Алексей Сахнин - Опыт Октября 1917 года. Как делают революцию
Ленин, однако, не оставлял попыток найти единомышленников среди наиболее известных и авторитетных социал-демократов. Так, по словам Суханова, Ленин, в надежде «создать центр прозелитизма», встречался с некогда видными, а ныне не слишком активными большевиками, – Базаровым, Авиловым, Десницким, Красиным, Гуковским и др. Участники этого собрания рассказывали Суханову, что «весь вечер Ленин слушал и не говорил ни слова – «по случаю хрипоты»», что вождь «хотел только узнать, верят ли они в его новые истины, сочувствуют ли его планам и годятся ли в штаб…». А когда понял, что ни один из его старых соратников (и оппонентов) не готов разделить его «Апрельские тезисы», – «с миром отпустил их».
Это была не единственная попытка Ленина заручиться поддержкой или переубедить видных членов (в прошлом или настоящем) собственной партии. В распоряжении историков сегодня есть несколько упоминаний о «частных совещаниях», проходивших в первой половине и середине апреля, в ходе которых вождь пытался преодолеть непонимание и излишний, с его точки зрения, консерватизм своих однопартийцев. Одно из самых любопытных упоминаний об этих совещаниях оставила А. Коллонтай, вставшая на сторону Ленина одной из первых среди большевиков. «Прошло 22 года с той весны, как раз апрель, когда я жила у тебя – писала она в апреле 1939 г. Т. Л. Щепкиной-Куперник – и В. И. Ленин заезжал со Свердловым в твои комнаты, где бывали наши партийные совещания… За эти 22 года мир стал иным, и повернули его именно совещания, намечавшие линию, которые имели место в твоих сейчас исторических комнатах». Итак, Коллонтай пишет о важнейших совещаниях апреля 1917 г., на которых «намечалась линия» и готовился исторический «поворот», изменивший судьбы мира. Сведения о таких совещаниях, правда весьма отрывочные, есть и в других источниках. О них, девять лет спустя, упоминали, например, Бубнов и Ломов.
Судя по тому, что эти чрезвычайные совещания не оставили после себя никаких документов, а лишь упоминались мимоходом в воспоминаниях тех, кто стал в те дни сторонником ленинского курса, речь идет об активной фракционной работе Ленина: он создавал свой «штаб», «центр прозелитизма» и готовился противопоставить его политике и устройству того внутрипартийного режима, который укрепился в партии накануне его приезда. Принципиально важно отметить, что в этих совещаниях участвовали Коллонтай, Свердлов, Ломов и Бубнов, выступавшие в развернувшейся в апреле внутрипартийной борьбе на стороне Ленина. Участвовал ли в этих или аналогичных совещаниях Сталин? Ответить на этот вопрос однозначно нельзя – прямых свидетельств тому нет. Однако тот факт, что Сталин открыто примкнул к сторонникам Ленина (об этом речь пойдет ниже), дает основание предполагать, что он также был вовлечен в сферу ленинского «прозелитизма» и весьма глубоко.
Ленин хорошо понимал, что как бы благоприятно не восприняли его идеи рядовые большевики и сочувствующие партии рабочие (а судить об этом пока было рано), без влиятельных, компетентных и опытных «генералов» ему не обойтись. В течение всего периода революции Ленин будет пытаться привлечь на свою сторону самых талантливых «генералов», даже если они окажутся выходцами из лагеря его противников. Самыми знаменитыми кадровыми «приобретениями» Ленина в ближайшие месяцы станут Сталин и Свердлов.
* * *В историографии, как отечественной, так и западной прочно утвердилось представление о том, что наиболее ярким примером, иллюстрирующим переворот большевиков от умеренной линии середины марта – середины апреля к более радикальному курсу, провозглашенному Лениным в «Апрельских тезисах», стала эволюция взглядов Сталина, якобы перешедшего из лагеря «правых» большевиков (Каменев и др.) в лагерь «верных ленинцев». Представляется, что такой подход страдает схематизмом и тенденциозностью. Дело в том, что он основан на некоем «телеологическом» подходе к оценке исторических процессов, при котором их причины усматриваются в конечных результатах или, как минимум, измеряются по шкале, построенной на этих результатах. Так, из того факта, что Ленин и Сталин оказались в итоге (скажем, во время Апрельской конференции) единомышленниками и союзниками во внутрипартийной борьбе, вовсе не следует, что Сталин предварительно «переметнулся», и из сторонника Каменева превратился в «ленинца». Объяснение идейной и политической эволюции того или иного деятеля следует искать только в двух основаниях: в его собственных взглядах и той исторической обстановке, в которой он развивался. И Сталин тут не исключение.
