Татьяна Маврина - Цвет ликующий
2.8.37. Чудный опять день. Наконец-то я поймала третьего махаона, за которым гонялась 2 дня. Катька тянет гулять, но мы, хоть это и не очень любезно, отвильнули и пошли с сачками одни. Опять пейзажи Клода Моне. Синие дали, никакой близи. Наш бугор необъятен. В лесу бабочный бал, но больше все мелкие. Один траурман на водопое — и все. Опушкой прошли до Дмитровского. В тени устроили роздых и нюхали дух жизни. Небо начало закрываться облаками, и зной спал. Махаона не поймали из-за туч. Надвигались 2 грозы. С двух сторон. Пришлось скорее уходить быстрым шагом с сачками на голове, под розовым зонтиком. Ели вкусные шампиньоны с мясом в сметане. После дождя похолодало, и мы с К. занялись живописью. Я меняю фоны на тех букетах, которые не жалко. Зеленый вышел очень удачно. К. уже акварели переделывает на гуаши, что мне не очень нравится. Электричества вечером не было. Дед был настроен очень мрачно и рисовал печальные картинки Каймашкиного будущего. Велел ему есть кашу, а Кот просил яичницу. Бабушка, на зло Деду, сделала ему яичницу. Но зато не велела есть на ночь варенье. Педагоги не сходятся во мнениях. Дед за спартанское воспитание. Я не люблю дедовы мрачные картинки будущего, они меня расстраивают. В голове запрыгали мысли, и блеск жизни потускнел.
3.8.37. Погода серая. К. вялый. Я забыла утром растереться, вспомнив, опять разделась и растерлась водкой. Изгладила вчерашнее недоразумение. Скучно писала букет в поисках новых сочетаний, потом пошли за грибами с Дедом, Котом и Катькой. Вечером помидоры с луком. Наконец лук в нашей жизни опять появился. Потом грызла семечки, чтобы не читать на ночь, и писала дневник.
4.8.37[6]. Ветер сильный. Т. писала ромашки, ничего не вышло. Я сперва сделал букет на красном фоне. Потом этот же букет в стиле раннего футуризма. Т. очень нравится, мне тоже. Я гордый.
5.8.37. Я уезжаю в Черное. Атлас бабочек. Вечером в Москве. Перед сном романсы. К.
6.8.37. Выходной день. Я иду менять дефектные книги и в Сандуны. Т. делает покупки, потом лакирует картинки. На вокзале едим пирожки с сосиской и мороженое. Грибаново, тихий вечер. Жареные грибы. У Т. болит голова. К.
7.8.37. В 6 утра Т. побежала в сарай. Во сне видела, как меня приговорили к смертной казни, а она меня превратила в котеночка и звала «Барсиком». К.
9.8.37. Ветер на нашем плоскогорье и мгла. Пошли на кладбище. С Котом и Катькой. У пьяного дерева махают черными крыльями траурманы. Выглянуло солнце, прилетели две Ванессы — углокрыльницы. Коллекция разрастается. Надо красивый ящик со стеклом.
10.8.37. Теплый день. Гуляли с Котом. Зашли на кладбище, но кроме пьяных траурниц — никаких бабок. Спустились к Истре. Две антисемитки «купались à la naturelle». К. кое-чем успел полюбоваться. Вода по колена. Я сачком в голом виде ловила коромыслов. Купанье буйволячье. К. перенес Каймашку, и мы пошли опушкой леса. Пахло запоздалым сенокосом. Кот забавно дрожал, переходя обратно речку. Чудная прогулка, чудный день!
11.8.37. Суховей. Проснулись хорошо оба, поэтому пели в свое удовольствие. Гулять так и не собрались. Я сижу целую неделю и проклинаю чтение, в которое влипла с головой. Всасываю тыняновского Пушкина, и как всегда с азартом. Живописью не занимаюсь и холодно гляжу, как творит К. А он сотворил всякие роскошные букеты. Надо мной то издевается, то ругает, то ласкает. У него болит живот, а у меня от запойного чтения — голова. До смерти хочется идти далеко гулять. Но как-то весь день прошел и не выбрались. К. один день не курил, а сегодня опять купил папиросы и обдает меня противным табачищем. Я настроена нервно. Морду мажу березовой эмульсией от загара, делаюсь белесая, как шкетовка. Спим после обеда и купаемся до. Вечером гуляем, обнявшись, а Котишка впереди. Он нам не мешает. Сидели на крылечке и кормили кур. Приехала хозяйкина дочка с громадным брюхом, впряженная в белые шелка и с портфелем. Пишу. Деревня орет песни. Сегодня под выходной.
12.8.37. Мне все куда-нибудь хочется идти, а К. — «творушка» пишет свои «букеты» в стиле иконописи старинной и сидит дома. Гулял насильно. К вечеру его посетила удача. Явился на свет 101 букет, приятных форм и цветов — красный, синий, желтый. Достоин жизни вечной. К. весь вечер хвастался и любовался на него и так, и этак, и без огня, и при огне. Свои успехи померкли, а я тоже кое-что сделала. Ленясь, нехотя проходя мимо мольберта, я взяла кисть, чтобы потыкать в стоящий на нем цветущий луг, сто лет назад начатый, и увлеклась. Цвета стоящего на столе букета: желтые, теплые розовые, серый и память о сверкающем небе, бывшем когда-то давно, и горящих на солнце пижмах две недели назад. На небе бабочки. Написалась картинка хоть куда.
