Александр Афанасьев - Поэтические воззрения славян на природу (Том 1)
______________
* Симрок, 33, 266; D. Myth., 134; Der Unsprung der Myth., 199-200.
** Ворон, вран, ворона, илл. vran, vrana, пол. wrona, литов. wamas, wama, ирл. и кимр. bran; корень в санскрите bran, vran - sonare (Пикте, 1,475).
*** Зам. о Сибири, 71; Н. Р. Ск., VII, стр. 133; Сказ. Грим., I, стр. 109-110; Zeitsch. fur D. M., I, 314; Приб. к Изв. Ак. Н., II, 168; Сказоч. мир Клетке, 191.
**** Зам. о Сибири, 71; Иллюстр. 1846,333; Сахаров., II, 96.
***** D. Myth., 637.
****** Ист. Христом. Бусл., 690.
******* Сахаров., I, 24.
******** Послов. Даля, 1061-4; Сахаров., 1,91.
Буря мглою небо кроет,
Вихри снежные крутя,
То как зверь она завоет,
То заплачет как дитя, (253)
То по кровле обветшалой
Вдруг соломой зашумит,
То как путник запоздалый
К нам в окошко застучит.
В дальнейших главах настоящего труда мы встретимся с народными сказаниями, уподобляющими разрушительный полет бури рыскающему голодному зверю, а вой ветров - плачущему ребенку; теперь же обращаем внимание читателя на два последние стиха. - Греки называли облака летучими, окрыленными*. Старонемецкая загадка (IX и Х века), изображая снежную тучу птицею, говорит: "esflog ein Vogel federlos auf einen Baum blattlos, da kam die Jungfrau mundlos und asz den Vogel federlos", т. е. прилетела бесперая птица = снег, пала на землю, лишенную зелени (т. е. осенью), пришла дева = Солнце и съела ту птицу, не имея рта = от жарких лучей солнца снег растаял. Загадка эта уцелела и в Литве и в России: "летит птиця без крил, без ног, зварив кухар без огню, изjила пани без рота"**, или: "стоит дуб без корня, без ветвей, сидит на нем птица-вран; пришел к нему старик без ног, снял его без рук, заколол без ножа, сварил без огня, съел без зубов"***. Маннгардт приводит леттскую загадку: "птица летит - перья сыплются (снеговое облако)****. Итак, туча уподобляется птице, а падающий из нее снег, ради его белизны и мягкости, перьям и пуху. По свидетельству Геродота, скифы считали северные страны неудобными для странствований, потому что они покрыты перьями; в Англии простой народ думает, что мятель подымается оттого, что в это время на небе щиплют гусей, а в Германии, что древние богини (наприм., frau Holle) или ангелы вытрясают свои перины*****. Ту же мысль проводят и наши загадки: "к божьему мясоеду гусей щиплют" (снег идет); "белый лебедь на яйцах сидит" (поля, покрытые снегом)******. "Лебеди на крылах снег понесли", говорят про их отлет в теплые страны*******. На том же основании сблизила фантазия снег и с заячьим пухом: "заюшка беленький! полежи на мне; хоть тебе трудно, да мне хорошо" (снег на озимом хлебе)********.
______________
* Кун,178.
** Zeitschr. fur D. M., II, 434; Шлейхер, 208; Номис., 292.
*** Послов. Даля, 1065. Сравни Prostonar. ceske pisne a rikadia, стр. 13, и в журнале Bosanski prijateli, связка III. 186: "Ono leti, neirrra krilah; sjedi, neima stra^njice; pada, a neubija se" (снег).
**** Die Gutteiwelt, 94.
***** D. Myth., 246, 607; Сказ. Грим., I, стр. 154.
****** Послов. Даля, 1064.
******* Этн. Сб., VI, 120.
******** Ibid., 110-1.
Народные памятники ставят орла, сокола и ворона в близкие отношения к дубу, который издревле был признаваем за священное древо Перуна; так один из заговоров упоминает о вещем вороне, свившем себе гнездо на семи дубах; в старинной песне поется:
На дубу сидит тут черный ворон,
А и ноги, нос - чти огонь горят*.
______________
* Кирша Дан., 201; Песни Киреев., Ill, 107; Рыбник., I, 200; Сахаров., I, 26 (загов.).
В сказках орел, сокол и ворон сидят перед своими дворцами на высоких дубах*. Огненный клюв дается ворону, как эмблема молниеносной стрелы; под влиянием того же воззрения клюв его представляется железным острием, которым он всякого поражает насмерть, и как в вышеприведенной загадке орел принят за поэтиче(254)ский образ ружейного выстрела, так и ворон и вообще птица служит в народных загадках для подобного же обозначения: "летит ворон - нос окован, где ткнет - руда канет";"летит птица- во рту спица, на носу смерть"**. Немцы ночного ворона (nachtrabe; эпитет черный или ночной, приданный ворону ради цвета его перьев, в мифических представлениях послужил указанием на мрак грозовой тучи) называют железною птицею; народное поверье дает ему железные или медные крылья, ударом которых он убивает до смерти***. В заговорах призывается на помощь птица с железным носом и медными когтями****. В связи с этими данными возникло поверье, что если ружейное дуло вымазать кровью ворона, то ружье станет бить без промаха*****, т. е. так же метко, как бьет молниеносная стрела, вылетающая из дождевой тучи. Что в старину вороны пользовались у славян религиозным почетом - на это находим указание в Краледворской рукописи; жалуясь на притеснения чужеземцев родной вере, чешская песня говорит: "пришли чужеземцы в нашу родину, сокрушили богов, посекли заповедные деревья и всполошили воронов из священных дубрав"******. Доныне русские простолюдины не решаются стрелять в ворона; от такого выстрела, по их мнению, непременно испортится ружье*******.
