Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова»
Самым суровым критиком немецкой оккупационной политики был генеральный комиссар Крыма Альфред Фрауэнфельд. Он прибегал к таким крепким выражениям, что даже обвинитель на Нюрнбергском процессе Роберт Кемпнер воскликнул в удивлении: «Но вы же написали поразительные вещи!» Немецкую оккупационную политику он именовал образцовой глупостью: «Всего за год мы достигли грандиозных успехов на пути превращения полностью пронемецки настроенных людей, приветствовавших нас как освободителей, в партизан, которые бродят по лесам. Влияние такой политики на ход событий было только отрицательным… Система беспощадной жестокости… Несколько веков назад такие методы применялись к чернокожим рабам… Издевательство над здравым смыслом… Верх глупости, доказательство того, что те, кто бравирует своей жестокостью и изображает расу господ, на деле – просто невежественные болваны».
Этот меморандум, полученный в феврале 1944 года, глава партийной канцелярии Борман переадресовал Гиммлеру: ведь прежде всего там содержалась критика эсэсовской славянской доктрины. 26 марта 1944 года Гиммлер заметил по этому поводу: «Фрауэнфельд не так уж не прав». Постепенно даже самые убежденные нацисты в СС пришли к горькому выводу, что в их тоталитарном государстве неприменимы даже элементарные правила психологической войны. Раздираемая интригами противоборствующих клик, неспособная к реформированию, перед явным превосходством противников на Востоке и на Западе, гитлеровская Германия потихоньку скатывалась к гибели.
Перед лидерами СС все чаще вставал тяжкий вопрос: а есть ли у них будущее в постгитлеровский период? «Доклады из рейха» СД не оставляли сомнений: немцы хотят мира, покоя и прекращения бессмысленной войны, начатой Гитлером.
Доклад от 10 февраля 1944 года: «Говорят, что наш враг, при всей его глупости, вцепился в нас так крепко, что неизвестно, удастся ли нам его когда-нибудь сбросить, хотя уже много раз нам сообщали, что „враг разбит наголову“».
6 апреля: «В период тревожного ожидания вторжения и возмездия, когда нам изменила удача на Востоке, люди спрашивают себя, а что случится, если мы перестанем держаться? Стоит ли нести страшные жертвы и лишения, которых требует и будет продолжать требовать война? Постепенно люди склоняются к миру».
20 апреля: «Постоянное напряжение, тревога по поводу событий на Востоке, несбывшиеся ожидания „спасительного чуда“ порождают у населения усталость и разочарование. Вообще люди „сыты по горло“ войной. Повсюду велико желание, чтобы она поскорее закончилась».
Руководители СС, читавшие эти секретные донесения, неизбежно должны были задуматься о судьбе СС после краха всего того, во что они верили. Они давно уже думали о том, что казалось непредставимым, и мысль о Германии без Гитлера уже не являлась для них крамольной. Война лишила их многих иллюзий и уничтожила былое единство фюрера и СС. В 1944 году перед всеми руководящими лицами, в том числе в СС, стоял вопрос: допустить ли полное разрушение страны ради сохранения преступного режима.
Но орден СС не был бы собой, если бы там царило единодушие. Реакция облеченных властью лидеров СС значительно разнилась – от требований смещения Гитлера до неистовой защиты режима. Их можно разделить на пять групп. Первая – это узкий круг Артура Небе из криминальной полиции: они годами были в контакте с внутренним сопротивлением, включая даже настоящий заговор 20 июля 1944 года. Вторая группа – это генералитет ваффен-СС: против убийства Гитлера, но за то, чтобы во взаимодействии с вермахтом отстранить его от военного командования и заключить перемирие с западными союзниками. Далее – круг Вальтера Шелленберга: прагматики из СД стремились (какое-то время с одобрения Гитлера) заключить сепаратный мир, но если понадобится – «сдать» и Гитлера. Четвертая группа – это значительная часть лидеров СС, от Беста до Олендорфа: они были против любых жестких действий в военное время, но верили в возможность преобразований после войны. И наконец, существовали фанатики, желавшие «идти до конца, каков бы он ни был»: это преемник Гейдриха Эрнст Кальтенбруннер и Генрих Мюллер, сторонники жестокого подавления малейших признаков инакомыслия.
