Генрих Жомини - Стратегия и тактика в военном искусстве
Поскольку в нашу задачу не входит обсуждение вопроса, повезет ли государству, если у него будет воинственный или миролюбивый правитель (что является гуманитарным вопросом, чуждым нашему предмету), мы только утверждаем, что при тех же заслугах и шансах в других отношениях суверен всегда будет иметь преимущество над военачальником, который сам не является главой государства. Оставляя в стороне вопрос о том, что монарх ответственен только перед собой за свои смелые предприятия, заметим, что он может многое сделать при уверенности в том, что способен воспользоваться всеми ресурсами общества для достижения цели. В его распоряжении такие мощные средства, как возможность награждать и наказывать; все будет направлено на выполнение его приказов и на обеспечение его предприятиям наибольшего успеха. Никакая зависть не помешает выполнению планов монарха, или, по крайней мере, ее проявление будет редким и во второстепенных операциях. Есть тут, конечно, значительная мотивация побудить государя руководить своими армиями (если у него есть военные способности и амбиции). Но если государь не обладает военными способностями, если он слабохарактерный и легко поддается влиянию, его присутствие в армии вместо хороших результатов откроет дорогу всякого рода интригам. Каждый будет приходить к нему со своими планами; и поскольку у него не будет опыта, необходимого для того, чтобы оценить их по достоинству, то он передаст свое решение одному из своих приближенных. Его военачальник, в дела которого вмешиваются и которому противятся во всех его предприятиях, будет не способен достичь успеха – даже при наличии у него необходимых для этого способностей. Можно сказать, что суверен мог бы сопровождать армию и не вмешиваться в дела своего военачальника, но, напротив, помогать ему всем весом своего влияния. В этом случае присутствие государя может дать хорошие результаты, но оно может привести и к большому замешательству. Если армия будет потеснена и отрезана от своих коммуникаций и должна будет выходить из сложной ситуации с саблей в руке, насколько печальными могут быть результаты присутствия при штабе суверена!
Если государь ощущает потребность выйти на поле боя во главе своих армий, но у него нет необходимой уверенности в себе, чтобы взять на себя верховное руководство действиями, наилучшим ходом будет тот, к которому прибегло прусское правительство с Блюхером. То есть государя должны сопровождать два военачальника самых выдающихся способностей, один из них – умелый исполнитель (такой, как Блюхер), другой – хорошо подготовленный штабной офицер. Если это триединство будет гармоничным, оно может дать превосходные результаты, как в случае с прусской армией в Силезии в 1813 году.
Точно такая же система может быть применена в случае, где суверен посчитает необходимым доверить командование принцу его двора, как часто происходило со времени Людовика XIV. Нередко случалось так, что принц был наделен лишь номинальным постом командующего, а советник, который фактически командовал, был приставлен к нему. Так было в случае с герцогом Орлеанским и Марсеном в знаменитой битве при Турине (7 сент. 1706), позднее с герцогом Бургундским и Вандомским в битве при Оденарде в 1708 году и, полагаю, также под Ульмом в 1805 году с эрцгерцогом Фердинандом и Макком. Система ужасная, поскольку никто не отвечает за то, что делается. Известно, что в битве под Турином герцог Орлеанский продемонстрировал больше благоразумия, чем Марсен, последнему пришлось предъявить все секретные полномочия от короля, прежде чем принц уступил его мнению и позволил проиграть сражение. Также под Ульмом эрцгерцог проявил больше мастерства и храбрости, чем Макк, который был его наставником.
Если принц обладает гениальностью и опытом эрцгерцога Карла (успешно сражавшегося с Наполеоном. – Ред.), его следует наделить неограниченной властью командующего и предоставить всю полноту власти. Если он еще не получил такие же права командования, то ему можно придать знающего начальника штаба и еще одного военачальника, отличающегося талантом в исполнении приказов. Однако было бы совсем неумно наделять этих советников большей властью, чем просто правом рекомендательного голоса.
