Федор Раззаков - Гибель советского ТВ
Первое, с чего начал Сагалаев, – попытался реформировать «Вести». В итоге из эфирной сетки пропал выпуск программы в одиннадцать вечера, а также был поставлен вопрос о снятии с должности директора программы А. Нехорошева. Однако если первая акция новому руководителю удалась, то вторая с треском провалилась, причем во многом из-за Сорокиной, которая подняла коллектив на защиту своего многолетнего руководителя.
Рассказывает С. Сорокина:
«После ухода Попцова на канале возникла сложная ситуация. Как и положено новой метле, Сагалаев стал устанавливать свои порядки, чтобы показать всем: Российское телевидение способно гнать не одну «чернуху». Но где взять «белуху», если ее нет в жизни? В итоге в роли стрелочника едва не оказался Александр Нехорошев. Он даже стал паковать вещи и уже попрощался с коллективом «Вестей», когда мне вдруг пришла мысль: а почему мы, собственно, молчим, если считаем увольнение Нехорошева несправедливым? С Александром Юрьевичем я часто по-страшному ругалась, но тут, как положено русской женщине, мигом все презрела ради главного. Один в поле не воин, меня поддержали коллеги, мы пригласили Эдуарда Михайловича и постарались все ему объяснить. Он нас понял...
Потом говорили, что я, мол, грозилась в противном случае сорвать выпуск «Вестей». Ерунда. На такое я не пошла бы ни при каких условиях. Я в запале говорила о другом: о снятии с информационной программы РТР названия «Вести». Раз нам не верят, то пусть и переименуют выпуски в «Теленовости» или как-нибудь еще. Но эфир срывать я и не думала...»
Несмотря на то что Сагалаев человек восточных кровей (он родом из Узбекистана, из Самарканда), никакой обиды на Сорокину он не затаил. Более того, вскоре доверил ей вместе с Николаем Сванидзе вести эфир в ночь после выборов 3 июля 1996 года. Однако недоброжелатели Сорокиной в Кремле и не думали оставлять ее в покое. Особенно усердствовал Анатолий Чубайс, который, по словам Попцова, «вел себя в отношении СМИ как секретарь ЦК КПСС: вот вы показываете не то, пишете не то...». Но Сорокина умела «держать удар», и никакие происки кремлевских недоброжелателей на нее не действовали.
Занятный случай произошел с ней 8 марта 1996 года, когда в Кремле был устроен торжественный прием по случаю Международного женского дня. Когда к ней подошел Президент России и, протягивая для рукопожатия руку, замялся, видимо, вспоминая, кто именно стоит перед ним, Сорокина, не скрывая своего ехидства, подсказала: «Я та самая Светлана Сорокина, которая работает в «Вестях», гонящих «чернуху». Это услышал один из приближенных Ельцина, который тут же стал плечом оттирать наглую журналистку от своего шефа. Однако Сорокина не растерялась и локтем двинула его по корпусу: мол, не на ту напал!
Рассказывает С. Сорокина:
«Не любить меня могут по разным причинам, которых может быть миллион, причем самых невероятных. Есть и объективные. Как меня любить, если я полтора года кряду почти все свои информационные выпуски начинаю с Чечни? Считаю, пока идет война, нет более важных новостей, чем вести из горячей точки. Эта моя позиция не нравится тем, кто хочет слышать одни рассказы о доблести наших войск и о гениальности военачальников. Типичный чиновничий подход! Убеждена, что ничего у нас в стране не получится, пока мы не изменим отношения к каждому конкретному человеку. У нас по-прежнему мыслят глобальными категориями, считают на монголо-татарский манер: раз, два, три, а дальше – миллионы, «тьма».
Да, из-за Чечни ко мне была масса претензий, но я свое мнение не меняю. Как у Высоцкого: «Кто сказал: не сыпьте соль на раны? Чтобы помнить, пусть они болят». Пусть! Эдуард Сагалаев однажды даже горько пошутил: мол, интересно, с чего Сорокина начнет «Вести», когда война окончится? Я возразила: пусть сперва это случится, а подходящую новость найдем...»
В 1996 году Светлана Сорокина была одной из самых популярных телевизионных ведущих в России, деля это звание с Татьяной Митковой. Поэтому не случайно, что она была удостоена «ТЭФИ-96» в номинации «Лучший ведущий информационной программы» (оклад лауреатки в то время был – 730 тысяч рублей плюс премия и гонорар).
Рассказывает А. Мельман: «В 96-м Сорокиной занялся новый «главный информатор» Эдуард Гинделеев, выходец из КГБ. Он ввел в «Вестях» новую должность – ответственный за верстку. Посторонние дяди следили «как бы чего не вышло». Сорокина выбрасывала их бумаги в туалет. По распоряжению Гинделеева снимались все острые моменты, но Сорокина в последнюю минуту умудрялась ставить их вновь. С тех пор отношения с Гинделеевым стали враждебными. Они жили по соседству на улице Правды. И Света часто видела, как Гинделеев вышагивает пешком на работу в моднейшем белом плаще. Ее «женской» мечтой тогда было подкараулить Гинделеева у лужи и при помощи своего авто обрызгать грязью...»