13.8.37. 3 ночи сплю плохо. Настроение плоховатое. Елена[7] живет здесь. Ходит в моей рубашке, стирает и вешает на виду без всякого стеснения, полное ко мне презрение. Цинизм. А сказать я, конечно, не могу, только ругаюсь про себя. Какая-то «клептомания». К., окрыленный успехом, пишет и пишет. Я занимаюсь баловством на старых холстах.
14.8.37. Мне хочется идти куда-нибудь. Жара и суховей. К. творит. Я ною. Наконец, часа в 3 собрались и пошли в Уборы. Никаких бабок, конечно, нет. К. меня дразнит за поздние вставания, я его ругаю за неподъемность и туго…ство. Говорим, говорим и все врозь. Сели у пруда. К. срисовывал себе вид, я ничего не доглядела. Дома по моему совету К. повесил свои новые букеты фризом над окнами. Они похожи на народное искусство, очень идут к бревнам простой нашей хаты. К. очень горд, но мы все «ссоримся» и даже, ложась спать, не говорим.
15.8.37. Мне кажется, что К. на меня сердится, отодвигается, брюхо завязывает, на мои вопросы не отвечает. Я пошла за бабками. Чудное утро и ветру нет. Вышли с Котом часов в 11. Жара, кругом выгоревшее поле и бабки. На кладбище лет, как во сне. Надо добавить, что, выйдя из дому, на бугре поймала чудного махаона, потом идет адмирал, белая, красная и синяя орденские ленты. Соблазнилась и на 5 траурниц. Ночницы летают, как воробьи, сначала загадочные и чужие. Потом мы изучили их обычаи и научились их глядеть. Я погналась за адмиралом, вдруг волшебная громадина пронеслась стремительно в сторону — серая — голубая. Потом опять, опять. В глубине этого крохотного кладбища, из 10 берез, они садились, когда ветер сгонял их с высот, на темную северную сторону стволов, совсем сливаясь с корой, и стало ясно, что это синяя орденская лента, только когда научились смотреть. Кот ныл и тянул купаться, время шло к обеду. К. с Котом купались в Истре. Я сидела на бережке и лишь намочила голову. Шли обратно низом, по ручьям. Измазались. Дома пели, потом долго и с упоением расправляли бабок. Любовались и восхищались, хорошо их посадить в ящик с золотым дном и черными краями. Старых я всех посадила в чемодан, и они стоят теперь в углу под мокрым полотенцем от жары. Вечером, уже спать пора, в открытые окна влетают тучи ночниц. 5 взяли, остальных выгнали.
18.8.37. Уехали в Москву. Увезли в чемодане бабочек. Со страхом и трепетом глядели в поезде, не упали ли булавки. Не решились ехать на трамвае. Взяли такси для мягкости. Но вышло много хуже, потому что был Авиадень и Тверская была для проезда закрыта. Мальчишка-шофер неумело вез по переулкам, натыкаясь на углы, и не смотрел на светофоры. Чемодан я держала на пружинных руках всю дорогу. Привезли благополучно.
19.20.21.22 авг. В Москве. Дождь и дождь. Наделали массу хозяйственных усовершенствований комнаты. Ели досыта «бекон» с луком. Я посильно хвасталась бабочками. Ходила даже в гости с К. Попросту места себе не находила.
24.8.37. На даче. Жемчуговое небо. Купались. К. опять сотворил красивые иконные букеты. Мы привезли с собой два старых французских журнала. Очень нравится испанец Коссио. К. меня ругает, что я не люблю Сера. Мне даже во сне снится это.
26.8.37. Гонялась за адмиралом. Но так, от жадности. Их легко ловить только у «пьяного дерева». Пейзажи с дымкой, с соснами. Вернулись через кладбище. Но сегодня пьяное дерево ничем не порадовало. Летают ошалелые траурманы, и лежат трупы «воробьев» (синих орденских лент). Их жизнь окончилась. Новых сортов никаких не попадается. Тетя Тоня рассказывала, как они моются в русской печке после родов. Потом, как наша хозяйка родила в лесу «барышню Ольгу»: «Такая здоровая барышня! Я эту барышню приняла, скинула нижнюю юбку да фартук, положила около и жду. Послала в деревню, чтобы ножницы да нитку принесли. Обрезала пупочек, прибрала. Положили ее на телегу, повезли домой, в реке уже я руки вымыла». Она все про себя говорит: «Невры у меня болят. Мне об этом бумажку докторша дала». К вечеру написался пейзаж с соснами. Домовой ушел ко мне, у К. удачи в его живописи не было.
30.8.37. «И льется чистая и ясная лазурь на отдыхающее поле». Все ушли за грибами, а мы на кладбище. Бабочный лет. Я зарисовала пейзаж — березы с бабками. Потом пошли обратно через живописный Тимашкинский овраг, через лес с тонкими березками и елками до Ивановского. С бугра видно всю Павлову слободу, но мы до нее уже не дошли. Было как-то скучно, а после прогулки опять хорошо. Я написала пейзаж с бабочками.
