Елена Грицак - Барселона и Монсеррат
Ученическое творчество Гауди завершилось планом перестройки актового зала университета. Он стал третьей серьезной работой после проектов госпиталя и фонтана для площади Каталонии – монументальной композиции, выполненной из литого железа. В 1878 году на защите дипломного проекта председатель комиссии высказался о соискателе примерно так: «Не знаю, кому вручаю диплом, гению или безумцу».
Через несколько лет «гениальный безумец» удивил общественность Барселоны необычным решением каскада в парке Цитадели.
Письменный стол Антонио Гауди, 1878
Начало профессионального пути молодого, но уже признанного мастера ознаменовалось небольшим скандалом. Когда муниципальным властям потребовался проект освещения старой части города, лучшего исполнителя, чем 26-летний выпускник архитектурной школы, не нашлось, однако тот потребовал слишком высокий гонорар. Договор все же был заключен, Гауди выполнил заказ как всегда блестяще, но реализовать смог лишь малую его часть. После установки двух газовых фонарей муниципалитет отказался от услуг зодчего и больше никогда к нему не обращался. С той поры великий зодчий имел дело только с частными заказчиками, а образным отголоском той истории являются светильники, которые до сих пор украшают Королевскую площадь.
В 1881 году Гауди подписал контракт с кооперативом Обрера Матаронесе на выполнение проекта рабочего квартала и фабричного здания. Тогда самобытность его мысли еще не находила полного воплощения, поскольку он работал вместе со старшими коллегами, участвуя преимущественно в социальных программах, которые, впрочем, остались для него актуальными навсегда. Всего через два года заказчики получили машинный зал с готическими арками, составленными из мелких деревянных деталей. Помещение мастерской осталось единственным в его практике образцом промышленного сооружения. Судьба не предоставила шанса выразиться в сфере промышленного строительства, и лишь один из чертежей – неосуществленный проект маяка для набережной Барселоны – позволяет ощутить устремления молодого архитектора, его страстное желание и способность воплощать монументальные формы.
Газовые фонари на Королевской площади
Однако не стоит думать, что Антонио Гауди постигла творческая неудача. Еще не закончив машинный зал, он нашел страстного поклонника в лице Эусебио Гуэля, приступил к созданию храма Святого семейства и завершил первую крупную постройку. Ею стал построенный к 1888 году загородный дом владельца фабрики керамической плитки Мануэля Висенса Монтанера.
Частный заказчик всегда является соавтором замысла, поэтому стадии развития архитектуры в некоторой степени связаны с его типом. В конце XIX века – эпохи бурного развития промышленности – таковым являлся буржуа, который, успев подняться на высокую ступень социальной лестницы, не только не скрывал своего богатства, а, напротив, старался выставить его на всеобщее обозрение. Висенс хотел видеть в своем новом жилище господство керамики. Удовлетворив желание клиента, Гауди открыл для себя новый отделочный материал: оказалось, что, полузабытая с мавританских времен, плитка прекрасно смотрелась на фасаде современного здания и делала неповторимым декор внутреннего помещения, где нисколько не противоречила грубости открытого кирпича и железа. Отправной точкой идеи дома Висенса (исп. casa Vicens) неожиданно стала пальма, которая возвышалась посреди участка в окружении цветущих бархатцев. Мотив экзотического дерева, в частности пальмовые листья, можно заметить в узоре решетки входных ворот, а зелень вместе с формой и солнечным колоритом цветов присутствует на изразцах. По слухам, оплачивая фантазии архитектора, фабрикант едва не разорился, но замысел того стоил, ведь в готовом виде его жилище походило на сказочный дворец: блестящие поверхности, яркие краски, изящные мавританские арки, сталактиты, гроздьями свисающие с потолков, маленькие беседки с куполами, фонари с вязью арабских надписей. Внушительный массив фасада контрастировал с изысканной решеткой входных ворот, выполненных по глиняной модели скульптора Лоренцо Матамала Пиньоля. Фонтан в саду по размерам и сложности вполне соотносился с домом, тем более что вместе садовые постройки и жилое здание создавали великолепный ансамбль. В дальнейшем конструкцию этого источника – параболическую арку грота с портиком и каскадом водного потока – Гауди применял много раз, представив самое эффектное решение в парке Цитадели.
