Станислав Славин - Секретное оружие третьего рейха
Борман и Штумпфеггер были насторожены. Они явно не доверяли русским. Сигареты, «капут», что дальше? Арест? Нет, пока солдаты не опомнились, надо спешить. И вдвоем, «шагая все быстрее» (Ланг), они устремились в сторону Шарите – берлинской университетской клиники. Чуть позже, вслед за ними, двинулись и Аксман со своим адъютантом Гердом Вельцином. Вскоре они заметили своих товарищей. Те лежали прямо на дороге, неподалеку от станции. Они не шевелились. Через несколько лет, вспоминая тот день, Аксман был не так скуп на детали: «Мы склонились на колени и узнали обоих, Мартина Бормана и доктора Штумпфеггера. Ошибки быть не могло. Оба лежали на спине… Я обратился к Борману, дотронулся до него, стал тормошить. Он не дышал».
Поразительно, но на Нюрнбергском процессе на эти признания Аксмана не обратили никакого внимания, хотя один из следователей, допрашивавших его, – британский историк Хьюдж Р. Тревор-Ропер – полагал, что шеф «Гитлерюгенда» говорит правду. Очевидно, писал Тревор-Ропер, «по недосмотру» этот протокол попросту упустили из виду.
Вместо Аксмана трибунал допросил Эриха Кемпку, личного шофера Гитлера. Тот сообщил, что в последний раз видел Бормана «в ночь с первого на второе мая 1945». На вопрос, мог ли рейхсляйтер вырваться из города, Кемпка ответил, что это «почти невозможно», ведь бой был слишком сильным.
Что делал Борман, когда свидетель увидел его? «В тот момент, когда я увидел его, – вспоминал Кемпка, – сзади подошло несколько танков. Они „взяли в клещи“ группу людей, среди которых находился и Борман. Когда рейхсляйтер подошел к первому танку, в машину внезапно угодил снаряд. Раздался взрыв. Пламя вырвалось как раз с той стороны, где шел Мартин Борман».
Фридрих Бергольд, адвокат Бормана, переспросил свидетеля: «Вы видели, что взрыв был настолько силен, что Мартин Борман погиб?»
Кемпка: «Да. Я полагаю, что после взрыва такой силы он погиб».
Слушания закончились. Судьи не вняли сказанному. Свидетель мог обманывать их, помогая Борману скрыться.
Первого октября 1946 года трибунал заочно вынес приговор Мартину Борману. Правда, американец Фрэнсис Биддл вплоть до последнего момента упорствовал и предлагал отказаться от приговора и объявить, что Борман погиб. Однако, в конце концов, он не выдержал и согласился с коллегами, осудившими не пойманного пока нациста на «смерть через повешение».
Еще в зале заседаний суда адвокат Бергольд с досадой промолвит, что в ближайшие годы имя Бормана обрастет легендами из-за того, что его судьба так и осталась невыясненной. То были пророческие слова.
… Вскоре Бормана стали встречать повсюду. Он появлялся в Австралии, Египте, Испанском Марокко, итальянском Больцано. В Байрейте его видели с президентом Торгово-промышленной палаты, в Мюнхене он нанес визит некоему тайному коммерции советнику, в чешском Хомутове вел жизнь скромного егеря.
В 1949 году Пауль Гессляйн, политик-центрист, давно эмигрировавший в Чили, сообщил, что встретил нескольких странных незнакомцев, ехавших верхом; среди них был Борман. Он узнал его на все сто процентов, ведь «с 1930 по 1933 год часто видел его в рейхстаге». Когда кавалькада двинулась прочь, в сторону леса, он услышал, как Борман крикнул своим спутникам: «Это был Гессляйн!»
Однако, как ни красочен был рассказ, доверия он не вызвал. Быстро вспомнилось, что Борман стал депутатом рейхстага, лишь победив на ноябрьских выборах 1933 года. Сам Гессляйн – вопреки тому, что о нем сообщается во многих статьях и книгах – вовсе не был депутатом рейхстага, ему довелось заседать лишь в саксонском ландтаге в 1920—1922 годах.
Итак, все чаще и чаще Борман, похороненный было Аксманом, преспокойно разгуливал на свободе. Его путешествиям и приключениям не могло положить конец даже решение суда, состоявшегося в Берхтесгадене в январе 1954 года. На нем было заявлено, что Мартина Бормана следует считать умершим второго мая 1945 года в 24. 00. В одном из берлинских загсов (то бишь бюро записи актов гражданского состояния) сообщение о его кончине было зарегистрировано под номером 29223. Церемония прошла тихо и не вызвала интереса у публики. Тем паче что покойный продолжал переписывать свою жизнь.
