия. 1-й отдел отвечал за работу с профсоюзами; 2-й планировал операции против эмигрантских организаций, критически настроенных по отношению к Советскому Союзу; 3-й работал со студентами и т. д. Один из отделов (14-й) специализировался на иностранных журналистах; был отдел (13-й), ведавший панками и прочими неформальными группами; имелся и отдел (8-й), который должен был «выявлять и пресекать акции идеологогической диверсии подрывных сионистских центров». Как вспоминал позднее Филипп Бобков, много лет занимавший должность начальника Пятого управления, под его началом служили не менее 2500 человек3.
В разгар горбачевской перестройки была предпринята попытка спасти репутацию Пятого управления, и его переименовали в «Управление по защите советского конституционного строя» (Управление «3»). Это не помогло ему пережить падение Советского Союза, и в сентябре 1991 года оно было расформировано. Впрочем, опытные офицеры Пятого управления продолжали служить в органах.
При Ельцине ФСБ восстановила это подразделение: 6 июля 1998 года было создано Управление конституционной безопасности ФСБ. В интервью «Независимой газете» в ноябре того же года шеф этого управления Геннадий Зотов следующим образом сформулировал цели своего подразделения: «Государством преследовалась цель выделения из системы органов Федеральной службы безопасности самостоятельного подразделения, “специализирующегося” на борьбе с угрозами безопасности Российской Федерации в социально-политической сфере… По ряду объективных, связанных с фундаментальными особенностями России причин в ней всегда особое внимание уделялось защите государства от “внутренней крамолы”…, ибо “внутренняя крамола” для России всегда была страшнее любого военного вторжения»4. На сегодняшний день это самое честное и откровенное высказывание генерала ФСБ о необходимости политического сыска.
Однако не весь политический сыск осуществлялся силами центральных подразделений КГБ. Региональные управления и отделы тоже играли немаловажную роль. Одно из самых крупных региональных подразделений действует в составе московского Управления ФСБ.5
Согласно российским законам, спецслужбы не имеют права заниматься политическим сыском, то есть внедрять своих тайных агентов в политические организации. Это прямо запрещено законом «Об оперативно-розыскной деятельности», принятым в 1995 году. Пункт 2 статьи 5 этого закона гласит:
— Органам (должностным лицам), осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, запрещается:…принимать негласное участие… в деятельности зарегистрированных в установленном порядке и незапрещенных политических партий, общественных и религиозных объединений в целях оказания влияния на характер их деятельности.
НЕКОТОРЫЕ ДЕТАЛИ ИСТОРИИ Новикова показались Солдатову подозрительными: скажем, почему ему предложили подписать контракт, а не подписку о сотрудничестве, издавна принятую в КГБ? Впрочем, не исключено, что это всего лишь одно из проявлений новых экономических отношений, установившихся в России. Другие подробности выглядели более правдоподобно. По мнению бывших офицеров ФСБ, с которыми беседовал Солдатов, описанное Новиковым поведение кураторов характерно для Московского управления ФСБ. В отличие от сотрудников Центрального аппарата, они любят назначать встречи поблизости от штаб-квартиры, требуют письменные отчеты и расписки, чтобы потом показать начальству, что не прикарманили переданные им деньги.
Самым убедительным в рассказе Новикова выглядит описание здания, около которого произошла его первая встреча с куратором. Новиков назвал Солдатову адрес: Большой Кисельный переулок, дом 13/15. Не секрет, что оно принадлежит Московскому управлению ФСБ, но мало кто знает, что именно здесь базируется подразделение, занимающееся борьбой с политическим экстремизмом.
Солдатов и его датские коллеги-журналисты не один час ломали голову в Копенгагене, как проверить факты, изложенные Новиковым. В конце концов они попросили Новикова позвонить куратору — и с его ведома записали их разговор. В один из студеных зимних дней Новикова привезли в живописное место на берегу канала в центре Копенгагена. Телевизионщики приготовились записывать беседу. Кроме них вокруг не было ни души.
Новиков набрал номер мобильного телефона своего куратора:
— Алексей Львович?
— Да, — подтвердил голос в трубке.
Новиков сказал, что находится в Дании.
— Ну хоть сказали бы, что ли. Что не сказали сразу-то? — Алексей Львович был явно недоволен. Новиков сменил тему разговора, сообщив, что звонил Лолите Цария, руководителю московской организации ОГФ.
— Я тут Лолите звонил, — по голосу чувствовалось, что Новиков нервничает. — Она выбрала координаторов групп, и сейчас остались комиссии. И я в одну комиссию, по организационно-массовым мероприятиям, видимо, войду.
— Ну понял. Хорошо, ладно. Ну вы через неделю-то будете?
— Да, конечно.
— А то денежка, денежка пропадет опять, — засмеялся Алексей Львович.
— Деньги пропадают? — переспросил Новиков.
— Да. Задавался же вопрос, как вы исчезли неожиданно.
— Ну так получилось.
— Но через неделю будете, да?
— Да, надеюсь, буду, — заверил его Новиков.
— Ну хоть позванивайте иногда. Интернет-то есть у вас там?
— Да, в Интернете все ваши сообщения я прочитал, — ответил Новиков.
— Ну понятно. А что-нибудь вам на ящик приходит? Сваливается? От Лолиты?
— От Лолиты? Конечно, сваливается.
— А вы скиньте, что у вас есть, как будет возможность, — распорядился куратор, а затем спросил:
— А кто координатором-то сейчас стал?
— Координатором? Немов что ли… Я не слышал никогда этой фамилии.
— Ну я понял. Ну пришлите тогда, хорошо? Вот эти последние письма. — Реплика прозвучала скорее приказом, нежели вопросом.
— Хорошо. Перешлю. Ну спасибо, до свидания, Алексей Львович.
— Счастливо! — Алексей Львович повесил трубку.
В Копенгагене Солдатов записал эту историю и отправил ее Ирине Бороган в Москву. Датчанам не терпелось поскорее рассказать о ней в телеэфире, но Солдатов хотел все как можно тщательнее перепроверить.
