Виктор Липатов - Краски времени
…На берегу Неаполитанского залива Горький задумался печально и сурово. А взгляд его страдальчески-мягок. Нестеров утверждал: "…у Горького, за жесткими его усами я чувствую доброту". Корин написал доброго, но непримиримого Горького. Словно сама совесть вышла и встала перед людьми в виде немолодого и усталого человека, но борца, полного неустанной энергии и тревоги о мире, заботы о его будущем. В том же году, когда Корин писал этот портрет, на VII Всесоюзной конференции ВЛКСМ Горький говорил: "Вы — "молодая гвардия рабочих и крестьян", вы — хозяева своей страны, и нет и не может быть ни одного вопроса в нашей действительности, который стоял бы вне вашего внимания". Ни один вопрос действительности не стоял вне внимания Горького.
"Ура! Ура! Ура! — восклицал Корин в письме жене. — Пашенька, портрет вышел!.. Всем нравится! Сам Алексей Максимович доволен".
"Да этот старик, — сказал драматург Афиногенов о портрете, — моложе многих из нас".
Особенность многих коринских портретов в том, что его модели, несмотря на преклонный возраст, излучают молодую энергию и задор.
Нестеров назвал удивительно молодым портрет Леонидова, прекрасного актера МХАТа, изображенного уже в преклонном возрасте.
"Если через много лет, — сказал знаменитый актер, — люди захотят узнать, каким был артист Леонидов, пусть посмотрят на этот портрет". На нем Леонидов глубоко, может, и горько задумался. Великолепный Дмитрий Карамазов, Иван Грозный, Пугачев, Гобсек, он сознает свое актерское величие. Сейчас, на исходе жизни, это уже не радует его, он привык к славе и считает ее естественным явлением. Он живет сегодняшним состоянием, которое властно поворачивает его думу к прошлому. И правая, нервно сжавшаяся рука словно держит эту, внезапно налетевшую думу. Актер, философ, поэт, торжественно сидит он в парадном костюме с орденами. Не исповедуется ли перед самим собой?..
Не исключено, что в раздумьях актера нашел Корин и созвучное своим тревогам. Свое понимание, свое проникновение в жизнь оригинала он сумеет передать на полотне. Будет тем счастлив. "Это было мое воскресение", — скажет потом о портрете.
О Качалове говорили, что он обладает "секретом молодости". На его портрете работы Корина мы возраста артиста также не ощущаем. С фотографий того, 1940 года на нас смотрит мягкий, улыбчивый, добродушный Качалов. Таким, собственно, он и встретил Корина у себя дома. Но Корин видел и знал другого Качалова — повелевающего слушающими людьми. И потому он отказался от "домашнего" образа артиста и попросил его предстать таким, каков он, когда читает от автора в "Воскресении"… Качалов предстал. На портрете он возносится, повелевает, торжествует. Строг и вдохновенен. В воспоминаниях современники писали о нем: "Властитель дум. Чародей сцены. Кумир молодежи…" Качалов появлялся на сцене — все вставали. Выходил из театра — подхватывали под руки и несли к машине… Берендей, Чацкий, Гамлет, Барон, Глумов, Иван Карамазов, Ивар Карено, царь Федор, Репетилов, Иванов, Вершинин… К моменту написания портрета Качалов — уже человек из легенды. Великий актер. Таким хотел увидеть его и увидел Павел Корин. Таким мы видим актера на одной из фотографий, где он репетирует Чацкого: поза, жест, силуэт схожи. Неудивительно, ведь в мастерской Корина Качалов во время сеанса декламирует, и мастерская озаряется блеском и освещается трепетным шумом театра. Качалов читает Шекспира, Пушкина, Блока, Горького…
Ранее уже говорилось, что Корин в портретах хотел "выявить духовную осанку человека". Духовная осанка Качалова — строгий восторг вдохновения; сплав духовной силы и культуры актера со страстью мысли литературного произведения. Духовная осанка народного артиста Качалова — благородство. "Нельзя кричать на людей!" — в свое время эта фраза считалась качаловской, о ней помнят по сей день.
Молод и Нестеров, семидесятисемилетний старец, учитель Корина. Он стремительно присел на кресло и одновременно словно бы отталкивается от него. Победоносно выносит вперед свою оригинально обтесанную высоколобую голову. Как нетерпелив его жест, как твердо и изящно опирается он о подлокотник! Какая энергия интеллектуального напора в нем, сколько неуемного любопытства, желания понять и убедить! И упоения разговором: "Приглашает меня художественная молодежь поделиться с ними чем-то, послушать моих "сказок" о том о сем".
