Константин Закутаев - Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне
Наконец, прорвало. Приехавшие, опрокинув в желудок алкогольные угольки, принялись жадно, не прожёвывая, давясь, жрать. Сметалось всё. Гречневая, перловая, рисовая каши. Подвялившиеся огурцы, просроченные «гуманитарные» шпроты, подплесневевший лаваш. Утолив первый, на нервной почве, голод, мужчины подняли вторую. Потом, сразу же, без перехода, стоя, третью.
— Ну, как у вас? Жалуйтесь… — сыто отвалившись от стола, поинтересовался Бес.
«Влупив», он снова возвращался в привычное для себя амплуа эсквайра от уголовного розыска, — как успехи? Как наши руководители с большими звёздами?
— Про тебя, Костян, не спрашивали… — обратился к Катаеву Гапасько — забыли, по ходу… Мы с Серёгой как с «уличной» приехали, в основном, между прокуратурой и комендатурой болтались…
— Светились… — вставил Липатов, цепляя ложкой в масляных недрах консервной банки одинокую шпротину.
— Магомед всё оформил, завтра-послезавтра Сейфуллу увезут в Чернокозово — продолжил Ваня — Яков Иваныч в поряде… сказал, что с Бекханом выводку тоже придётся делать… на рынке и на Садовой… — Гапасько замолчал, оглядывая прекративших жрать оперов.
Бес вернулся в обратное положение, навалившись на столешницу.
— М-да… — Саша Долгов среагировал первым на прокурорское пожелание, — во второй раз нас точно взорвут…
— Да ещё и на рынке… — Бес почесал в области затылка, — ему, что кассеты мало?
— Мы с ним на эту тему особо не тёрли — пожав плечами, хлебнул остывший чай Ваня Гапасько, — сказал и сказал… Он ведь не в курсе наших геммороев…
— Ладно, до Рябины отложим, — соскрёб остатки гречи со стенок банки Костя, — а боссы-то где?
— Боссы-то? — инициатива рассказчика перешла к Поливанову — отдыхают, скорей всего… мы же приехали час-полтора назад…
— А, ты ведь дежурил… — вспомнил Кочур, — ну-ну?..
— Долго оформляли калужских, — Поливанов встал из-за стола и выглянул в дверной проём, — показалось, будто зашёл кто-то… Так вот… Описали всё… куча всяких звезд понаехало… ФСБ, РУБОП, местные… Потом понеслась «зачистка» Олимпийской, Садовой, микрорайонов… Я, под шумок, к нашим «комендачам» на броню залез, к разведчикам. Тоже по пятиэтажкам поползал, не шестерить же на прокурорских…
— Поквартирный обход, — утвердительно воздел указательный палец Бескудников.
— Ага… — Поливанов опять сел за стол, — в общем, ничего интересного, только разведчики в одном подвале жмура обнаружили прикопанного… без башки…
— А куда она делась? — удивился Кочур.
— То ли отрубили, то ли отрезали… так и не нашли — вздохнул Ваня — короче, опять прокуратура, осмотр, сбегай-подай-принеси…
— От судьбы не уйдёшь… — Липатов развёл руками.
— Типа, судьба такая, шестерить? — на грани съязвил Поливанов, — да?..
— Я про голову… — поправил Липатов — чего сразу бычить-то?
— Давайте ещё по одной, — плеснув спирта по кружкам, загасил конфликт Гапасько.
— А чей трупешник? Мужик? Баба? — перед тем, как закинуть поинтересовался Костя.
— Мужик… голый полностью, — Поливанов, сморщившись, проглотил спиртягу, — бр-р… вроде чурка, волосатый… Больше я не смотрел, где-то двухнедельный… запашина, ёб..
Секунд тридцать бряцали ложки, скрёбся нож о консервную жесть, слышалось чавканье — опера тушили вспыхнувший в желудках пожар.
— Ну вот… — Поливанов смахнул выступившую от выпитой порции слезу, — анархия, короче, полная… Кто-то «зачищает», кто-то осматривает, кругом омоновцы, «собрики», вояки. Наши участковые и «пэпсы» какую-то машину дербанят, типа, бесхозную… потом подожгли её зачем-то…
— Тычок? — уточнил Костя.
— Вроде он был… — неуверенно ответил Ваня, — по крайней мере, больше всех руками махал… Много их там, короче, болталось. Ладно, это не самое главное…
Поливанов выдержал паузу, дождавшись, когда все, в первую очередь, терзавший засохший лаваш, Катаев, поднимут на него глаза.
— Я возвращался уже не на броне, а на прокурорской «буханке»… — глаза Вани маслянились от выпитого. Да и остальных развезло, лишь желание удержать нить Ванькиного рассказа не позволяло сползти в сонливое состояние, — … постовой на воротах говорит, вон, мол, дед какой-то Рябинина спрашивает или из оперов кого-нибудь… Я выхожу, смотрю, рожа знакомая, говорю, Сулейман? Он, да… а ты опер? Я, ну, типа того… Он спрашивает про Серёгу, говорю, на выезде… Может передать чего? Он, мол, ехал просто мимо, заскочил проведать… Ну, раз нет его, поеду… Короче, я вспомнил, что ещё утром с Липатычем разговаривали за малолетку этого, ну, дебила…
— A-а… подрывника… — вспомнил Костя — и чего?
