Артемий Троицкий - Back in the USSR
Компания там подобралась исключительно странная и разношерстная: Пит Андерсон с группой ностальгического рокабилли «Допинг» (по просьбе кураторов она была переименована в «Архив»), трио индуистов с ситар а«ми и таблой, сатирический хард-рок «Поезд ушел» (песни про низкую зарплату инженеров, плохие местные инструменты и т.п.), фри-джаз «Атоналпьный синдром», психоделический фомлк «Тилтс», шумовой авангард «Зга» и т.д. Объединяло их лишь одно — нонкотнформизм и неприкаянность. Общие проблемы сдружили в рок-клубе латышей и русских, что, к сожалению, довольно редко случается в артистических кругах Прибалтики*.
К примеру, во всей латышской «колхозной филармонии» и среди всех участников тартуского фестиваля не было ни одной русскоязычной группы.
Бесспорно, лучшим латышским ансамблем были «Желтые почтальоны»». В прошлом они назывались «Юные калиновые короли» и, как видно из названия, находились под сильным влиянием «Кинг кримсон». Однако с первым ходом «новой волны» их стиль радикально трансформировался: четыре крайне флегматичных молодых человека самой прозаической наружности играли на игрушечных электронных инструментах. Музыка была минималистически-монотонной и очаровательно мелодичной одновременной». Она была похожа на Ригу — большей серый город, по-немецки прямой, но с какой-то грустной, тусклой изысканностью... «Желтые почтальоны» пели о закрытых кафе, чемоданах, красивых водолазах и о том, что лето уходит. Построенные на компьютерных ритмах, их песни имели большой успех в студенческих дискотеках, но недолго. Кто-то счел записи «сомнительными»», и «Почтальоны» оказались перед за-крытой дверью.
Некоторые надежды внушала и группа «Железная дорога» — ребята семнадцати лет, очень шумные, агрессивные, в цепях и собачьих ошейниках. Певец, натуральный нордический блондин, долго кричал на зал, требуя освободить проход посередине, ибо там должна пройти железная дорога. Они были очень милы, но никак не могли сочинить больше пяти песен**,
** В главном хите, как мне рассказали, пелось о мертвых младенцах, плывущих по озеру.
так что идея панка в Латвии не получила развития. Ударник «Железной дороги» стал впоследствии одним из интереснейших самодеятельных кинорежиссеров***.
*** Именно его метафорический фильм с коридорами и людьми, стоящими в море, использовал Врис Подниекс в «Легко ли быть молодым?».
Сейчас он снимает документальный фильм о нелегкой судьбе трех поколений латышского рока на примере изломанных карьер Пита Андерсона, Мартина Браунса и «Почтальонов». К чести латышей, надо сказать, что некоторым группам — «Сиполи», «Почтальонам», даже более ортодоксальным «Ливам» и «Перкунс» — удалось найти оригинальные национальные интонации, что у русских рокеров пока не получалось никак.
Завершая путешествие по Балтийскому побережью, остается заглянуть в Литву. Рок там пребывал в эмбриональном состоянии. Определенный успех имела «Гипербола» (незамысловатый студенческий хард-рок, нечто вроде «Машины времени»), отдельные интеллектуалы посещали редкие выступления техничного симфорока «Солнечные часы». Вместе с тем процветали литературная песня и модерн-джаз. То, что рок в Литве никак не прививался, я объяснял мягким климатом, общим комфортом и обилием красивых девушек.
При такой-то жизни зачем бунтовать?
Детки, детки —
Мы за вас боимся что-то...
Это что? Это что?
Группа «Центр» Фотолаборатория
Все произошло как-то незаметно и постепенно, но ситуация в роке в 1983 году разительно отличалась от той, что была в 1978-м... Начать с того, что западный рок стал гораздо менее популярным. Он приелся и начисто утратил статус культурного откровения и образца стиля жизни. Только в лексиконе редких реликтовых хиппи сохранились словечки типа «мэн», «герла», «шузы» или «кантровый»; утих ажиотаж вокруг «контрабандных» пластинок, исчезли самодельные значки и «просветительские» дискотеки. Более того, и в качестве «любимой музыки» западный рок сдал свои позиции: относительным успехом пользовались записи «ветеранов», а популярность новых групп, даже таких, как «Дайр стрейтс» или «Полис», была умеренной. Живых рок-ансамблей, поющих по-английски, практически не осталось совсем.
Таким образом, в музыкальном сознании нашей молодежи образовались пробелы. Их заполнили, с одной стороны, диско и, чуть позднее, сладкая итальянская поп-музыка, с другой стороны — отечественный рок.