Перед нами один из лучших художников своего вре" мени (в том году Нестеров пишет портреты скульптора Мухиной и певицы Кругликовой). Еще по десять часов кряду просиживает он у мольберта… Портрет Нестерова — это и портрет учителя, который поставил Корина на стезю живописца, ценил его как "человека высоких понятий, способностей и настроений". Портрет лк)бви и огромного уважения. Нестеров сам сказал о портрете: "Лучший из всех, с меня написанных".
Творчество Коненкова Корин называл Пергамом. Человек в рабочем халате скульптора похож на былинного летописца — "видения проходят предо мною", — в ком, несмотря на годы, сохранились удаль и сила воина. В те дни скульптор работает над фигурой Самсона, разрывающего цепи. Наконец-то воплощалась в жизнь его давняя мечта (когда-то, в канун революции 1905 года, онужесо-здавал "Самсона" — скульптура тогда была разбита).
Сарьян, "его взгляд, вся его поза" поразили Корина на одном из заседаний в Академии художеств. Художник тут же набросал эскиз портрета. Серьезен, даже суров старый армянский мастер, он вслушивается, а больше всматривается, непреклонный и знающий. Как будто сидит на вернисаже или в мастерской и взыскательно глядит на картину. Не оценивает — понимает. Сарьян стар, но красив — красотой человека, сумевшего открыть в себе и ерхранить навсегда мастера.
Итальянского художника Ренато Гуттузо Корин рисовал в его мастерской, в Риме. Гуттузо сидит в легком деревянном кресле — и свободно, и слегка напряженно, готовый тут же подняться и подойти к мольберту. Но глубокая, внезапная дума озаботила, тревожно преломила бровь, резко обозначила черты красивого мужественного лица…
О многих из людей, изображенных художником, можно сказать: "Се бо люди крылаты!.." Эти слова из древнерусской повести приходят на память Корину, когда он создает триптих "Александр Невский" и вспоминает дни своей молодости, мужиков из соседней деревни: "Шли они по улицам с вилами на плечах — рослые, крепкие, могучие, как богатырская рать. Шли и пели… Они остались в моем сознании героями народных былин".
Взяв за основу черты образа древней фрески в Кидекше, именно такого человека изобразил он во второй части триптиха — в "Северной балладе". Лицо русского воина полно удалой силы, воли и смелости; его протянутая рука как бы останавливает надвигающуюся опасность и одновременно показывает женщине, стоящей рядом, красоту родного края. Когда художник пишет древнерусскую женщину, то вспоминает свою мать: "Она была гордая, непреклонная".
Именно непреклонным создает он и Александра Невского.
Кто-то сказал о триптихе: "Иконописцы писали твореным золотом, а Корин — каленым железом". Корин создавал образ человека, олицетворявшего "щит и меч" Родины. Человек, закованный в металл, — непобедимый воин. В картине находили, правда, некоторую театральность и холодную торжественность. Но вспомним: она была написана в суровом 1942 году. Олицетворяла уверенность в победе, была гимном мужеству, стойкости, непоколебимости.
Героическая тема всегда привлекала художника. Он замысливает триптих о Дмитрии Донском, его мозаики для станции метро "Комсомольская" отражают основные вехи военной истории нашей Родины.
Корин неоднократно и настойчиво говорил, что он — художник своего времени: "Современность — душа искусства". Он считал, что следует "стремиться к искусству возвышенному, героическому, страстному, чтобы оно звучало Марсельезой, Интернационалом". Однажды его упрекнули, что его творчество "на фанфарах". Тогда мудрый Нестеров заметил, что настоящее искусство в той или иной мере "все на фанфарах"…
Трудный и счастливый творческий путь прошел Павел Корин. Одной из самых больших удач его личной и творческой жизни было то, что рядом с ним всегда была его жена, он называл ее ласково — Пашенька. Играла ему на фисгармонии, переводила нужные книги, позировала, кормила и лечила, научилась у него тонкому мастерству реставрации, создала ему дома обстановку, в которой он мог свободно и вдохновенно работать (и сейчас она хранит для всех этот дом-мастерскую)…
Они никогда не расставались. Даже, когда Корин был в Италии, каждый день писал оттуда письма Пашеньке. Одну из лучших своих картин — "Гвоздику" — он подарил ей, когда она выходила его, заболевшего тифом. Во время болезни Прасковья Тихоновна каждый день приносила ему любимые его красные гвоздики…
ХУДОЖНИКИ ОБ ИСКУССТВЕ
Н.В.ТОМСКИЙ
