Марк Меерович - Альберт Кан в истории советской индустриализации
Марк Меерович - Альберт Кан в истории советской индустриализации краткое содержание
М.Г.Меерович
Альберт Кан в истории советской индустриализации
АЛЬБЕРТ КАН В ИСТОРИИ СОВЕТСКОЙ ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ [1]
В мировой истории промышленного производства ХХ века имя Альберта Кана не просто широко известно. Оно находится на недосягаемой для многих корифеев-архитекторов высоте, так как неразрывно связано с поистине эпохальным изобретением индустриальной эры — методикой скоростного поточно-конвейерного производства архитектурно-строительной проектной документации. Эта методика произвела подлинную революцию в архитектурной проектной деятельности, так как превратила проектирование из «художественного творчества» в «индустриальное производство». Изобретенная и практически внедренная А. Каном в деятельности возглавляемой им фирмы, она, фактически, представляла собой особую технологию проектного дела, которая позволяла создавать комплекты чертежей крупных промышленных предприятий в немыслимо короткие сроки. И потом также стремительно реализовать их, так как проектные решения изначально увязывались с сортаментом конструкций и монтажно-техническими возможностями строительных подрядных фирм, производящих работы.
При этом, в истории советского промышленного проектирования имя Альберта Кана бесследно спрятано под толстым слоем безосновательной критики, наглухо замазано лживыми обвинениями и надежно укрыто под вывеской советского проектного института «Госпроектстрой», специально созданного в 1930 г. для «снятия слепка» с инновационной методики разработки проектов, опробованной и внедренной Альбертом Каном в США. Удивительно, но в результате этого «копирования», имя Альберта Кана оказалось накрепко сплетено не только с именами людей, которые от лица советского правительства вели с ним переговоры, заключали контракты и трудились в его детройтском офисе — С.Г Брон, Э. И. Гуревич, А. Ю. Божко, С. М. Лещенко и др. Но и с теми, которых он никогда не видел и с которыми ни разу даже не встречался: Г.К. Орджоникидзе, В.А. Веснин, А.С. Фисенко, В.Д. Цветаев и даже И.В. Сталин.
Переплетение эти были довольно странными. Так, Виктор Веснин — единственный из «архитектурных генералов» сталинской эпохи, осмелившийся прислать вдове А. Кана телеграмму-соболезнование по поводу смерти мужа. Этот поступок тем более значим, что был осуществлен после того, как фирма А. Кана была изгнана из СССР, а имя самого А. Кана основательно опорочено. Причем, человеком, который был не просто «архитектурным генералом», а скорее «маршалом» или даже «верховным главнокомандующим» советской архитектуры, поскольку занимал наивысший по реальному влиянию пост — главного архитектора ВСНХ, т. е. «архитектурного менеджера» всего советского индустриального строительства первых пятилеток. В этом отношении В.А. Веснин являлся правой рукой С. Орджоникидзе [2] — с 1930 г. председателя ВСНХ, а затем наркома тяжёлой промышленности, ответственного за всю советскую индустрию; главного застройщика военно-промышленного комплекса, так как стратегия ассимилированного военно-гражданского производства превращала все, без исключения, новые производственные объекты — в военные. И не только промышленные, но и гражданские, так как и швейные, и обувные фабрики, и заводы бытовой оптики, и мясо-молочные производства, и текстильные комбинаты, и фабрики резиновых изделий и многие другие были элементами единой системы подготовки в большой войне. И даже учебные здания (школы, фабрично-заводские училища и т. п.) проектировались и строились в предвоенные годы с учетом будущей «военной составляющей» — возможности размещения в них госпиталей. С. Орджоникидзе принимал личное и непосредственное участие в выборе иностранных специалистов и фирм, такого масштаба как А. Кан, привлекаемых к подрядам по развертыванию советской военной индустрии, так как за выполнение планов первых пятилеток отвечал головой.
Роль В.Д. Цветаева тоже проявляется весьма необычно. Он единственный, кто оставил в истории основательное письменное свидетельство влияния американского проектного опыта на формирование системы проектного дела в СССР — его фундаментальный труд «Фабрично-заводская архитектура», вышедший в свет в 1932 г. пестрит словосочетниями: «металлическая колонна американского типа», «железнодорожные ворота американского типа», «тележка для очистки стекол американского типа», «ферма американского типа», «железобетонный башмак американского типа» и т. п. В последующие годы идеология тщательно вымарывала подобные указания, извлекала из недр библиотек и утилизировала «неправильные» книги, в итоге, сегодня труд В.Д. Цветаева сложно найти на полках российских технических библиотек. Хотя этой книге еще повезло и она не уничтожалась с тем остервенением, с каким извлекались из памяти многие другие книги, а их авторы — из жизни.