Для того, чтобы правильно понять природу и эволюцию взглядов и позиций Сталина, необходимо иметь ввиду несколько обстоятельств. Во-первых, как это было показано выше, Сталин в марте 1917 г. вовсе не был простым резонером взглядов Каменева. Его собственный анализ революции существенно отличался от каменевского, хотя на уровне тактики, на уровне политической практики у них и было много общего. Во-вторых, появление Ленина и его усилия найти сторонников среди «генералов» большевизма не требовали от Сталина теоретической и политической капитуляции, как это пытается представить, например, Троцкий. В-третьих, изменение политической ситуации в стране в целом, особенно после ноты Милюкова 18 апреля, требовало соответствующего осмысления и новых выводов, и Сталин в этом отношении испытывал такую же эволюцию, как и многие его однопартийцы, так что говорить о том, что он сделал свой выбор из соображений конъюнктуры, стремясь опереться на поддержку Ленина, как это делает Слассер, не верно. Наконец, в-четвертых, взгляды Ленина также не были неизменны; он корректировал свои оценки и практические предложения, что, подчас, снимало или смягчало разногласия, разделявшие его со Сталиным. Учитывая все это, проще понять, каким образом Сталин занял то место в новом внутрипартийном режиме, на которое он, казалось, не мог претендовать.
О различиях во взглядах Каменева и Сталина уже говорилось выше. Эти различия не помешали Сталину войти в ядро внутрипартийного режима, организованного Каменевым в ходе переворота в «Правде», но оставались фактором внутрипартийных отношений. С появлением на арене внутрипартийной борьбы Ленина, Сталин оказался, как бы в центре, между двух полюсов, что оставляло ему возможность выбора политических союзников без болезненного разрыва с прежними взглядами. Дальнейшее определялось развитием политической ситуации в стране и эволюцией как самого Ленина, так и его оппонентов внутри партии и самого Сталина.
В период между публикацией «Апрельских тезисов» в «Правде» (7 апреля) и открытием VII конференции РСДРП(б) (24 апреля) Сталин опубликовал в ЦО партии три статьи. «Из первой подписанной статьи «Две резолюции», – считает Р. Слассер – опубликованной 11 апреля, видно, насколько Сталин приблизился к ленинскому пониманию вопроса о войне». Однако текст короткой заметки Сталина не дает никаких оснований для подобного вывода. Сталин в очень мягкой форме осуждает резолюцию Исполкома Совета, поддерживающую выпущенный правительством «займ свободы». С его точки зрения, займ служит только «империалистической буржуазии», которая хочет переложить тяготы войны на плечи народа. Осуждение войны и усилий правительства, направленных на ее продолжение, были для большевиков самоочевидной истиной, поэтому ничего нового в этой заметке не было и делать на основании анализа ее текста выводы об идейной эволюции Сталина, как минимум, преждевременно. Тем более, что и в марте Сталин, в отличие от Каменева, осуждал политику Вребменного правительства по вопросу о войне.
Несколько больше поводов для анализа дает статья Сталина «Землю – крестьянам», увидевшая свет 14 апреля. Здесь он, действительно, демонстрирует, что ленинские тексты оказали на него определенное влияние. Сталин прямо призывает крестьян приступить к самовольному захвату помещичьих земель, без санкции правительства, и не дожидаясь Учредительного собрания. Он констатирует, что это приведет к углублению общественных антагонизмов и «отколет от революции» ««прогрессивные элементы»; прогрессивные на словах, реакционные на деле». Но это, по словам Сталина, и будет означать развитие и углубление революции. Сталин писал эти строки именно тогда, когда Ленин закончил (не позднее 13 апреля) свою статью «Письма о тактике», в которой писал: «когда крестьянство отделится от буржуазии, возьмет землю против нее, возьмет власть против нее, – тогда будет новый этап буржуазно-демократической революции» (здесь Ленин, не отказываясь, от собственных тезисов, несколько спрямлял углы, делал свою позицию более целостной, учитывал аргументы оппонентов относительно потенциала «буржуазно-демократического» этапа революции. Мы вернемся к этому ниже). Таким образом, Сталин испытывал влияние ленинских идей. Однако требовало ли их признание от него радикального пересмотра своих позиций? Нет, этого сказать нельзя. Сталин лишь признал, что целесообразно способствовать эскалации революции, которая превратит крестьянство из союзника буржуазии в попутчика пролетариата. Но сам лозунг «земля – крестьянам» прозвучал в сталинских устах еще месяц назад, 14 марта. Так что он оставался верен себе.