В 1945—1970 годах было собрано около 6400 фактов, доказывавших, что рейхсляйтер вел вполне плотское существование: «кто-то что-то видел, слышал, находил». Не покладая рук трудились и полицейские: шестнадцать раз они арестовывали людей, напоминавших Бормана. Впрочем, все эти люди сумели доказать, что никогда в жизни не правили нацистским Рейхом. Множество раз находили и могилу Бормана. В этой истории непременно следовало разобраться.
В 1959 году берлинские судебные власти начали новое разбирательство. Через два года они передали материалы по этому делу во Франкфурт, Фрицу Бауэру, одному из самых неутомимых охотников за нацистами. Поначалу тот был убежден, что Борман пережил «Сумерки богов» и теперь скрывается где-нибудь «в Южной Америке».
Был у Бауэра и свой вполне надежный свидетель – бывший штандартенфюрер СС Вернер Хайде. Этот профессор неврологии почти полтора десятка лет скрывался от правосудия, ведь он был причастен к массовым убийствам больных и инвалидов. Обнаружили его лишь в 1959 году. Он рассказал, что после войны какое-то время работал в Дании, в одном лазарете. Позднее, когда образовалась ФРГ, занимался врачебной практикой под именем доктора Фрица Саваде.
В Дании ему пришлось помогать некоторым нацистским бонзам. Среди них был и Борман. Рейхсляйтер провел у него несколько дней, а затем его переправили куда-то на юг.
Эти слова обнадежили Бауэра. Незадолго до этого, 13 мая 1960 года прямо на одной из улиц Буэнос-Айреса израильскими агентами был похищен некий Клементо Рикардо. Как оказалось, под этим именем несколько лет скрывался Адольф Эйхман, один из организаторов массового истребления евреев в годы войны. На одном из допросов он якобы сказал, что Борман спасся. «Дыма без огня не бывает», – отметил Бауэр.
4 июля 1961 года франкфуртская прокуратура выписала ордер на арест. Участковый судья Оппер, подписавший ордер, разделял мнение «охотника за головами». Существует опасность того, подчеркнул судья, что Борман «и впредь, сознавая всю тяжесть возложенных на него обвинений, будет скрываться от правосудия, как он делал это начиная с 1945 года».
Летом 1965 года, дабы проверить давние показания очевидцев, провели раскопки в Берлине, близ станции Лертер. Останки Бормана не удалось найти. Тела, когда-то осмотренные Аксманом, так же как и тело, увиденное Кемпкой, таинственно исчезли. И снова стали множиться гипотезы.
Корреспондент лондонской «Санди таймс» Энтони Терри со слов некоего Эриха Карла Видвальда поведал читателям следующую историю (его статью перепечатали многие издания). Итак, Видвальд помог Борману выбраться из осажденного Берлина. Позднее они переехали в Южную Америку, причем Видвальд стал телохранителем Бормана. Сперва рейхсляйтер поселился на ранчо к югу от аргентинского городка Сан-Карлос де Барилоче, возле границы с Чили. Позднее он осел близ границы Бразилии и Парагвая, на берегу реки Парана, в поселке, что назван «колонией Вальднер-555». В этой цифири не было ничего случайного. В свое время Борману присвоили звание обергруппенфюрера СС, и Генрих Гиммлер вручил ему почетное удостоверение члена СС за номером 555.
«Железный канцлер» бежал из Берлина не с пустыми руками. Он присвоил 350 миллионов марок – партийную кассу и деньги фюрера. Ему же достались еще 130 миллионов – деньги СС. В джунглях Южной Америки скрывался сказочно богатый человек.
Рассказы эти потрафили вкусу не одних лишь обывателей. Внимательным читателем нашумевшей статьи был и франкфуртский следователь. Вскоре Видвальд давал показания. Он признался, что выдумал все – и лесную колонию, и бегство из города, и сотни миллионов, доставшиеся тому, по ком плачет веревка. Образ Бормана, едва воплотившись в фигуру владельца лесов и лугов, в экзотического ранчеро, снова растаял. Не жить ему в Аргентине, Парагвае, Чили, ибо путь он держал в СССР.
В конце 1971 года были опубликованы воспоминания Рейнхарда Гелена, первого председателя BND – Федеральной разведывательной службы, – человека, которому не пристало морочить публику россказнями о «солнечной Бразилии». О Бормане он упомянул мимоходом. Вот книга, вышедшая тогда, она называется: «Служба». В ней 424 страницы, но нас интересуют не двадцать четыре, не четыре страницы, а лишь четыре абзаца.
Вот они! Торжественный зачин: «А теперь мне хотелось бы прервать длительное молчание, скрывавшее одну важную тайну». Речь пойдет об «одной из самых загадочных историй нашего столетия». Борман был русским шпионом. Упрек, впрочем, не нов. Были и другие, подозревавшие «канцеляриста Макиавелли» в двойной игре. Вот только никогда еще немецкий сотрудник спецслужбы такого высокого ранга не обвинял Бормана в шпионаже. Назревала сенсация. Как же его завербовали? Что с ним стало?