Имя А.С. Фисенко с именем А.Кана переплетено более тесно. Хотя они тоже никогда лично не встречались. Анатолий Степанович Фисенко — главный архитектор «Госпроектстроя» — проектной организации, находящейся в подчинении ВСНХ, руководил работой по переносу американского опыта поточно-конвейерного проектирования промышленных предприятий на советскую почву и адаптации его к отечественным условиям проектного труда и специфике строительного производства. О прямом «калькировании» проектной деятельности, о непосредственном воспроизведении американского прототипа не могло быть и речи, настолько несхожими были и условия работы, и техническое обеспечение проектной деятельности, и сама философия проектирования, и состояние базы стройиндустрии, и характер кооперации между различными дисциплинарными разделами проекта, и квалификация исполнителей, и многое многое другое.
Уникальность и сверхсложность «привязки» американской технологии была вызвана еще и тем, что происходила она «с колес», т. е. в ходе непрерывного реального проектирования. Огромных организационно-управленческих и интеллектуальных усилий требовало осмысление того, как заполнить разрыв между двумя очень разными подходами в проектировании промышленных объектов — инновационной американской и традиционной российской. И здесь молодым руководителям этой работы в формирующейся государственной системе архитектурно-проектного дела совершенно неожиданно помогли методология и способ мышления конструктивизма. Из архитекторов именно этого творческого направления начальство ВСНХ прозорливо подбирало кадры подведомственных проектных институтов. И именно через промышленное проектирование первой пятилетки, в конечном счете, базовые постулаты конструктивизма вошли в коллективное подсознательное профессии и, впоследствии, превратились в «советский функционализм», закрепившись через сформированные в тот же период системы нормативов, типоразмеров и стандартов. Подобный опыт пригодился очень скоро — в годы войны — А.С. Фисенко пришлось курировать точно такую же «с колес» привязку и до предела ускоренного проектного процесса, и до наикратчайших сроков ужатого процесса перебазирования и возведения новых авиазаводов.
Связь с фигурой И.В. Сталина просматривается значительно призрачнее. И выглядит почти фантастической. Но до сих пор, так и ни подтверждена, и ни отвергнута. Речь идет об удивительной, ничем не объяснимой победе американского участника Гектора Гамильтона во втором туре конкурса на Дворец Советов [3]. Во-первых, невероятным является тот факт, что работа была принята к рассмотрению, несмотря на то, что поступила «после конкурса» [4]. Во-вторых, то, что явно слабый (в сравнении со многими другими) проект американского архитектора, представленный под девизом «Простота», удостоился не просто внимания, а был поставлен, практически, на вершину наградного пьедестала [5].
По некоторым свидетельствам именно Альберт Кан сыграл значительную роль в участии Гектора Гамильтона в конкурсе на Дворец Советов, помогая «Амторгу» [6] в установлении контактов и договоренностей с американскими архитекторами. Есть предположение, что никому неизвестный до того времени американский архитектор Г. Гамильтон принял участие в конкурсе по его личной рекомендации и что именно Альберт Кан повлиял на подведение итогов конкурса в пользу своего протеже [7]. Существует предположение, что вручение проекту Г. Гамильтона высочайшей награды было своеобразным прощальным подарком А. Кану лично от вождя Страны Советов [8].
Целенаправленное затушевывание роли А. Кана в становлении поточных методов проектирования советских промышленных предприятий и технологии управления проектным процессом, в передаче образцов конструктивных решений отдельных деталей, узлов, элементов, компоновки групп помещений и трансляции образцовых схем генеральных планов производственных комплексов особенно интенсивно развернулось во второй половине 1930-х гг., потому, что партийная идеология уже не способна была допустить соседство очевидного западного влияния и установки на формирование «национально-индустриального патриотизма», выражающегося в словах: «мы сами своими силами смогли все это сделать и сделаем еще больше …». В советских журналах начинают публиковаться статьи и заметки, раскрывающие «истинную» роль сотрудников фирмы «Альберт Кан Инкорпорейтед» в СССР. Статья «Хлестаковские откровения Альберта Кана» лишь один из примеров подобных «разъяснений», в целом столь же бессодержательных, сколь и агрессивных. Без комментариев будет понятно, какие именно факты стремится опровергнуть автор статьи, опубликованной на страницах главного архитектурного журнала страны «Архитектура СССР». Тем, кто знаком с фразеологией советской прессы сталинского периода и умеет читать между строк, известно, что «опровергаемое», как правило, как раз и является правдой. Статья приводится полностью:
