Джойс Бетти - Наматжира
К концу захватывающего четырехнедельного путешествия миссис Хейнрих относилась к Альберту уже как к другу, и их дружба продолжалась затем долгие, долгие годы.
Питая глубокое уважение к обычаям своего племени, Альберт осознавал вместе с тем и свои обязанности перед лютеранской церковью, ему хотелось, чтобы Илкалита, как и он, стала христианкой. После четырех месяцев наставлений в вере Илкалиту окрестили и нарекли Рубиной. Это произошло в ноябре 1923 года. Союз Альберта и Рубины, как некогда союз его родителей, с обоюдного согласия супругов был освящен церковью; их дети были крещены и получили имена Еноха, Оскара и Мейзи.
А засуха продолжалась, даже смена времен года не приносила желанного облегчения. Гибли тысячи голов скота, болели люди, и сама их жизнь висела на волоске. Альберт делал все, что было в его силах, чтобы помочь обитателям миссии и уберечь их скот. Но даже его природный опыт, накопленный в борьбе с неумолимой природой, был бессилен против неукротимого врага — палящего солнца, которое выжигало растительность, иссушало реки и делало бесплодной землю. Даже кенгуру, эти самые выносливые и живучие из австралийских животных, и те погибали от жажды, их трупы усеивали растрескавшуюся от зноя землю вокруг высохших водоемов.
Стада миссии сократились с трех тысяч голов до двухсотвосьмидесяти. Но самым страшным бедствием была цинга. Она унесла на тот свет двадцать пять процентов детей и почти всех стариков. К концу засухи Альберт и Рубина потеряли дочь Нельду; девочка родилась в 1928 году очень слабенькой: недоедание матери трагически сказалось на ее здоровье, она прожила всего полтора года. Хецель, появившаяся на свет тремя годами ранее, была таким же болезненным ребенком, но ей удалось выжить. Через восемь месяцев после смерти Нельды Альберту пришлось пережить еще одну утрату — смерть младшего брата Германа, юноши двадцати одного года от роду. После смерти брата Альберт собрал свою семью и отправился в горы Макдоннелл оплакивать горе.
Несколько ранее, в 1926 году, как раз в разгар засухи, в Хермансбург проповедником был назначен пастор Ф. В. Альбрехт. Как-то, проводя отпуск в Аделаиде, он увидел в продаже бумеранги, вумеры и щиты, украшенные туземным орнаментом. Альбрехта осенила мысль: а почему бы не попробовать сбывать подобные же изделия аборигенов из Хермансбурга? Вернувшись в миссию, он попросил кое-кого из аборигенов украсить оружие. А затем показал им, как раскаленной проволокой можно выжечь рисунок на дереве. Так счастливо зародилось новое, дотоле неизвестное в этом краю ремесло.
Самым искусным среди аборигенов в использовании нового метода в издавна сложившейся традиции украшения оружия и других предметов оказался Альберт. Его рисунки, сохраняя характерные особенности древнего туземного рисунка, отличались удивительной оригинальностью, тщательной проработкой деталей и совершенством. Эта работа, по всей вероятности, давала выход его тяге к творчеству, ранее проявлявшемуся в способности к ремеслам. Он настолько увлекся новым занятием, что стал обособляться от своих соплеменников.
В поисках новых возможностей творчества он начал вырезать и украшать овальные плаке: пластины из дерева, представлявшие собой косые срезы ствола мульги, разновидности акации. Мульга с ее изумительной красоты древесиной, коричневой с красноватым отливом сердцевиной и бледно-янтарным ореолом заболони была великолепным материалом для нанесения рисунка. Срезы хорошо шлифовались и после полировки приобретали богатейшую гамму оттенков патины.
Свои плаке Альберт обычно украшал изображениями цветов родного края или пейзажами Центральной Австралии с непременными кенгуру и эму на переднем плане, которые выходили у него как живые. Эти работы свидетельствовали о необычайно возросшем мастерстве арандца передавать в графически точной форме окружающий мир — единственный мир, который он знал. Несмотря на более чем скромное образование, он позволял себе иногда украшать плаке и библейскими изречениями.
В 1932 году во время инспекционного наезда плаке Альберта увидел констебль У. Маккиннон, позднее ставший инспектором полиции Южного округа Северной Территории. Маккиннон заказал их сразу дюжину. Это удивило Альберта: работать по заказу было ему в новинку, но особенно он поразился, узнав, что ему будут заплачены немалые деньги. И до этого миссия покупала искусно украшенные оружие и плаке, когда он приносил их. Однако только заказ Маккиннона заставил Альберта задуматься о ценности его изделий. Он впервые осознал, что ценность работ определяется не весом и размером, а тем, насколько вещь нравится покупателю.