— У него же срок ареста через три дня заканчивается… Вот я Сулейману и говорю, есть один пассажир, прямо на делюге взяли, террорист, хотим спецназу отдать… Он заинтересовался, мол, давай данные, поузнаю, может родня при деньгах есть… Может выкупят солдата, да поменяем, мол, повремените…
— Данные дал?
— Угу… сгонял в дежурку на бумажку списал… передал…
— А когда приедет? — разгоняя алкогольную паутину, потряс головой Бескудников, — сам говоришь, три дня осталось…
— Обещал завтра-послезавтра… — Поливанов, перекинув ноги через скамью, вышел из-за стола — вроде всё… Я же дежурю сегодня, пойду до комендатуры схожу… Пошукаю…
— Пошукай, хлопче… — улыбнулся ему Гапасько, — что ещё по одной?
— Я в минус… — сразу объявил Костя, понимая, что завтра может и не встать.
— И я, и я того же мнения… — мультяшно пропел Долгов, поднимаясь.
— Вано, а я дерябну… — Бес потянул кружку.
— Я и не сомневался… — Гапасько обнёс его, себя, Липатова и меланхолично жующего стебель черемши Кочура.
— Саня… — Костя, следом за Долговым, почти вышел из кухни, но, вспомнив про свою больничную легенду, обратился к Кочуру, — у тебя где-то бинты, пакеты, вата были…
— Костян, возьми в тумбочке… — пьяненько помахал рукой тот, — вроде в нижнем ящике.
— До Луковца или Малдера дойдите кто-нибудь, маякните, что у нас всё ровно, — Костя, держась за косяк, наполовину был в спальном помещении, — а то мне даже бивни в падлу почистить… спать вырубает…
— Эх, молодёжь… — услышал он, уходя, голос Бескудникова, — никак не могут научиться бухать…
Тяжёлый, будто свинцовый, груз свалил Костю на кровать. Запахнув ноги одеялом и, не снимая штанов с майкой, он, словно провалился в илистую донную впадину. На соседней койке, по-уставному, дважды скрипнув, засопел Саня Долгов. Так рано спать опера ещё не ложились.
* * *Утро следующего дня выдалось не напряжённым. Поверку-планёрку провёл Кутузов, методам личного посещения кубрика подчинённых. Поэтому ему легко соврали, что Рябинин, очевидно, ушёл в рабочий кабинет, где дожидается начала утреннего сходняка, коротая время за написанием справок. Миша, на расслабоне, поверил и, в свою очередь, сообщил, что Жоганюк вместе с Слюняевым сразу же после утренней «инженерки» уезжают в Ханкалу на совещание по итогам вчерашних мероприятий. Дежурно поинтересовавшись у Катаева «как рука?», Кутузов объявил сегодняшний и завтрашний дни выходными и откланялся.
Невыспавшиеся после вчерашних возлияний Ко-чур, Гапасько и Липатов расползлись по кроватям докемаривать, а Долгов, числившийся дежурным пошёл в рабочий кабинет. Катаев и Поливанов, в ожидании Рябинина, вышли на улицу, решив отдаться утреннему солнцу на входных скамейках.
Вскоре выяснилась причина мишиного расслабона и скоротечности планёрки. Тему сдал Саша Лавриков.
Навьюченный двумя сумками, он прошествовал мимо Катаева и Поливанова. На вопрос о непонятных сборах, Саша, абсолютно искренне, ответил, что они с Анатольевичем «падают на хвост» автоколонне «мобильников» и едут до Ханкалы. Дальше Саша не удержался и поведал, что с ними едет Магомед, который в «пыльном городе» воссоединяется со своими прокурорскими корешами и продолжает путешествие на малую родину, в Дербент. Самое интересное, вместе с ними двигаются и Миша с Сашей.
— Там у Анатольича, в Ханкале, с Магомедом общие друзья, — Саша прикурил от поливановской сигареты, — ну и нас пригласили на Каспий, на рыбалку…
А что тут-то делать? Два дня выходных, плюс суббота-воскресенье…
— А Жога едет? — с надеждой спросил Костя.
— На хрен он нам нужен? — затянулся Саша, на всякий случай обернувшись на комендатуру — он в Ханкале, вроде к фэйсам собрался… Завтра вернётся…
Докурив сигарету до половины Саша, поняв, что своими жизнерадостными перспективами слегка раздражает насупившихся оперов, выкинул её в ведро и, нацепив дежурную маску озабоченности, ушёл в сторону автопарка.
— Во, бляха-муха, у людей командировка! — первым не выдержал Костя, — как сыр в масле!
— Может их в Дербенте пленят… — задумчиво сказал Ваня — менять поедем…