Профессиональная рок-сцена процветала. Слава «Машины времени» несколько померкла: тинейджеры находили их старомодными, а поклонники со стажем справедливо сетовали на то, что новые песни слишком беззубы и приглажены. «Автограф» и «Диалог» взяли на вооружение лазеры, секвенсоры и прочую «высокую технологию» и вполне удовлетворяли запросы любителей арт-рока. Хэви метал представляли гуннар Грапс и новая группа «Круиз» во главе с сенсационным гитаристом Валерием Наиной. Сюда же можно отнести ужасающую группу «Земляне», соединившую «металлическую» героику с помпезностью официальной эстрады и создавшую главный хит того периода — песню о космонавтах под названием «Трава у дома» (к сожалению, даже недорастающую до китча, чтобы все это выглядело совсем смешно...). «Карнавал» долго блуждал по московским ресторанам*,
* Кстати, и в ресторанах все стало по-другому: произошла смена поколений , и места засыпающих джаз-бандов заняли современные поп-группы с синтезаторами и световыми шоу. В ресторанах нашли свое призвание многие «англоязычные рок-певцы.
но в конце концов тоже выбрался на профессиональную концертную сцену. Аромат варьете, однако, остался: «Карнавал» исполнял красивую танцевальную музыку — от расслабленного реггей до жеманных баллад а-ля Брайан Ферри, а певец Александр Барыкин был одной из немногих советских рок-звезд с — очень, очень скромным! — намеком на «сексуальность».
Самой многообещающей группой был «Динамик», созданный в начале 1982 года бывшим гитаристом «Карнавала» Владимиром Кузьминым. Они играли действительно динамичный современный рок с хитроумными электронными аранжировками, сделанными клавишником Юрием Чернавским, и располагали лучшей в стране ритм-секцией в лице ударника Юрия Китаева и бас-гитариста Сергея Рыжова. Сам Кузьмин был многосторонним лидером: он прекрасно играл на гита-ре, а иногда на флейте и скрипке, пел и очень старался выглядеть шоуменом — переодевался, бегал по сцене во время «спортивных» номеров и т. д. Его сценическое поведение и вокал выглядели наивно и не очень компетентно, но это, как ни странно, шло только на пользу общему мальчишескому образу. Кузьмину удавалась роль «своего парня», он был гораздо доступнее прочих героев и «умников» рока. Тексты не были ни острыми, ни претенциозными, но имели некий несложный смысл и «личную» окраску. Особый успех у публики имела песня, где герой жаловался на любимую девушку за то, что та предпочла ему иностранца, подарившего ей «фирменные» джинсы... Даже такая безобидная сатира выглядела довольно смелой на сцене дворцов спорта. Вообще, в каком-то смысле «Динамик» заполнял пустоту между стерильными филармоническими группами и «уличным» роком. Это было свежо, и многие видели в них преемников «Машины времени» в качестве лидеров жанра.
В конце 1983 года газета «Московский комсомолец»*
* К тому времени почти во всех молодежных газетах существовали постоянные поп-рубрики. Небольшой объем и копеечные гонорары компенсировались возможностью давать «горячую» информацию — репортажи с концертов, рецензии на новые диски и т. п.
провела первый в советской практике опрос экспертов. Свои личные «хит-парады» представили примерно тридцать журналистов и всяческих рок-деятелей из Москвы, Ленинграда и Таллина. В категории «Ансамбли» первая десятка получилась такой:
1. «Динамик».
2. «Машина времени».
3. «Аквариум».
4. «Автограф».
5. «Диалог».
6. «Руя».
7. «Рок-отель».
8. «Магнетик бэнд».
9. «Круиз».
10. «Земляне»**.
**Мой персональный «Топ-3» выглядел так: I. «Аквариум». 2» «Турист». 3. «Центр».
Третье место «Аквариума», который полностью игнорировали все средства массовой информации (не говоря уже о гастрольных организациях), можно было бы считать крупным сюрпризом, если бы не одно обстоятельство. Начало 80-х ознаменовалось рождением нового феномена — и это было, наверное, самым важным событием в истории советского рока со времени его появления. Речь идет о самодеятельных магнитофонных альбомах.
Как ни печально, но все, что оста-лось от нашего рока 60-х-70-х годов, — это воспоминания, фотографии и немногочисленные газетные заметки. Более весомых «вещественных доказательств» не существует. Музыка «Скоморохов», «Санкт-Петербурга» и многих-многих других исчезла без следа,поскольку никто ее не записывал. (Так что трудно теперь проверить утверждения Градского, что он был первым панком...) Случайные концертные записи были такого качества, что сохранять их для потомства казалось бессмысленным. Трудно сказать, почему эта проблема, сегодня очевидная для всех, тогда никого не заботила. Наверное, хватало ежедневной суеты, чтобы еще думать о «запечатлении» для вечности.
