Татьяна Маврина - Цвет ликующий
7.5.75. Были в Академии на Венгерской выставке. Вещи все XV, XVI, XVII веков. Тициан — Дож в шапочке с рядом больших пуговиц, скучно смотреть; Эль Греко — старик; дивного цвета борода по какой-то волшебной охре зеленовато-белым, руки, лицо без деталей с зелено-коричневым притенением. Но сказать что влюбилась — нельзя. Для того, чтобы это посмотреть, я бы далеко не поехала. Удивительно только, что за такую «грязную» зелено-коричневую живопись не судили судом инквизиции. Брейгель-сын — самая лучшая картина на выставке «Сотворение Евы». Купы дерев темно-зеленые и темно-голубое небо в облаках — это живые цвета, все остальное — музей темно-коричневый.
У выезда из Москвы по Кутузовскому проспекту восстановили Триумфальную арку с квадригой коней! Она не очень теряется среди новых помпезных домов. Шоссе это особенно ухоженное. Город новый планируется свободно и с умом, на наши районы не похоже.
Выписываю из Псалтыри псалмы.
13.5.75. Составила макеты для Коваля и для «Малыша» с игрушками.
29.5.75. На даче. Дожили до голубого. Рылов, облака, ветер. Желтая бабочка… лежала вверх брюхом, у меня в руке отогрелась и полетела.
2.6.75. Дочитала сборник песен. Есть там и песня про «Птиц на море», та самая, которую использовали в «Снегурочке», жалко, я ее не знала, не взяла для книжки, есть золотые строчки. Именно этот вариант, видимо, и Пушкин знал: «Ворон за морем игумен»…
5.6.75. «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» — вот в этом и состоит наше искусство — остановить мгновенье. Бывало, страшнее не было двух вещей: первое — в разные стороны уходящих поездов, второе — невозможности нарисовать то, что видишь. «Вежливый почерк».
13.6.75. Светло, голубо, ветрено. Пишу пейзажи в полном азарте.
15.6.75. Старалась не волноваться, но все равно. Собрались, и поехала на выставку в Абрамцево. Александр Иванович вышел к нам нарядный, не велел одевать тапочки. Посмотрели сначала графику советских художников внизу. Большие листы водянистых деревьев Фалька, военный городок Н. В., довольно сочные цветовые размывы Лабаса. Поднялись наверх — первая комната с бутылками и последними картинками, яркими, букеты и пейзажи — уже раньше видела, так что не поразили. Следующий зал — две ню банные (ренуаристые) и пр. натурщицы. В большом зале боннаровская ню, и лучше других почему-то показался манеж с коняшками и пейзажи с березами из ранних, где мы с Н. В. гуляем. В последнем зале «Ирина» в самом конце на боковом свете — нехорошо. Я обалдела и очаровалась. Дневного света у них все же нет. Темновато.
Чудной красоты вечер с убегающими облаками.
21.6.75. Встреча. Нарядилась в синее платье. Малахитовые бусы. Там уже ходил по залам Буров, так и не удалось одной все посмотреть. Стал прибывать народ. Все те же издательские и друзья. А. И. говорил, глядя в шпаргалку, длинную речь о традициях Абрамцева — Поленов, Врубель. А я из этих традиций не вышла. Выступал Костин — о чем-то, потом Шмаринов — о раскованности и щедрости, потом Коновалов — о неувядаемости, потом профорг — толстая тетя — благодарила за радость, затем подписывала каталоги всем красивым и малокрасивым девицам и молодым и старым людям. Был из Кукрыниксов Соколов с внучкой — тургеневская девушка с картинки.
Не повесили 4 картинки, места не нашли: ню с голубыми глазами, два ярких букета на кобальте и дымчатого кота — очень жаль. Познакомилась с Ангелиной Вас. — Геличкой — вдовой Фалька — она вроде богородицы. Наташа в запаснике показала картинку Удальцовой — громадную, темную, кубистические фигуры что-то делают. Все ахали. Сущая ерунда!
27.6.75. В «Книжном обозрении» статья М. Ногтевой — «Мавринский конек». Вранье, но годное вранье. Она выписалась.
Ломоносов. Его суд азбуки. О написании букв. «Буквы существуют в разном образе» — «в широких шубах, какие они носят в церковных книгах, а в горнице предстают в летнем платье, какое они одевают в гражданской печати».
3.7.75. В «Огоньке» дали репродукцию с Моне «Завтрак на траве» — я ее повесила на ковре. Картина академическая и не может уж очень нравиться, но все равно, какая сила цветового решения! Ни один наш Куинджи на такое не способен. Смотришь в солнечный день в сад — Моне «Завтрак на траве» и так каждый год.
Пел Козловский — арию из «Манон Леско». Какой редкой красоты и выразительности голос! Не люблю только его «Юродивого».
8.7.75. Вчера Катенька, внучка Платонова, ходила гордо в длинном платье, похожа на цыганочку, очень кокетлива, называет себя Татьяной Ал. Мавриной — балериной. Букеты украшают столы, но не придумаю, как их написать — уж очень красивы.
10.7.75. Проснулась полтретьего, уже светло. Ждала — не запоет ли опять жаворонок — до четырех часов. Не запел! Для чего мне это нужно — не знаю. Наверное, от сентиментальности.
17.7.75. Неожиданно появилась Анимаиса с «Онегиным» в улучшенном виде. Книжечка получилась аккуратная. Для «Сказок» Пушкина сделали белый футляр, говорят, что поздно что-либо придумывать, надо сдавать в комитет. Сегодня написала Самойло о своем желании иметь статью о выставке.
21.7.75. Размокропогодилось.
26.7.75. Сияло солнце, парной день, делаю «Козла». Приехала Анимаиса с сообщением, что на выставке оказывается, был Клемке, в восторге. Прожекты везти ее в Дрезден. С премией все пошло навыворот. Премия уже решена Кукрам, а меня, как важного конкурента, решили перебросить на детскую литературу, но там какой-то популярный писатель. Не сбудется, значит, мое желание посмотреть мои картинки (ради этого я включила станковую графику) на стенах Морозовского музея, где я еще помню вещи французов. Ну, посмотрим.
20.8.75. Снилось мне — бегу и прыгаю, держась за руки своего отца. Потом к нам подошел С. В. Герасимов, жалуясь на шум в голове и боли в сердце, и дал отцу посмотреть свой последний рисунок; нарисовал он Рембрандта красной и синей кистью — очень хорошо! Надо такой нарисовать.
30.8.75. Сияние сверхъестественное. Написала мальвы и два пейзажа в альбом. Красное солнце за темной липой. Голубой конь везет зеленые ветки.
1.8.75. Написала еще раз мальвы и подсолнухи — желтые и розовые. Получилось светло и даже волшебно.
8.8.75. Читаю последние дни Шкловского о Льве Толстом «Расточитель» в «Науке и жизни», 1974, № 10, 11. Вчера было интересно, а сегодня я рассердилась и бросила, какая муть, жуть и требуха! Лучше про эту семью не читать, не чисто было это место. Седой старик на стене смотрит осуждающе. Но не могу.
Встреча во время прогулки около Глебова: по песчаной дорожке бежала, припрыгивая, девочка, так бежишь иногда во сне и подлетаешь. Лети выше леса!
12.8.75. Анимаиса прислала письмо, что выдвинули меня на премию Андерсена вместе с Барто и она занимается этими хлопотами.
16.8.75. В «Культуре» статья обо мне Костина — совсем не на тему, совсем бесплодная, и картинки из архива. Рядом статья о писателе (моем конкуренте) Алексине (кажется) — по-деловому. Он сделал пьесу из «Молодой гвардии», дети, уходя со спектакля, плачут и пр.
24.8.75. Снилась мне всякая чепуха. С. В. Герасимов с длинными волосами, заплетал их в четыре косы с бантиками. Дом с коридорами, бесконечными этажами, какое-то тайное слово я знала — но, проснувшись, не вспомнила.
Сиянье без облака.
27.8.75. Анимаиса с приятной новостью — Н. В. за «Онегина» дали медаль на Международной выставке книги в Сокольниках. Еще серебряные — Савве Бродскому за «Дон Кихота» и Пикову за Данте.
Кирилл Туровский «Пролог». Родная речь, № 5, 1975. Годы жизни — 1130–1182? Был учен, был монах, был столпником, потом епископом (ок. нынешнего Минска).
4.9.75. Дачный заряд исчез. Писать пейзажи уже нет времени; подпирают книжки.
17.9.75. Букет на закатном окне в кухне. Очень яркого, осеннего разнообразия. Такие сейчас носят дамские кофты. Картина торжественная, подземный мир, подземные краски неба и цветов, вроде каменных.
20.9.75. Закончила почти совсем «Козла», он начинает мне нравиться, стало не скучно работать. Третье бабье лето в этом году.
23.9.75. В лесу тепло. Можно шуршать ногами листом на земле, так его много. Вспоминать нижегородский откос.
То же чувство осталось, а сама я совсем не та! Как долго живут некоторые чувства. Ногой шуршать осенним листом.
25.9.75. Ан. попала в переплет с комнатой для дочки: хозяйка уехала в Ташкент, оставив им на попечение комнату за 25 руб., 4-х канареек и цветы на окнах. Явился вчера приехавший родственник, восточный человек, 40 лет, и у них ночует и с ними ужинает.
26.9.75. Заходила в Анимаисину новую «квартиру»: канарейки — какие-то гадкие, чепуха в почете. Думала — может, увижу интересный, чудной интерьер — но оказался ухоженный хлам. Дядька приезжий уберется лишь в четверг.