Казалось бы, что было бы проще для Гинделеева, как взять и уволить строптивую телеведущую. Увы, но это было не в его силах – к ней весьма благоволил сам Ельцин и члены его семьи в лице жены и дочерей (тогда в телетусовке поговаривали, что Наина Иосифовна в семье «курировала» ОРТ, а дочери Татьяна и Елена соответственно НТВ и РТР).
В апреле 97-го в газете «7 дней» был опубликован репортаж М. Денисовой, в котором раскрывалась творческая «кухня» популярной ведущей, то, как она работает в программе «Вести». Вот отрывок из этой заметки:
«Начальники приходят и уходят, коллеги уезжают в долгие командировки и возвращаются, перебираются на другие каналы и придумывают новые передачи. А прима «Вестей» все время на своем посту. Почти шесть лет. Иногда про нее говорят не самое лестное – нервная, жесткая, слишком принципиальная... Но разве можно, работая в информационной программе, оставаться ангелоподобной?
Вторник. 25 марта. 17.30. 5-я улица Ямского поля. «Святая святых» РТР – ньюсрум (комната новостей). Верстается восьмичасовой выпуск «Вестей». Светлана Сорокина и ее коллеги готовят «начинку» из репортажей...
В этот вечер Сорокина пребывала в неплохом настроении, несмотря на то что ее терзала одна проблема: «Испортился характер у любимого кота – он стал злобным и агрессивным (речь идет о коте Тишке, которого Сорокина завела для мамы – заядлой кошатницы. Она должна была перебраться в Москву к дочери, но не успела – умерла. А котенок остался. – Ф. Р.). Заболел звездной болезнью – в каждом интервью только о нем и рассказываю...»
18.10. То и дело к Светлане подходят корреспонденты предложить свой «товар». У одного из них (Сергея Зенина) корреспондент «7Д» поинтересовался, сколько процентов материалов летит в корзину.
– В корзину?! Ничего. Обычно если репортажи корреспондента пару-тройку недель не попадают в эфир, он просто уходит от нас. И это нормально.
– Сорокина все репортажи перед эфиром сама просматривает?
– Текст – да. Сюжеты смотрит редко – это особенность отечественного телевидения, что странно, потому что как бы картинка на ТВ – главное. Если уговорить, то посмотрит. Часто ли бывает недовольна? Скорее она бывает права. Метнуть в кого-нибудь стол, стул или компьютер в гневе? Никогда. И вообще, я как обычный корреспондент на Сорокину просто молюсь.
Сама Светлана признается: «Я человек эмоциональный, вспыльчивый, но отходчивый. Есть у меня свои пристрастия: нравится мне и как пишет человек, и как воспринимает критику, и что изменения вносит в зависимости от того, как я прошу построить материал. Но вот если кого не люблю, тут уж как я себя ни осаждаю... Моментально раздражаюсь при каждом новом доказательстве плохой работы. Больше всего нервирует, когда человек с холодным носом: ну съездил, ну чего-то снял, но самому ему это все неинтересно, и все это левой ногой...
Сегодня Лера Широкова (мой редактор) принесла свое фото четырехлетней давности. Потрясая карточкой, она вспомнила, какой чистой, наивной и замечательной пришла в «Вести». И кем же она тут стала? Такой же, как и я, прямолинейной, периодически злющей, очень категоричной. На самом деле миф о моей стервозности сильно преувеличен. Продюсер Оля Смирнова и Лера Широкова мне спуску не дают ни в чем, шпыняют меня как только могут. Это я их боюсь».
19.30. Гримерная. Двадцатидвухлетняя Олеся Степанова ждет Сорокину. За два года Светлана привыкла к ее рукам и больше никому не доверяет. «Очень мало времени остается на грим, – расстраивается Олеся. – Даже если она прибежит ко мне за 15 минут до выпуска, я успею ее «сделать» к эфиру. Но приходится отказываться от экспериментов. Она достаточно консервативна, не стрижется, редко что-то меняет в себе...»
21.35. После эфира – традиционный разбор выпуска. Михаил Пономарев, «вестевский» босс (главный редактор. – Ф. Р.), кого-то хвалит, кого-то критикует. Интересуется, что дали в эфир энтэвэшники. Огорчается, что в «Вестях» не сослались в одном из репортажей на сообщение ИТАР—ТАСС. Уже был звонок от высокопоставленного героя сюжета. Сорокина оживляется: «Я удивляюсь: не успеешь ошибиться, как тут же отзванивают».
