Татьяна Маврина - Цвет ликующий
5.10.77. Звонила в Дирекцию выставок, сговорилась отправить через них 5 вещей в Болонью.
9.10.77. Читала Ахматову о пушкинской трагедии. С каким удовольствием копается она в бабьих делах! В ДИ нашла интересные страницы — металлические бляшки прикамской чуди — так называемые пермские древности. Собирательство началось с подарка Демидовыми царице коллекции этих золотых блях — Петр I поместил их в свою кунсткамеру. Хорошие снимки, хорошие бляхи. Триединое женское божество, птицы, лоси.
10.10.77. Н. В. наконец-то повезло. Директор велел делать его книгу, но мы скисли, когда увидали эту серию. («Пунин» и др.). Скучное оформление, бесцветное, макет как в издательстве «Наука», даже хуже.
Вечером был Львов. Н. В. передал ему с гримасами свою статью о «Дюрере» Львова. Львову же решили предложить писать предисловие к Н. В., но азарт как-то пропал от серии. Я сказала Л.: «Читала летом „12“ Блока, я не люблю эту вещь, она не его, но она гениальна. А не кажется ли Вам, что Блок так и не стал взрослым, умер гимназистом?» — «Не думал».
13.10.77. Поехали на выставку «Мозаик Равенны» в Музее архитектуры. Все так невероятно прекрасно, новый мир из жестких кусков смальты, боннаровские фигуры, мягкие. Вот это, верно, продолжение античности, «веселая религия»; видимо, всего этого не коснулись «Отцы церкви», иконоборцы. Какое счастье, какая сияющая радость! Христос без усов и бороды, с розовыми губами, прорисованными кармином. Глазища у всех громадные, тени на лице с обеих сторон в цвете. Носы толстые, губы очерчены резко. Одежды уже не драпировка, а какие-то хитоны с каймами. И жемчуга с уборов. Лица портретные, и то, что их видишь нос к носу, а не где-то далеко на потолке, — самое замечательное в этой выставке. Это отличные копии с оригиналов.
И золотые фоны, которые вовсе не делают изображение потусторонними, нереальными, а преспокойно дают «красивое пространство» вокруг фигуры. Похоже на продолжение «фаюмских портретов», но там техника энкаустики, нет вдохновения, а здесь Боннар! Не могу остановиться от восторга.
У меня день рождения 12.10. и юбилей 75 лет, но мне правда некогда заниматься гостями, и я преспокойно юбилей замотала, потому что выставки МОСХ не делает.
22.10.77. Была Н. П. Крупный разговор о распоряжении деньгами из ВААПа, в результате ее истерик я отказалась от ее помощи, уж очень она напористая.
25.10.77. Над. Пав. принесла духи за 50 руб., запах хороший, но тут же исчезает, и флакон открытый — на деньги наплевать, а в дурах быть неприятно.
27.10.77. С утра пошли к Мире. Смотрели телевизор, где среди текущей жизни 1975 года показано, как мне вручают премию, выставка в ГТГ, как я работаю. Это все я еще не видала. Ан. считает, что я вошла в историю.
30.10.77. Играли по радио симфонию Щедрина из «новых» звуков. Не противно, но и не увлекательно.
8.11.77. Когда рисую, уже пишу мысленно карандашом.
10.11.77. Вечер отъела Лия Кудрявцева, ей вынь да положь несколько илл. для ее книжки о художниках в «Малыше», сначала было — Васнецов, Рачев, Маврина. Рачев устроил интермедию, что ему-де неудобно в своем же издательстве. Заменила Чарушиным, ездила в Ленинград, еле набрала сказочных зверей. «Что же Вы меня с покойниками поместили, я помру!» — Она опешила.
11.11.77. Рассказы об убийстве в Абрамцеве Куприяновой, 42 лет. Собаки привели в психдиспансер. Нашли убийцу.
21.11.77. Пришел Мямлин, принес церковный «лубок» — икону на бумаге, от руки раскрашенная гравюра густо и аккуратно, монастырская работа. Сидел, беседовал, от чаю отказался — «Зачем тратить на чай дорогое время». Подарила ему две акварели 40-х годов на ватмане: котеночка, виден маленький табак (сейчас жалко стало) и красную лилию. Дыхание молодое.
22.11.77. Ан. принесла тюбики «парижской сини», но это не берлинская лазурь, и вряд ли заменит ее, типа кобальта.
23.11.77. Вчера лифтерша засекла двух мальчишек, вытаскивающих из нашего почтового ящика бандероль — был это каталог собрания Гольца, но моей картинки не было, зато был чудный Шагал, кистью, синяя, малиновая, контур кое-где — красиво. Надо бы по такой погоде приняться за сказки, но что-то мешает внутри.
25.11.77. Забраковали в «Советском художнике» выбранную картинку — цветы и бюст Вольтера: «Что Вы нас дураками считаете?! Это же на 15 лет позднее написано, а надо для книги ВХУТЕМАС — картинку цветную тех лет». Дала Анимаисе целую папку — пусть сами выбирают. Но и на самом деле, не все ли равно, какого года картинка, я тогда не подписывала и годов не ставила. Времени было охапка, писала — играла. Все, что до войны, — «ВХУТЕМАС». Рисовала по старым карандашным рисункам, пером для удовольствия руки и сердца.
27.11.77. Написала 3 пейзажа. Я вроде грибоедовского «Мельничьего колеса», мелю без устали. Читала «Эдипа» Софокла — вершина до небес.
30.11.77. Карлыч ездил в Академию за материалами. Привез папку ненужных кистей и ненужного фиксатива, бумаги нет. В обязательном порядке, чтобы выполнять план, брать за 120 рублей коробку кистей.
17.12.77. Н.В. купил 10 номеров «Недели» со своей статьей по поводу книжечки Львова о Дюрере.
18.12.77. Отправила в «Детгтиз» гослитовские «Русские сказки», где на авантитуле дали медаль Андерсена. Все остальное — очень грубо-яркое, но все-таки книжечка в руках держится и в магазине быстро исчезла. Тираж 500 000.
22.12.77. Вчера был из Горьковского телевидения молодой режиссер. Он, оказывается, друг Романа Ильина.
23.12.77. История С. Трубецкого и Давании Жадомировской. На эту тему написал роман Ахуджава[13]. Путешествие дилетантов, т. е. неопытных любовников. Роман глуп до неприличия, писанина выспренная. В беседе с редактором дает пространные объяснения, почему он увлекся историей, за основу взял статью, прекрасную, П. Щеголева. Ее дают рядом. Для чего? Посрамить? («Любовь в ровелине», НиЖ № 12,1977).
1978 год4.1.78. Писала зиму на пьющей бумаге. Красиво получается, но это баловство.
5.1.78. Тамара проговорилась, что мне не хотят делать выставку из-за того, что я и так во славе — ездила в Афины за медалью и пр.
6.1.78. Мы с Анимаисой крупно поговорили о редакторше (стервозной) Бубновой. В защиту Анимаиса излила все свое красноречие, но меня убедить нельзя, я чую, где любят, где нет. Да и есть ли на свете хорошие редактора? Вспомнить историю с Загорском, Городецкой живописью; с конем, когда Алянский велел убрать Победоносца, конь остался пустой. В 1975 году сняли все купола в книге Михельсон. С. И. Нижняя велела убрать няньку Пушкина — некрасивую, и сделать нянюшку: «Я, де, классик, и не смогу стерпеть такого».
8.1.78. Звонила Енишерлову, они отправили заявку с заглавием «Русь моя — жизнь моя». Я предложила своих «Журавлей» — ему было интересно про журавлей; значит, хороший человек. Читаю апокрифическую литературу Тихонравова, М., 1863, по славянски кое-как.
14.1.78. «Лес с проседью» — слова Коро. И еще он сказал: «Глаза сохнут смотреть».
20.1.78. Полседьмого пришла О. О. Р<ойтенберг>, чтобы смотреть живопись. Очень уморила. Но это все же первый человек (после Голлербаха), который восторженно смотрит живопись. Н. В.: «Она гробокопатель, археолог, это та самая вонючая среда, которой мы избегали всю жизнь, как-то терпя по дружбе Костина». Но что делать? Надо думать и о гробах.
29.1.78. Повторяющийся сон. Я еду на автобусе до конца. Выхожу — неведомые пейзажи, горы, река в долине глубокой. На горах церкви разных веков. Иду дальше, но надо возвращаться домой, а куда? Спрашиваю. Указывают довольно безнадежно, иду — тупик, то уличный, то из белого кафеля. Захожу в двери, спрашиваю военных: «Как пройти в Москву?» — «Вон туда идите». Иду. Тупик. После таких снов болит сердце.
Вечером неожиданная радость. Н. В. взял в библиотеке 7 номеров журнала «Искусство» за 1905 год, и я напала на статьи, которые когда-то читала в сарапульской библиотеке, где проводила все дни от нетопленного помещения нашего жилья в пустой школе, на партах. Мейер Грефе о Гогене — великолепно. Ек. Андреева об Оскаре Уайльде — добротно, хорошо. Как тогда содержательно писали!
25.2.78. Смотрю на свои картинки и думаю — а еще-то напишу ли что-нибудь? За эти две недели два раза «помирала» — когда увозили в больницу и когда привозили. Но страшно почему-то не было. Больница — это не скука. Это тупость. Рихтер играл Шопена и Грига. Слушала, но без восторга. Восторги или позади, или впереди.
12.3.78. Снег сияет лимонным светом, когда солнце. В «Огоньке» мой «коллега» Енишерлов разразился дифирамбом Глазунову на БАМе. Как же быть?
22.3.78. Говорила с Костиным. Что плакали обо мне, что они обманно провели вечер юбилейный Малевича в доме художника, о выставке в Горкоме графиков, где картины с Христом, мистического уклона. Народ валом, очереди, корреспонденты.
