Алла Ястребицкая - Западная Европа XI—XIII веков. Эпоха, быт, костюм

Парижский университет, напротив, сложился как организация преподавателей. По мнению А. Кобна, одной из существенных причин этого является количественное преобладание в Париже подготовительного факультета искусств, студенты которого были более молодыми и менее зрелыми, нежели болонские правоведы — люди подчас тридцатилетнего возраста с большим жизненным опытом. В отличие от болонских конфедераций парижские "нации" факультета искусств (их было четыре: французская, пикардийская, нормандская и англо-германская) объединяли преподавателей, начиная с магистра, тогда как студенты не могли ни голосовать, ни участвовать в дискуссиях на университетских собраниях. "Старшие" факультеты (богословия, права и медицины) не подразделялись на "нации", но учившиеся на них магистры искусств примыкали к своим "нациям", пока не получали докторской степени, дававшей им право стать членами старшего факультета. В отличие от Болоньи парижские "нации" объединяли не только приезжих преподавателей, но и местных. Проректоры — руководители парижских "наций" — обладали большой властью, но то обстоятельство, что они часто сменялись и были ответственны перед собранием "нации", придавало парижским преподавательским гильдиям демократический оттенок.

Некоторые итальянские университеты (в Пизе, Флоренции, Павии и др.) представляли собой переходные формы, здесь власть была разделена между студентами, преподавателями и муниципальными властями; участие студентов в управлении было закреплено уставами также ряда испанских университетов; в нескольких южнофранцузских университетах (в Монпелье, Анжере, Орлеане) студенты в борьбе против церковных властей действовали в альянсе с профессурой.

По парижскому типу строились северные университеты: Оксфорд, в частности, перенял в общем парижскую систему организации. Основное отличие состояло в том, что Оксфорд, как и Кембридж, возник не в епископальном городе, и соответственно его подчинение епископальным властям было гораздо менее угрожающим, чем во французских университетах. История Парижского университета — в сущности, история его борьбы за освобождение из-под власти епископа и за ограничение прав епископского канцлера, контролировавшего деятельность университета и, в частности, выдачу дипломов. Напротив, оксфордский канцлер рано перестал быть епископским должностным лицом, его избирали преподаватели, а епископу принадлежало лишь право утверждения. К концу XIV века Оксфорд полностью освободился от епископской юрисдикции. Выборное лицо университетских преподавателей — канцлер — в Оксфорде обладал широкими правами, сосредоточивая в своих руках духовную, гражданскую и уголовную юрисдикцию.

Особенностями ранних английских университетов является также сравнительно слабое развитие системы "наций", что определялось островным, замкнутым характером английской высшей школы; относительно высокий уровень преподавания математики и наук о природе (с первой половины XIII века); меньшая затронутость богословскими и политическими дискуссиями, которые превращали Парижский университет, по выражению английского историка А. Кобна, в "академический микрокосм Европы".

Именно в английских университетах нашла свое преимущественное развитие система колледжей, зародившаяся в Париже в конце XII века. Первые парижские колледжи были благотворительными учреждениями, создававшимися обычно при госпиталях как общежития для бедных клириков, обучавшихся в парижских школах. В 1257—1258 годах Робер де Сорбон, капеллан Людовика IX, создал колледж нового типа (получивший затем его имя) — общежитие для магистров, обучающихся богословию. По типу сорбонского колледжа стали возникать колледжи магистров в Оксфорде и Кембридже, однако в Англии порожденная колледжами децентрализация университетской жизни оказалась более последовательной: английские колледжи были демократическими самоуправляющимися ячейками с правом кооптировать новых членов и выбирать руководство, тогда как в Париже колледжи подчинялись внешним властям — как церковным, так и университетским; к тому же английские колледжи постепенно сосредоточили внутри себя самый процесс обучения, тогда как в Париже обучение в колледжах носило элементарный характер.

149. Вальтер фон Фогельвейде — один из крупнейших представителей рыцарской поэзии. Миниатюра. 1300 г.

150. Обряд крещения. Миниатюра. XIV в.

