Маргарет Мюррей - Египетские храмы. Жилища таинственных богов
Издревле храм был посвящен местному божеству, которого звали Хором Эдфу. Примечателен факт, что, хотя этот Хор иногда отождествляется с богом солнца и часто изображается в виде крылатого диска, храм ориентирован не по солнцу, а, как говорят тексты самого храма, ориентирован от Ориона на юге на Большую Медведицу на севере. Легенда о Хоре Эдфу ясно дает понять, что он и бог солнца были двумя разными божествами.
Текст, сохранившийся на стенах храма, повествует о событиях, которые, как говорят, произошли в сто шестьдесят третий год правления Ра-Хорахте. В достаточной мере поэтизированным языком в тексте говорится, что Хор Эдфу, предположительно додинастический царь, сражался с богом Сетом и его союзниками (местными жителями), одолел их и завладел Египтом. Сражения традиционно велись на воде; одно в Дендере, одно в Файюме, а третье на границе Нубии. Рассказывается, что жрецы Эдфу, царские дочери и женщины Бусириса и Пе пели триумфальную песнь, знаменующую победу. Хотя гимн записан в эпоху Птолемеев, стиль его указывает на древность происхождения. «Пожри плоть побежденного, выпей его кровь, сожги его кости в огне» – подобные настроения не принадлежат эпохе Птолемеев, они отражают жестокость диких орд, которые поселились в Нильской долине и были, возможно, основателями династического Египта.
Большой пилон (А), через который можно попасть в храм, почти что разделен надвое высоким входным дверным проемом. Бросается в глаза величие и устойчивость его архитектуры, так ценимые египетскими зодчими. Этим впечатлением мы обязаны контрасту между наклоном стен пилона и вертикальными линиями двери. Наклон стены еще больше подчеркивается вертикальными желобами, куда устанавливались шесты, развевающиеся на нем знамена объявляли миру, что бог находится в своем доме. Пилон украшен, в обычном стиле Птолемеев, гигантскими фигурами царя, поражающего своих врагов; так как этим царем был Птолемей XIII, который, скорее всего, никогда не вел военных действий, скульптура представляет собой не более чем дань традиции. Шесты, как и скульптура на пилоне, скорее всего, были раскрашены, а развевающиеся знамена тоже наверняка были сшиты из цветных тканей, так что с первого взгляда здание впечатляло яркостью и помпезностью (илл. XXXVIII).
Длинный мощеный передний двор (В), расположенный между пилоном и собственно храмом, окружен с трех сторон крытой колоннадой. Стены за колоннадой были украшены расписанными рельефами, усиливавшими впечатление цвета, которое производил пилон снаружи.
Пропорции гипостильного зала (С) обманчивы из-за размера колонн, поскольку они, хотя их всего двенадцать, так велики, что в сравнении с ними весь зал кажется крохотным (илл. XXXIX, 2). Комнаты, находящиеся по обе стороны гипостильного зала (D), представляют особый интерес, отчасти благодаря названиям, отчасти из-за скульптурного убранства, сообщающего о предназначении этих комнат. В одной комнате находилась библиотека, состоящая из священных книг, и усердный библиотекарь приказал выгравировать список книг на стене, устранив таким образом любую возможность того, что книжный каталог потеряется или исчезнет. В другой комнате держали сосуды для церемонии очищения, которую должен был проходить любой верующий от царя до самого бедного рыбака. Возможно, что она была столь же поверхностна, как обряд омовения у мусульман.
Так как храм полностью возведен за короткий промежуток времени, его план не изменялся, так что, прежде чем достигнуть святая святых, ось не отклоняясь проходит от входа через пилон, передний двор, большой гипостильный зал, малый гипостильный зал и два вестибюля. Малый гипостильный зал почти цел и прекрасно демонстрирует приемы освещения в египетском храме. Небольшие отверстия в крыше дают чистоту света, которой не добиться боковым освещением.
В первом вестибюле (Е), который назывался Зал Алтаря Приношений, совершались ежедневные жертвоприношения и храмовые службы; скульптуры изображают царя, делающего приношения Хору. Второй вестибюль (F) имеет любопытное название Зал Отдыха Богов. Что оно означало, неясно, так как по современным понятиям святилище уже представляет собой место, где отдыхает бог. Возможно, что переносная божница, в которой носили бога вокруг храма в праздничные дни, оставалась здесь после проведения процессии на то время, пока жрецы отдыхали, прежде чем снова вернуть изваяние в святая святых. Платформа, на которой стояла божница, находится в святая святых (G), и в дальнем конце комнаты находится божница для божественного изваяния из полированного гранита.
План храма был прост, но святая святых окружена обширным комплексом коридоров и комнат. Коридор (Н) открывается из второго вестибюля с обеих сторон святая святых и окружает священную комнату, из него, в свою очередь, открываются несколько небольших помещений. У каждого свое название, многие из них имеют поэтический оттенок: Зал Божественных Тронов, Зал Распростертых Крыльев, а небольшой алтарь, стоящий в одном из помещений, называется Великий Трон Рассылающего Солнечные Лучи. Кто бы ни давал этим помещениям имена, он неплохо владел языком.