______________
* Н. Р. Ск., VIII, 8.
** Этн. Сб., V, смесь, 4; VI, 96, 110: "Летит птица тонка, перья красны да желты, по конец ее человечья смерть" или: "черный кочет рявкнуть хочет" (ружье)
*** Derheut. Volksglaube, 68.
**** Сахаров., 1,22.
***** Послов. Даля, 1049.
****** Ж. М. Н. П. 1840, XII, 140.
******* О.З.1848, V, смесь, 20.
Сова, как птица ночная с большими светящимися и способными видеть по тьме глазами, дала свой образ для олицетворения черной тучи, сверкающей молниями. Греки и римляне считали ее птицею, посвященною богине-громовнице воинственной Афине (Минерве); сова по-гречески yлaue a yлauxwпic (светлоокая) был обычный эпитет Афины*. Народная русская загадка именем совы означает огонь: "летела сова из красного села, села сова на четыре кола" (горящие лучины или огонь в светце с четырьмя ушками**. По польским преданиям, злой дух, превращаясь в сову, сторожит драгоценные клады***.
______________
* Der Ursprung der Myth., 213.
** Этн. Сб., VI, 87.
*** Пов. и пред., 63, 174.
Буря и вихри обыкновенно олицетворялись в образе орла, на что ясно указывают предания скандинавские, немецкие и других народов. Норманны верили, что на небе сидят великаны (= тучи) в виде громадных орлов и размахом своих крыльев производят ветры; их полету сопутствуют буря и град. В средние века было общее поверье о тайной связи между орлом и ветром. Но, кроме орла, и все другие хищные птицы, известные своей быстротой и напоминающие своим резким криком, жадностью и пожиранием падали разрушительные порывы бури, как, например: коршун, ястреб, кобчик, принимались для символического обозначения буйных вихрей. На средневековых миниатюрах ветры изображались с птичьими головами. Между словами aquila и aquilo, vultur (коршун) и vulturous (юго-восточный ветр), aveuoc и aetoc (от aw, anui) существует очевидное филологическое сродство*. Отсюда родилось общее верование, что хищные птицы криком своим вызывают бурю**. Славянские и немецкие племена знают баснословную птицу, с помо(255)щию которой сказочные герои совершают свои воздушные полеты. В народных памятниках она является под различными названиями. В сказке "Норка-зверь" царевич возвращается из подземного царства (т. е. из-за облачного неба, см. ниже) на крыльях птицы, которая столь огромна, что подобно тучам, заволакивающим небо, затемняла собою солнечный свет***. В другой сказке**** добрый молодец отправляется в далекое тридесятое государство искать свою невесту; подходит к синему морю через море переправы нет. Рыбаки зашивают его в брюхо нарочно зарезанной лошади и бросают на берегу; вдруг подымается буря, и подымается она от взмаха крыльев птицы-львицы или гриф-птицы, которая величиной будет с гору, а летит быстрей пули из ружья. Греки представляли грифа с головой и крыльями орлиными, с туловищем, ногами и когтями льва*****. - какое представление попало и в русскую сказку. Гриф-птица хватает мертвечину и вместе с нею переносит молодца через широкое море. Подобным же образом совершает путешествие на высокую золотую гору молодой приказчик, зашитый в лошадиное брюхо семисотым купцом; его уносят туда черные вороны - носы железные******, напоминающие собой тех прожорливых птиц с железными перьями, заостренными как стрелы, которые обитали в стимфальском болоте и которых разогнал Геркулес Вулкановой трещоткою, т. е. громом*******. Предание это встречается и в арабских сказках******** и в средневековой литературе. Huon de Bourdeaux совершил такую же поездку на грифе; в баснословной повести псевдо-Каллисфена Александр предпринимал воздушное путешествие на "крылатых зверях" или грифах и управлял ими с помощию копья, на острие которого был настромлен кусок мяса. Чешская повесть о королевиче Брунсвике (XVI в.) заменяет грифа страусом: когда корабль Брунсвика был притянут к магнитной горе и все его спутники погибли, дядька зашил королевича в конскую шкуру, обмазал сверху кровью и положил на горе; прилетела птица Ног (серб. ноj - страус), унесла его в далекие страны и бросила в свое гнездо; королевич убил ее птенцов и отправился в новые странствования*********. В сербских приповедках, собранных В. Караджичем**********, Соломон поймал два страуса и не кормил их несколько дней, чтоб они хорошенько проголодались; затем привязал им за ноги большую корзину, сел в нее и поднял вверх на длинном рожне жареного ягнёнка. Птицы, желая схватить мясо, взмахнули крыльями и летели все выше и выше - до тех пор, пока Соломон не ткнул рожном в небесный свод; тогда он повернул рожон вниз, и птицы опустились на землю. Название "Ног-птица" из переводных рукописей перешло в уста русского народа, и в наших сказках явилась птица Ногай***********, с которою совершенно тождественна Стратим или Страфиль-птица стиха о голубиной книге (греч. otpouuoc - страус). Об этой последней духовный стих выражается так:
![Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]](/uploads/posts/books/116183/116183.jpg)
