Пол Эврич - Восстание в Кронштадте. 1921 год
В 1921 году Кронштадт являлся главной морской базой Балтийского флота. Население города насчитывало порядка 50 тысяч человек; примерно половину из них составляли военные. В свою очередь, военные делились на матросов, составлявших большинство, и солдат гарнизона, в основном артиллеристов, обслуживавших главный бастион, форты и огневые позиции. Многие гражданские лица работали в крепости и на военно-морской базе, на верфях, складах, в береговых службах. Остальные в основном были фабричными рабочими, ремесленниками, рыбаками, мелкими торговцами, служащими государственных учреждений.
Балтийские моряки оправдывали название острова Котлин – котел, на котором расположен Кронштадт, – они постоянно кипели от возмущения[32].
Беспокойные, независимые, ненавидевшие власти, матросы, казалось, были готовы в любой момент взорваться и перейти в открытое наступление против своих офицеров и советского правительства, по их мнению враждебного, использующего принудительные методы. По темпераменту они напоминали отчаянных флибустьеров прошлого, казаков и стрельцов XVI – XVIII веков, чьи гарнизоны были очагами бунтов, стихийных восстаний. Как их предшественники, балтийцы были морской вольницей, людьми необузданных страстей, инстинктивно сопротивлявшимися навязываемой извне дисциплине, и жаждали свободы и приключений. Под влиянием слухов или винных паров они, как и их предшественники, были готовы переступить дозволенные границы и выплеснуть ярость на богатых и облеченных властью людей.
История Кронштадта – это история изменчивого радикализма, уходящего в прошлое, к первому крупному перевороту в России в XX веке, революции 1905 года. Нелегальная литература впервые появилась на морской базе в 1901 году. Вскоре матросы организовали кружки для обсуждения политических и социальных вопросов. Они высказывали накопившиеся обиды: низкая заработная плата, некачественная пища, жесткая дисциплина. Волна забастовок, крестьянских восстаний, терроризм, охватившие страну в период с 1902 по 1905 год, задели чувствительные струны. Неподчинение офицерам, другие нарушения дисциплины стали обычным явлением. В 1905 году, после начала войны и революции, несмотря на сохранявшуюся видимость боевого духа, им был нанесен сокрушительный удар в Цусимском сражении, во время которого японцы уничтожили большую часть русского флота. Стимулом для дальнейшей революционной активности стал мятеж на броненосце «Князь Потемкин Таврический» в июне 1905 года.
Первые серьезные волнения произошли в Кронштадте в октябре 1905 года, в разгар революции. Эти волнения стали прообразом будущих выступлений моряков Кронштадта. Все началось с массового митинга на Якорной площади. Тысячи возбужденных матросов и солдат шумно выражали недовольство. Наряду с уже знакомыми требованиями о повышении заработной платы, улучшении качества пищи, выдачи одежды, смягчении жесткой дисциплины звучали призывы к свержению самодержавия и провозглашению демократической республики с предоставлением всему народу гражданских свобод. События развивались с головокружительной скоростью. Беспорядки начались 25 октября, после того как кто-то из матросов пожаловался на качество пищи. Крики «Бей командира!» заглушили топот ног и стук подносов.
На следующий день в Кронштадте вспыхнуло восстание. Поначалу стихийное, восстание мгновенно обернулось разгулом грабежей и насилия, удивительно напоминая бунт стрельцов во времена Петра Великого. Толпы обезумевших матросов и солдат мчались по улицам, разбивая витрины, поджигая дома. На улицах выросли баррикады: восставшие заняли несколько зданий в ожидании прибытия карательных отрядов из Петербурга. Порядок удалось восстановить через два дня: 17 человек были убиты, 82 ранены, почти 3 тысячи мятежников арестованы. Военно-полевой суд вынес суровые наказания в виде длительных тюремных заключений и ссылки, однако ни одного человека не приговорили к смертной казни.
19 июля 1906 года в Кронштадте произошел второй, более серьезный, чем в 1905 году, взрыв, спровоцированный Свеаборгским восстанием. Подобно своему октябрьскому предшественнику, новый взрыв был стихийным и дезорганизованным. Беспорядки продолжались в течение двух дней, пока правительству не удалось наконец навести порядок. К требованиям мятежников, по сути тем же, что и в 1905 году, добавилось горькое разочарование, накопившееся за месяцы, прошедшие с первого восстания. Движущей силой по-прежнему была ненависть к властям и офицерам и жесткая дисциплина на флоте. «Вы уже достаточно попили нашей крови!» – выкрикнул один из матросов в лицо офицеру. Этот крик выражал общие чувства мятежных матросов[33].
Стороны сражались с небывалой жестокостью; мятежниками руководили гнев и обиды, властями – уверенность в скорой победе, поскольку волна революционных выступлений пошла на убыль. Наступило время жестоких репрессий. На этот раз казнили 36 зачинщиков и сотни восставших были заключены в тюрьмы или высланы в Сибирь.
Мне казалось важным остановиться на двух первых случаях стихийных восстаний в Кронштадте, поскольку теперь мы ясно осознаем, по каким причинам они являлись предвестниками бурных событий марта 1921 года. В 1917 году Кронштадт опять стал центром революционной деятельности. Под влиянием крайне левых, которые на протяжении года оказывали идеологическое влияние на необузданное население острова Котлин, Кронштадт считал себя революционной коммуной по примеру Парижской коммуны 1871 года; факт, сохранившийся в истории восстаний, в рассказах и легендах. В мае 1917 года Кронштадтский Совет под руководством большевиков, анархистов, левых эсеров и радикалов анархо-народнического направления отказался подчиняться Временному правительству и объявил себя «единственной властью в городе»[34].
Ежедневно на Якорной площади митингующие выражали поддержку Совету, захватившему политическую власть. Якорная площадь, по высказыванию Ефима Ярчука, анархиста, члена Кронштадтского Совета, стала «свободным университетом», в котором перед огромными толпами матросов, солдат и рабочих выступали революционные ораторы разных политических движений. Местный лидер большевиков, Иван Флеровский, назвал Якорную площадь «кронштадтским вече».
Жителей Кронштадта, похоже, вполне удовлетворяла деятельность местного Совета, и они не стремились создавать национальный парламент или какой-либо центральный правящий орган. Социальные и экономические проблемы главным образом решались самими жителями Кронштадта через местные комитеты: домовые, судовые, продовольственные, фабричные и заводские. Создание народной милиции было связано с необходимостью защищать город от любых внешних посягательств на его суверенитет. Жители Кронштадта продемонстрировали настоящий талант к самоорганизации. Мужчины и женщины, работавшие на одном предприятии или жившие по соседству, создавали небольшие сельскохозяйственные коммуны (в коммуны входило порядка 50 человек) и занимались обработкой свободных участков земли. Во время Гражданской войны, пишет Ярчук, эти коллективные огороды помогли спасти город от голода.
Оберегая автономию, жители Кронштадта горячо поддержали лозунг «Вся власть Советам!», провозглашенный Лениным и его партией в 1917 году. Они восприняли этот лозунг буквально, считая, что каждый город будет сам вести свои дела с незначительным вмешательством центральной власти или вообще без него. Так, пишет Ярчук, они понимали истинную сущность социализма.
Они рассматривали свою революционную коммуну в качестве модели децентрализованного самоуправления и были уверены, что страна последует их примеру. «При всех их революционных достоинствах, – отмечает Иван Флеровский, – у моряков Кронштадта был один серьезный недостаток: они наивно полагали, что одного их энтузиазма будет достаточно, чтобы установить власть Советов на всей территории России»[35].
Однако их надеждам было не суждено сбыться. В последующие годы большевистской диктатуры либертарианскую[36] коммуну 1917 года отнесли к разряду революционной утопии.
Восстание 1921 года стало последним усилием жителей Кронштадта в попытке вернуть золотой век стихийности; их лозунгом был ленинский «Вся власть Советам!».
Во время революции 1917 года Балтийский флот находился в состоянии брожения, прерываемом беспорядками, направленными против политической и военной власти. Как и в 1905 году, матросы срывали накопившуюся ярость на офицерах, которых ассоциировали с произволом и привилегиями властей. Жители Кронштадта более всего стремились избавить себя от жесткой дисциплины, каторжной работы; недаром остров Котлин заслужил репутацию «матросского Сахалина»[37].
Итак, когда началась Февральская революция, они воспользовались возможностью вырваться из оков распределительной системы и свести счеты с ненавистными офицерами. 28 февраля разъяренные матросы вытащили из квартиры, приволокли на Якорную площадь и без долгих рассуждений казнили адмирала Р.Н. Вирена[38], командира военно-морской базы.