151. Путти с лицом взрослого. Рельеф. XI в. Монастырь св. Хуана. Испания

152. Одно из первых изображений спеленатого младенца. Скульптура. Первая половина XIII в. Собор в Шартре

Подлинного равенства в среде средневекового студенчества, разумеется, не было: одни студенты были богаты, другие трудом добывали пропитание. По статистическим данным (конец XIV—XV век), основную массу студентов все же составляли люди среднего имущественного статуса. Аристократов в студенческой среде было сравнительно мало до конца XV века, при этом в южных университетах их было больше, нежели в северных. Но уже с XIV века наблюдается тенденция к включению университетов в аристократическую социальную структуру, к осмыслению университетской жизни в понятиях рыцарского мира, к уподоблению правоведа рыцарю. Имущественное положение университетских преподавателей было первоначально очень неустойчивым, поскольку оно зависело от студенческой платы. Возможно, что болонская профессура мирилась со своим неполноправием именно потому, что большой университет в Болонье мог лучше компенсировать ее материально. Введение жалованья для профессуры (впервые в кастильском университете в Паленчии в начале XIII века) дало докторам известную независимость. Однако резкое колебание размеров жалованья создавало социальный разрыв в среде преподавателей, часть которых сливалась с городским бюргерством, и приводило — особенно в германских университетах — к разобщению в среде профессоров и к ослаблению университетской организации.

Если детства как такового средневековое сознание фактически не признает, то юность, напротив, воспринимается очень отчетливо как особый "возрастной класс". Как правило, ее отделяют от зрелости испытания (инициации) или торжественная церемония: подмастерье, создав "шедевр", становится мастером, дамуазо посвящается в рыцари, школяр превращается в магистра, послушник — в монаха. С юностью связывается определенная магическая сила: в сельских весенних празднествах, по поверию, колдовским способом обеспечивавших благополучие деревни, играм молодежи (скачки, прыжки через костер) принадлежало особое место. Юность, теснее связанная с хтоническими культами, с природными силами, имела право (и, может быть, даже обязанность) на особые нормы поведения, сознательно противопоставленные этике взрослого человека. Юношеский разгул, полуголодное узаконенное бродяжничество (в мире, где целомудрие, трезвенность и stabilitas были религиозно-этическими ценностями) — все это дополнялось и закреплялось особой литературой: песнями подмастерьев, школярской поэзией, лирикой бродяг-вагантов. А в этой литературе переворачивалось и высмеивалось все то, что составляло ценности зрелого общества. Инициации (с их обычным дополнением — пирушкой) означали грань, когда человек порывал свою связь с хтоническим миром, миром природных сил и вступал в лоно законопослушания. В этом смысле шекспировская история принца Гарри, порывающего с толстяком Фальстафом и превращающегося в разумного короля Генриха V, — не есть рассказ о личной судьбе одного гуляки, но общезначимый символ перехода от юности к зрелости.

Понятие зрелости в средневековье, впрочем, не столько временное, сколько общественное и правовое. Человек становился зрелым тогда, когда он приобретал собственность, вступал в права наследования. Дети не были полноправными собственниками имущества, оставленного им умершими родителями, — их владения переходили в руки опекунов, как подчас и сама судьба сирот. Опекунство, в частности, было правом феодального сеньора и приносило ему немало выгод, как материальных, так и престижных.

Зрелые люди, в отличие от юношей, не стремились к созданию собственной оформленной организации, за исключением, пожалуй, вдов, которые пользовались в средние века особым престижем: считалось, что заслуги вдовы перед богом вдвое больше, чем заслуги обычной женщины (хотя и ниже заслуг девственницы). Но и вдовы не образовывали особую "межсоциальную" группу, а рассматривались как принадлежащие к разряду нищих.

Зрелость уступала место старости, которая, в духе библейских норм, рассматривалась как достоинство и знак божественной милости.

Впрочем, средневековье редко имеет дело с образом немощного старика, доживающего свой век в стороне от дел. Старики средневековья — обычно сорока — или пятидесятилетние люди, еще не утратившие физической силы, но уже накопившие немалый опыт, и поскольку в их руках находятся наследственные титулы и богатства, обществу приходится считаться с ними, хотя подлинной геронтократии средневековье не знало.

Похожие книги на "Западная Европа XI—XIII веков. Эпоха, быт, костюм", Алла Ястребицкая читать полностью, без сокращений.

Марджори Роулинг - Европа в

Анатолий Фоменко - Книга 1.

Анатолий Фоменко - Книга 1.

Коллектив авторов - Этносы и

Хофман Никерсон - Войны в