Крытая галерея (I) полностью окружает северную часть храма; в нее можно попасть из переднего двора или через один из двух гипостильных залов. На стенах галереи надписи, повествующие о битвах Хора с Сетом, проиллюстрированные сценами из ритуалов, знаменующих победу. Царь или в его отсутствие верховный жрец представлял Хора и, видимо, приносил в жертву нескольких человек, которые играли роль союзников Сета и врагов Хора.
Ступени ведут из первого вестибюля и малого гипостильного зала на плоскую крышу храма. В день Нового года статуи богов обносили вокруг храма, во-первых, чтобы все видели их, и во-вторых, как полагает Вейгалл, чтобы боги могли осмотреть свои владения. В начале процессии шли люди простого звания, затем аристократы и жрецы в порядке своей значимости, самые важные шли последними. В самом конце процессии несли богов. Царь или верховный жрец, как его представитель, или возглавлял, или замыкал процессию; по-видимому, правила не регулировали его место во время церемонии и он мог сам выбирать, где идти, либо рядом, либо вдали от божественных изображений.
Несколько дверей, предназначенных для жрецов, ведут из переднего двора наружу, так что жрецы не должны были входить через большой главный вход. По коридорам внутри храма они могли попасть из любой части здания в любую другую, не входя прямо в святая святых.
У западной части пилона находится храм рождения, построенный в тот же период, что и основной храм. Скульптуры, главным образом, изображают сцены радости при рождении божественного младенца; бог Бес и разные богини играют на музыкальных инструментах, а Хнум, бог-создатель, формует тело ребенка на гончарном круге.
Именно в храме Эдфу случилось необычайное явление, которое описал Гастон Масперо. В 1901 году две кровельных плиты упали, другие тоже готовы были рухнуть. Поэтому их укрепили, а именно проделали в каждой плите отверстие «сверлильным станком, в них продели железные скобы, закрепив внизу гайкой и шайбой, и прикрепили к железным балкам достаточной прочности, которые положили сверху по всей длине продольной оси плит». Дальше Масперо повествует: «Aussitôt le travail achevé, la pierre, qui était demeurée muette jusqu'alors, prit soudain la parole, à l'étonnement des visiteurs et à l'effroi des indigènes: chaque matin, au moment où le soleil, montant sur l'horizon, se trouvait assez haut pour que ses rayons vinssent effleurer la face supérieure des blocs, des détonations faisaient entendre d'intensité diverse, sèches, courtes, strépitantes, tantôt isolées, tantôt se succédant par series de trois ou quatre». Он лично присутствовал при том, когда «dès que la lumière toucha la pierre un éclat se produisit, semblable à l'explosion d'un revolver de fort caliber, puis, après un silence de quatre ou cinq minutes, une décharge de bruits moindres, qui rappelait é s'y méprendre le crépitement d'une fusillade lointaine. Deux gros coups résonnèrent ensuite à trois ou quatre secondes d'intervalle, un long silence et, enfin, une sorte de soupir, clair et vibrant»[5]. Явление внезапно прекратилось в 1905 году, когда железные балки поверх кровельных плит сняли, заменив железными балками внизу, а пустые места на месте упавших плит заполнили деревом и бетоном.
XXXI
Ком-Омбо
Название Омбо, или Омбос, произошло от греческой формы египетского слова Нби или Нуби через коптское Эмбо. Когда-то эту деревню отождествляли с местностью Омбос в «Сатирах» Ювенала, где поэт описывает битву между жителями Омба и Тентиры (Дендеры).
Между соседней Тентирой и Омбом доселе пылает
Пламя старинной вражды: их древняя распря бессмертна,
Неизлечимою раной горя, и крайнюю ярость
С той и с другой стороны проявляет толпа, потому что
Местности обе божеств ненавидят соседних, считая
Правильной веру в своих лишь богов.
[Далее следует длинный рассказ о потасовке с палками и камнями.]
При наступлении тех, что в Тентире живут, по соседству
С пальмовой тенью, бежать пустились поспешно омбиты.
Падает кто-то из них, убегающий в крайнем испуге,
Пал кувырком – и в плену! Тут его разрубают на части:
Много кусков, чтоб его одного хватило на многих, —
И победители съели его, обглодали все кости…
Но кто уже смог человечьего мяса отведать,
Тот никогда не едал никакого охотней, чем это,
Ибо при зверстве таком не допрашивай, не сомневайся,
Первая глотка познала ли вкус, и последний познал ли,
Тот, что руками водил по земле, – попробовать крови,
После того как все тело уже уничтожено было.
Междоусобные войны между деревнями, хотя не такие свирепые, как в римские времена, до сих пор нередко происходят в сельском Египте. Страбон также отмечает ненависть жителей Дендеры к священному животному Ком-Омбо: «Здесь население, в противоположность прочим египтянам, относится с особым отвращением к крокодилу, для них он – самое ненавистное из всех животных. Хотя прочие египтяне знают злость крокодила и насколько это животное вредоносно для человеческого рода, однако они почитают его и воздерживаются обижать; жители же Тентиры, напротив, всячески выслеживают и истребляют крокодилов… у жителей Тентиры такая «неуязвимость» против крокодилов, что они ничуть не страдают от них, но даже бесстрашно ныряют и плывут сквозь кишащую крокодилами воду, на что никто другой не осмелился бы».
