Елена Коровина - Великие загадки мира искусства. 100 историй о шедеврах мирового искусства
В детстве он был похож на старичка – тощий, сморщенный, с длинным носом. Но когда умер, лицо разгладилось, обрело покой и умиротворение. Он лежал красивый и… молодой.
Черный кот… белый дрозд…
О судьбе великого поэта Альфреда де Мюссе (1810–1857) ходит множество легенд. Да все его творчество и вся жизнь представляют собой одну сплошную мистическую тайну.
Альфред де МюссеЛето 1820 года в Париже выдалось особенно пыльным и душным. Десятилетнего Альфреда де Мюссе и его младшего брата Поля родители на каникулы отправили к деду в имение Конье. Готический замок поразил воображение мальчишек. А когда дед рассказал им об истории их древнего рода и показал секретные комнаты с потайными ходами, дети пришли в восторг. Уже на следующий день озорник Поль потащил старшего брата на «поиск сокровищ». И хотя застенчивого Альфреда больше прельщал полумрак старинной библиотеки, где можно взахлеб читать рыцарские романы, он, как всегда подчиняясь заводиле Полю, пошел за братом.
Проржавевший скрытый механизм поддавался с трудом, но Полю все же удалось сдвинуть дубовую панель. Пахнуло сыростью. «Сейчас мы увидим призрака!» – замирая от восторга, заявил Поль. И тут из чрева тайного хода на мальчиков прыгнуло что-то черное, мохнатое, огромное. Впечатлительный Альфред тоненько вскрикнул и упал в обморок.
«Ну, ты слабак! – Младший братишка крутился возле постели, куда по приказу деда слуги перенесли Альфреда. – Чего испугался? Это же был просто большой черный кот! Вставай, пойдем искать сокровища, а то после обеда дед велел мне прочесть пятьдесят раз «Отче наш» за то, что я тебя не уберег. И почему я должен вечно с тобой возиться? Ведь ты – старший…»
Альфред не ответил. Он закрыл глаза и мысленным взором опять увидел метнувшуюся к нему черную тень…
…Восемнадцатилетний Альфред де Мюссе, потупив длинные и шелковистые, как у девушки, ресницы с обожанием глядел на мэтров романтической литературы. Сегодня ему впервые удалось попасть на заседание «Сенакля» – литературного кружка в доме самого Виктора Гюго. Правда, никакое это не заседание! Поэт Теофиль Готье, писатели Александр Дюма и Сент-Бёв, художники Делакруа и Девериа и еще множество незнакомых лиц окружили хозяина дома и, рассевшись кто на стульях, а кто и просто на ковре, долго и страстно спорили о литературе и искусстве. Потом Делакруа показывал свои наброски, а Готье и Гюго читали стихи. И вдруг великан Дюма громогласно пророкотал: «Пусть и новенький прочтет что-то!» Все обернулись к Мюссе. Тот замешкался, но взял себя в руки: «Баллада о луне».
Стихи понравились. Они дышали юностью, были одновременно и взволнованны, и чуть ироничны. Доброжелательный Дюма захлопал во всю мощь огромных ладоней: «Еще!» Его поддержали остальные. И тут в проеме двери показалась супруга Гюго – Адель. На руках у нее, украшенный голубым бантом, восседал ухоженный черный кот. Мюссе стушевался и замолчал.
Больше он не рвался в «Сенакль». Зато с невероятной быстротой покорил кружки золотой молодежи. Правда, чтобы стать своим, Мюссе пришлось пристраститься к абсенту, опиуму и азартным играм. И когда он, стройный, красивый как молодой бог, с развевающимися светлыми волосами, появлялся в очередном салоне, одетый в синий редингот с бархатными отворотами, брюки в обтяжку и лихо заломленный цилиндр, сердца аристократок и дам полусвета начинали биться в ускоренном ритме. К тому же первый поэтический сборник девятнадцатилетнего Мюссе произвел настоящий фурор. Правда, романтики «Сенакля» были умерены в похвалах. За это избалованный насмешник начал строчить на них эпиграммы, называя Гюго «Гусем Га-га», а Сент-Бёва – «Сент-Бевю» (от «бевю» – ошибка). Романтики стали стеной – и вот уже литературный мир заговорил о Мюссе осуждающе, и следующий сборник его стихов и поэтических пьес «Театр у себя дома» пресса встретила гробовым молчанием.
В начале весны 1833 года издатель журнала «Ревю де Монд» давал большой литературный обед. Мюссе оказался рядом с волоокой красавицей Авророй Дюдеван, пишущей под псевдонимом Жорж Санд. О ней ходили самые интригующие сплетни, говорили, что она – «извращенка»: носит мужское платье и курит сигары. К тому же Альфред знал, что она старше его на шесть лет. Однако даже это не удержало его от визита на набережную Малакэ, где мадам Жорж Санд снимала весьма приличную квартиру. Она встретила его, демонстративно дымя длинной вишневой трубкой, одетая в желтый шелковый халат почти нараспашку. Эпатажный поэт не уступил хозяйке – скинул туфли и носки, оставшись босиком. Словом, «мятежники» нашли друг друга.