Мы уже говорили, что, если принц не ведет свои армии лично, его важнейшей обязанностью будет обеспечить, чтобы пост командующего был занят должным образом, что, к сожалению, не всегда делается. Не обращаясь назад, в древние времена, достаточно будет вспомнить более поздние примеры при Людовике XIV и Людовике XV. О достоинствах принца Евгения Савойского судили по его уродливой фигуре, и это привело его (способнейшего командующего своего времени) в ряды врагов Франции. После смерти Лувуа Таллар, Марсен и Виллеруа заняли во французской армии места Тюренна, Конде и Люксембурга (т. е. произошло качественное ухудшение высших полководцев Франции), а позднее Субиз и Клермон сменили маршала Морица Саксонского. Между светским выбором, который делается в салонах Помпадур (Жанна Антуанетта Пуассон, маркиза де Помпадур (1721–1764), известная фаворитка короля Людовика XV с 1745 г. до конца жизни. – Ред.) и Дюбарри (Мари Жанна, графиня де Дюбарри (1746–1793), официальная фаворитка Людовика XV с 1769 г. Гильотинирована. – Ред.), и предпочтением Наполеона простых солдат (которые могли стать маршалами) есть много градаций, и границы их довольно широки, чтобы предоставить менее умному правительству средства для того, чтобы сделать рациональные назначения. Однако во все эпохи человеческая слабость будет оказывать влияние тем или иным образом, и хитроумие часто отбирает приз у скромной или робкой добродетели, которая ожидает, что ее призовут оказать услугу. Но, не принимая во внимание обсуждение всех этих влияний, полезно будет выяснить, в каких отношениях этот выбор командующего будет трудным, даже если исполнитель будет более всего озабочен тем, как сделать благоразумный выбор. Прежде всего, чтобы выбрать опытного военачальника, необходимо, чтобы лицо, которое производит отбор, было военным человеком, способным сформировать здравое мнение, или же он должен руководствоваться мнениями других, что открывает путь к ненужному влиянию или групповым интересам. Затруднений, конечно, меньше, если под рукой уже есть полководец, уже покрывший себя славой многих побед, но при игнорировании того факта, что не каждый военачальник является великим полководцем, потому что он выиграл битву (например, Журдан (1762–1833), французский полководец, сражался в Северной Америке, где французские войска помогли встать на ноги США, в 1794 г. одержал победу при Флерюсе, но в 1799 г. терпел неудачи в Германии. – Ред.), Шерер (1747–1804), в 1794–1796 и 1799 гг. воевал в Италии) и многие другие), не всегда бывает так, что в распоряжении правительства есть победоносный полководец. Вполне может случиться так, что после длительного периода мира в Европе не останется ни одного генерала, который выступал в роли главнокомандующего. В этом случае будет трудно решить, чем один генерал лучше другого. Те, кто долго служил в мирное время, встанут во главе своих армий или корпусов, и у них будет звание, соответствующее этому посту, но всегда ли они будут самыми талантливыми, чтобы его занимать? Более того, взаимодействие глав правительств со своими подчиненными обычно настолько редко и кратковременно, что неудивительно, что они испытывают трудности в назначении людей на соответствующие им посты. Мнение государя, введенного в заблуждение внешним видом, может быть ошибочным, и при самых добрых намерениях он может вполне обмануться в своем выборе.
Одним из надежнейших средств избежать этой неприятности вполне могла бы быть реализация красивого мифа о Телемахе (имеется в виду нравоучительный роман французского писателя Ф. Фенелона (1615–1715) «Приключения Телемака», где использован образ сына Одиссея Телемаха из «Одиссеи». – Ред.), такая как выбор верного, преданного, искреннего и великодушного Филокла, который, встав между царевичем и всеми кандидатами на командование, смог бы благодаря своей более непосредственной связи с народом просветить монарха в отношении отбора людей, лучше всего подходящих по своему характеру и способностям. Будет ли этот верный друг никогда не поддаваться личным симпатиям? Будет ли он всегда свободен от предубеждения? Суворов был отвергнут Потемкиным на основании критерия внешнего вида, и потребовалось вмешательство Екатерины II для сохранения полка для человека, который потом так прославил русское оружие.
Полагали, что общественное мнение – наилучший гид, но ничего не могло быть опаснее. Оно голосовало за то, чтобы Дюмурье стал Цезарем, тогда как он не знал о великих операциях войны. Поставило бы оно Бонапарта во главе армии Италии, если бы его знали только два члена Директории? И все же следует признать, даже если оно и не непогрешимо, общественное настроение не следует презирать, особенно если оно переживает великие кризисы и события.