Изначальный вид дома Висенса
Дом Висенса после реконструкции
В конструктивном отношении дом Висенс не отличался особой сложностью. Несущие стены здания были сложены из кирпича, межэтажные перекрытия и кровля опирались на деревянные балки, но в подвале архитектор отважился на эксперимент, впервые выполнив кирпичные своды.
В настоящее время дворец из восточной сказки окружен соседними домами и его желтый сверкающий фасад не виден издалека. Второй владелец здания скупил все соседние участки, и уже другой архитектор провел крупную реконструкцию, правда, с разрешения Гауди. Каскад лишился грота и был превращен в подобие триумфальной арки, с помощью которой старый и новый участки объединились в единый комплекс. Место главной лестницы заняли парадные гостиные. Изменилась, став уютнее и короче, галерея перед столовой, раньше сильно выступавшая в сторону сада. Изначально ее украшал фонтан в виде мраморной раковины с основанием из тонких железных прутьев. В данном случае Гауди привлекла идея зодчих Ренессанса: вода растекалась по сетке и, падая, образовывала пленку, сверкавшую на солнце, как драгоценная парча.
Арка на входе в усадьбу Гуэля. Реконструкция
К счастью, переделки не намного изменили вид ансамбля, который в целом остался таким, каким его задумал Гауди. Дворец барселонского керамиста поразил общественность тотчас после появления на свет и никогда не оставался без внимания. В 1925 году работа молодого архитектора удостоилась премии от муниципалитета Барселоны, назвавшего дом Висенс лучшим сооружением года.
Покупая усадьбу в пригородном селении Лес Кортс де Сарриа, Гуэль вряд ли задумывался о том, кто займется ее обустройством. Возможно, огромный участок с ветхими постройками был приобретен специально для того, чтобы дать простор для творческой фантазии Гауди, которого меценат уже тогда считал другом. Не каждому творцу довелось встретить более тактичного покровителя, чем дон Эусебио, богатый промышленник, порядочный, образованный человек, ценитель прекрасного, любитель масштабных планов и рискованных экспериментов. Обладая безупречным вкусом, он боготворил мастера Антонио, снабжал его заказами, щедро финансировал «безумные» проекты, но при этом никогда не навязывал собственного мнения, во всем полагаясь на талант своего друга и кумира.
Гауди работал в усадьбе Гуэля с 1884 года и занимался в основном второстепенными постройками. Взявшись за возведение ворот с домом привратника, конюшни, манежа, ограждения и смотровых площадок, зодчий, как обычно, проявил оригинальность. Подъездная часть комплекса оказалась лишенной единства, более того, непохожесть отдельных ее элементов усиливала образный конфликт. В результате на небольшом участке появились три мало связанные между собой постройки: так называемые ворота дракона, домик привратника справа от них и конюшня слева.
Ворота дракона
Символическим ключом в архитектурной композиции усадьбы служила одностворчатая решетка ворот, выполненная по рисункам Гауди в мастерской Вальета и Пикера. Нижняя, до предела упрощенная ее часть задумывалась в качестве контраста к пышности верхней. Створку венчало кованое изображение дракона – хранителя сада Гесперид. Мифическое название перекликалось с обозначением самой Испании, которую греческие историки именовали страной вечерней звезды (лат. Hesperia). Считалось, что именно здесь некогда находился таинственный сад, где жили дочери Атланта и росло дерево, приносившее золотые плоды. Проникнуть в него пытались многие храбрецы, но добыть волшебные яблоки удалось лишь Гераклу, сумевшему обмануть неусыпного стража. Разгневанная Гера превратила дракона в созвездие, а Гауди воспроизвел эту историю в железной вязи ворот. Ни сама скульптура, ни расположение звезд на ней не случайны: закованный в цепи дракон развернут на север, а Полярная звезда располагается на острие крыла, там, где помещен шар с шипами.
Удивительно, что изысканные линии рисунка наделены конструктивностью не меньше, чем опорные детали зданий. Туловище зверя состоит из волнистой металлической оси и нервюр, поддерживающих проволочную сеть. Хвост и шея сделаны из тонкого прутка, спирально обвитого вокруг толстого. Изображение дракона не имеет никакого отношения к геральдике, в чем нетрудно заметить манеру Гуэля, который, при всей своей экстравагантности и явной склонности к мистике, обладал тонким вкусом и никогда не допускал излишеств.