Антигитлеровский круг Артура Небе сложился еще в 1938 году, в крайне напряженный период судетского кризиса. Именно тогда некоторые генералы начали впервые подумывать о том, чтобы прервать этот марш к катастрофе, сместив Гитлера путем военного путча. В те дни государственный служащий и тайный противник нацизма Ганс-Бернд Гизевиус познакомил своего друга Небе с военными оппозиционерами: генерал-полковником Бекхом и Гансом Остером (впоследствии служил в абвере). Небе тогда был начальником Крипо – криминальной полиции (группенфюрером СС и руководителем подразделения в РСХА он стал позднее). Небе воспринял этих оппозиционеров весьма скептически и с большим недоверием: опытный профессионал полицейской службы увидел, что конспираторы – просто дилетанты. Он привык прятать следы, и его ужаснуло, как это они – почти в открытую, на публике – рассуждают о низложении фюрера. Сам Небе, приезжая на их встречи, оставлял машину где-нибудь на соседней улице, тщательно изучал обстановку и только после этих предосторожностей появлялся среди заговорщиков – всегда неожиданно. Герделер, сверхболтливый вожак сопротивления, не знал даже имени видного эсэсовца, которому оппозиционеры были обязаны информацией из РСХА. Если случалось так, что Герделер вдруг мог появиться на совещании, где присутствовал Небе, осмотрительный офицер полиции вовремя исчезал.
Трудно сказать, что заставило Небе поддержать сопротивление: страх ли за собственное будущее или тревога за страну, однако он был верен заговорщикам. В конце 1941 года, командуя эйнзацгруппе СС, Небе не видел иного пути, чтобы избавиться от нацистского режима и искупить собственную вину, кроме убийства Гитлера. С этого времени он постоянно подгонял заговорщиков. Они планировали покушение на фюрера, но всякий раз откладывали. Небе располагал группой полицейских офицеров, которые могли в день X обеспечить доступ военным частям путчистов в правительственные здания Берлина. Конечно, такая мера была бы невозможна без соучастия других эсэсовцев из полиции. Небе завербовал штурмбаннфюрера Ганса Лоббеса, исполнительного директора управления криминальной полиции, и начальника берлинского гестапо Пауля Канштейна. Находясь на таком посту, бригадефюрер СС (!) Канштейн не мог не стать ключевой фигурой во всех планах переворота. Его позиция усиливалась связью еще с двумя заговорщиками, берлинским полицей-президентом графом Хелльдорфом и его заместителем графом Шуленбургом. Канштейну был сделан определенный аванс: если бы путч 20 июля 1944 года удался, он стал бы новым руководителем политической полиции в Германии без Гитлера.
В Берлине были и другие эсэсовцы, имевшие связь с этой группой, но работавшие самостоятельно. К ним принадлежали, например, геринговский сотрудник Плаас из отдела прослушивания телефонов – он предупредил заговорщиков, что за ними следит гестапо; штурмбаннфюрер граф фон Сальвиати, начальник отдела в Главном управлении СС, с 1941 года прикомандированный к штабу фельдмаршала фон Рундштедта; Макс Фрауэндорфер, офицер СС, начальник трудового отдела (нечто вроде министра труда) в Польше. Этих людей от других эсэсовцев – критиков Гитлера – отличало моральное неприятие режима, попирающего права человека и страдающего саморазрушительной манией величия. Именно из этических соображений они и восставали против безответственного руководства рейха. Фон Хассель записал в дневнике, что Фрауэндорфер произвел на него впечатление «бескрайним отчаянием из-за того, что он пережил в Польше. Это было так ужасно, что он больше не выдержал».
Поскольку под покровом как бы сторонней помощи от некоторых эсэсовцев вполне могла скрываться возможность будущей поддержки путчистов империей Гиммлера, заговорщики считали нужным (хоть это и рискованно) завербовать как можно больше эсэсовцев. В конце концов, позиция СС будет решающей для успеха или провала переворота. Канарис уже высказал мнение, что раз уж было столько неудачных покушений на Гитлера, теперь нет другой альтернативы, кроме как постараться вовлечь Гиммлера в акцию против фюрера; «надо с ним откровенно поговорить». Фельдмаршал фон Бок тоже заявил, что будет сотрудничать, только если примет участие Гиммлер.
Герделер обратился за советом к своему другу, шведскому банкиру Валленбергу. Тот уточнил: «А Гиммлер знает, чем вы занимаетесь?» Герделер пожал плечами: «Я не в курсе». Услышав, что была упущена блестящая возможность устранить фюрера, – только из-за того, что в тот день отсутствовал Гиммлер, также подлежавший ликвидации, – Валленберг посоветовал: «Да оставьте вы Гиммлера в покое: если вы выступите только против Гитлера, Гиммлер мешать не станет».