Плаке Альберта пришлись по душе Маккиннону. На них был запечатлен его инспекционный объезд австралийской пустыни: констебль восседал на первом верблюде, далее шли запасной, два вьючных, другой запасной, и замыкал шествие верблюд с черным аборигеном. Редкие деревья и заросли спинифекса очень верно передавали своеобразие края. Каждая плаке имела надпись: «Привет от юго-западного дозора».
Восторгаясь сделанными Альбертом плаке, Маккиннон и не предполагал, что талант принесет арандцу деньги, славу… и горькое одиночество человека, разрывающегося между двумя культурами. В те дни Альберт для всех был только аборигеном, туземцем с золотыми руками, хотя умом и необычайной душевной чистотой он уже и тогда выделялся среди обитателей Хермансбурга.
У Альберта появилось много белых друзей, но в ту пору ни один из них не сумел заглянуть ему в душу. Он держался стороной, был замкнут и не очень общителен. Хотя он принял христианство и овладел многими ремеслами белых, все это не могло заглушить то, что вошло в его плоть и кровь как наследие тысячелетней истории его народа. Следуя зову крови, он часто забирал семью и уходил бродить вместе со своим племенем.
Альберт был посвящен во все таинства своего народа и связан законами предков, однако он никогда не позволял втягивать себя в ритуальные церемонии, которые почитались священными и поддерживались некоторыми старейшинами. Свято чтил он лишь основной принцип, на котором покоились законы и общественный уклад арандцев, — принцип дележа. Соблюдение этого принципа первобытного коммунизма — равной доли для всех соплеменников — дало возможность аборигенам выжить в самых суровых природных условиях. И Альберт всю жизнь честно исполнял свой долг — он делился со своими многочисленными родственниками всем, что имел. Делать подарки, причем не только родным и близким, доставляло ему огромное удовольствие.
Когда Хейнрихам пришло время покинуть Хермансбург, Альберт в благодарность за дружбу сделал им особый подарок. За девять лет, которые прошли с тех пор, как он привез школьного учителя с женой со станции Уднадатта, супруги и Альберт очень привязались друг к другу. Пока на грузовик, который должен был отвезти Хейнрихов в Алис-Спрингс, грузили их имущество, пожелать доброго пути собралось много аборигенов. Последним подошел проститься Альберт. В знак дружбы он вручил Хейнриху мульговое плаке, которое специально сделал ко дню расставания; на нем было написано: «Да будет сладостна жизнь твоя».
Железная дорога, которую дотянули от Уднадатты до Алис-Спрингса, и развитие автотранспорта положили конец изоляции Хермансбурга от внешнего мира. Все больше и больше людей стало приезжать в миссию. В 1932 году группа туристов из Виктории, которые приехали полюбоваться горами Макдоннелл, остановилась в Хермансбурге на ночевку. Среди них была Юна Тигг. Ее настолько очаровала необычная, суровая простота Центральной Австралии, что год спустя она вернулась сюда со своей сестрой, художницей Вайолет.
Вайолет, так же как и сестра, была восхищена этим диким краем, пейзажи и краски которого разительно отличались от всего того, что ей приходилось видеть раньше. Она сразу же попыталась запечатлеть увиденную красоту на холсте. Но как несовместимы эта красота и нищета! Сестер потрясли рассказы о бедствиях жителей Хермансбурга во время последней страшной засухи. И более всего их поразило то, что трагедия может повториться, так как миссия не имеет постоянного водоснабжения, а только в нем спасение от новых бед. Подвести воду к Хермансбургу было не так уж и трудно, но для этого требовались деньги, которых у миссии не было.
Вернувшись в Мельбурн, сестры начали кампанию по сбору средств для миссии. Более сотни картин было предоставлено друзьями Вайолет, художниками, для благотворительной выставки. К ним она добавила много своих пейзажей Центральной Австралии. Помогли и писатели, которые предоставили свои книги с автографами для продажи, а газета «Аргус» устроила сбор средств. В результате на водоснабжение Хермансбурга было собрано более двух тысяч фунтов.
Деньги сразу же позволили начать прокладку водопровода из Капорильджа-Спрингс к миссии. Это строительство в какой-то мере означало, что старому укладу жизни в Хермансбурге наступает конец. Аборигены собирались посмотреть на происходящее, даже Альберт откладывал свою работу и присоединялся к соплеменникам. Но его привлекало отнюдь не праздное любопытство. Он долго стоял и внимательно наблюдал, как шла работа.