Вскоре Мюссе переехал в дом на набережную. И жизнь превратилась в сплошную череду праздников. Приглашая гостей, Аврора переодевалась в цыганку, гадала и пела. Альфред придумывал более забавные шалости – то переодевался служанкой и в коротенькой юбке с крестиком на оголенной шее подавал гостям ужин, то завертывался в тигровую шкуру и нападал на гостей, изображая «дикаря». В сентябре любовники решили снять домик в лесу Фонтенбло. И как-то ночью отправились погулять при луне по… старому кладбищу.
Они бродили среди длинных теней, отбрасываемых надгробиями. И вдруг Альфред остановился: «Смотри!» Аврора обернулась, но ничего не увидела. Мюссе смотрел куда-то вдаль, и дрожь все сильнее била его. «Вон же, прямо по вересковой поляне, движется бледный призрак… Он в изорванной одежде, с растрепанными волосами… Разве ты не видишь, это призрак нашей любви. Или это… я?» Альфред вскрикнул и упал на землю.
Теперь Мюссе все чаще начал уходить из дома, и все вернулось на круги своя – опиумные курильни, абсент, карты и измены-измены-измены… Так больше не могло продолжаться! Аврора увезла беднягу в далекую Италию. Разве они не мечтали увидеть эту прекрасную страну искусства? Однако Небеса не благословили поездку. В Генуе Аврора заболела, и, избегая ее горячечной постели, Альфред отправился изучать портовые притоны. Потом была Венеция. Но и там Мюссе привлекали одни куртизанки. Аврора ждала его возвращения долгими ночами, вздрагивая от каждого крика на улице. Однажды он вернулся под утро после какой-то драки. Одежда разорвана и вся в крови, волосы взлохмачены – точь-в-точь тот самый призрак… Аврора кинулась навстречу, но безумец отпихнул ее, в ужасе крича: «Вокруг бесы! И сатана с черным котом!» Это было ужасное зрелище. Авроре пришлось вызвать врача.
Доктор Пьетро Паджелло оказался молод и красив. Ночи напролет он просиживал у постели больного. Мюссе бредил. Черноволосый доктор казался ему большим черным котом, и он гнал его вон. Но однажды Альфред очнулся и увидел, как его «возлюбленный Жорж» целуется с Паджелло. И тогда Мюссе прошептал: «Привела кота, ведьма!»
Аврора осталась в Венеции с новым любовником. А Мюссе, вернувшийся в Париж, метался по притонам, стараясь забыть коварную изменщицу. Однажды вечером в отчаянии решил порезать себе вены, но вдруг вспомнились собственные строки, написанные когда-то в романтическом настроении:
Узнайте вы, что каждую строку
Мы пишем нашей собственною кровью,
Тоскою откликаясь на тоску,
А на любовь – восторженной любовью!
Теперь романтика обернулась реальной жизнью, но поэт уже знал рецепт выздоровления – он должен писать. К лету 1834 года появилась пьеса «С любовью не шутят», полная отголосков бурной страсти, за ней трагедия «Лорензаччо», которую они с Жорж Санд когда-то хотели написать вместе. К 1835 году появилось лучшее лирическое произведение поэта – цикл «Ночи», названный критикой «криком любви и горя». Правда, другие критики называют поэзию Мюссе дьявольской и призрачной. Но для него по-прежнему ценно только отношение его жестокой возлюбленной. Он забрасывает ее письмами: «Я хотел бы возвести тебе алтарь, хотя бы даже на моих костях… Гордись, мой великий и славный Жорж, из ребенка ты сделала мужчину. Я хочу описать нашу историю: мне кажется, это излечит меня и придаст мужества. Я уезжаю писать роман».
«Исповедь сына века» была опубликована в 1836 году и сделала Мюссе «великим литератором Франции».
Теперь театры наперебой пытались заполучить пьесы Мюссе, забыв, что когда-то его первое творение провалилось с треском. В начале 1850 года пьесу «Подсвечник» принял к постановке главный театр страны «Комеди Франсез». Однако Мюссе запросил фантастическую сумму – 40 тысяч франков. Директор театра уже был наслышан об «экстравагантностях» автора: не далее как месяц назад поэт заломил неслыханный гонорар – 4 тысячи – и всего-то за газетный фельетон. Но что самое поразительное – прокутил сей гонорар за один вечер. Поразмыслив, директор «Комеди Франсез» нашел «обходной путь» – пообещал Мюссе вместо звонкой монеты оплатить месячный ресторанный долг.
На одну из репетиций драматург пожаловал пораньше. Уже на входе в зрительный зал услышал странную музыку, будто кот истошно вопит, когда его дергают за хвост. Оказалось, известный всему Парижу композитор Жак Оффенбах, которого дирекция пригласила писать музыку, играл актерам свои пародии. Мюссе вылетел из зала как ошпаренный. Оффенбах кинулся за ним: «Что случилось, мэтр?» Мюссе зло повернулся к композитору: «Недаром все говорят, что у вас дурной глаз – вы сглазите мою пьесу! В вашей музыке живут бесы!» Композитор стиснул кулаки: «Не вам, любителю абсента, пугаться чужих бесов!»
