Ю Зотов - Диалогика текста как бесконечномерное смысловое пространство
Когнитивный подход к языку стимулировал разработку теории языка, уделяющей основное внимание как роли человеческого опыта в процессе языкового функционирования, так и структуре знания, имеющихся у индивида, использующего язык. (Панкрац 1995: 403-4).
Языковая картина мира у языковой личности (знание о мире и ценностной ориентации) частично соотносится с системой языка. Однако единицы картины мира организуются в систему на иных основаниях: по особенностям когнитивной и ценностной активности личности. Безусловно, не все в системе языка имеет отношение к картине мира, так как не все в языке направлено на отображение познавательных и ценностных концептов. С другой стороны, на уровне функционирования и язык, и языковая картина мира реализуются в речи, в дискурсе как совокупности всех текстов, порождаемых и воспринимаемых личностью или обществом. Именно в дискурсе воспроизводится вся сложная система индивидуальных смыслов, ассоциаций, коннотаций, отражающих уровень и направленность познавательной и ценностной активности на уровне отдельной личности и на уровне всего общества. (Радбиль 1995: 434-5)
Сравнение Соссюром языка с шахматной доской и уподобление знаков шахматным фигурам, правила движения которых предопределены их значимостями, оставляют в тени игроков. Переключение внимания исследователей с шахматной доски на игроков порождает иное направление в изучении языка, прагматическое. (Чернейко 1995: 550-1)
В пятых, познание мира, невозможное вне человека, предопределяет существование различных точек зрения на исследуемый объект. И если теорияэто научная интерпретация изучаемого явления, то единственно верной интерпретации не может существовать в силу сложности самого явления. Разнообразие теорий благотворно влияет на развитие науки и усиливает ее критическую силу, и научный диалог между ними способствует прогрессу науки. (Чернейко 1995: 550-1)
В. Гак выделяет три основных фактора, обусловливающих научный плюрализм и интенсивный диалог между различными направлениями. (Гак 1995: 119-20)
1. Прежде всего, это недискретность самих языковых фактов, отсутствие четких границ между ними (недискретность особенно ярко проявляется при многочисленных определениях одного и того же явления; так, например существует более 300 определений предложения).
2. Другим фактором научного плюрализма является асимметрия языкового знака, системы, структуры и функционирования.
3. И, наконец, разнообразие теоретических интерпретаций объясняется многоаспектностью самих языковых фактов. Исследователь в результате научного анализа неизбежно выделяет некоторые свойства объекта, отвлекаясь от других его свойств. Различные теоретические интерпретации находятся в принципе дополнительности, и в этом заключается эвристическая ценность теоретического плюрализма: он позволяет видеть лучше разные стороны объекта и тем самым лучше проникать в его сущность.
Во взаимодействии с дискретностью (линейностью) неоднозначность, недискретность языковых единиц, размытость их значений, в значительной степени повышают семантический потенциал языка. Дуализм, асимметричность знака может быть использован в широком спектре значений. В знаменитой фразе А. П. Чехова "В детстве у меня не было детства", слово "детство" в первой позиции имеет один смысл (возрастной период), а во второй употребляется в ином, переносном смысле (счастливая, беззаботная, безоблачная пора), что свидетельствует о нетождественности слова "детство" самому себе.
Из этого вытекают следующие особенности, присущие естественному языку:
* множественность текстов, передающих одно и тоже содержание, то есть одна и та же мысль может быть передана различными лингвистическими средствами (Inflation up again = Prices and wages chase one another);
* возможность объективации нового с помощью существующих ресурсов языка (Каменская 1990: 37). Здесь заложено определенное противоречие, так как введение нового значения объясняется при помощи уже известного. Но "построение абсолютно строгой системы определений на базе лексики естественного языка и при помощи той же самой лексики ... представляет собой задачу, которая должна быть признана принципиально неразрешимой" (Свинцов 1979: 173);
* системное построение определений, охватывающих большой класс лексических единиц, возможно лишь посредством выхода за пределы самой этой системы. И задачей толковых словарей "является не разработка строгой и логически непротиворечивой теории лексических значений, а экспликация внутреннего содержания слова" (Кацнельсон 1972: 132);
* возможность разного толкования (герменевтическая интерпретация) одного и того же произведения (преимущественно поэтическая коммуникация);
* размытость значений языковых единиц как эффект компенсации их "дискретности". (Каменская 1990: 37) "Подобная размытость не порождает новых понятийных единиц. Адресант может вводить новые конфигурации знакомых понятий в той мере, в которой говорящий сообщает что-то "новое". Но обычно новыми являются лишь эти конфигурации, а не понятия, из которых они составлены." (Чейф 1975: 93).
Таким образом, видимо, асимметричность знака ведет к асимметричности системы, структуры и функционирования.
Наконец, имеются мотивы авторского характера. В ряде работ "Текст и его коммуникативные единицы", "Текст и вторичная номинация" и др. текст рассматривается в замкнутом пространстве, где достаточно подробно разработаны вопросы его структурно-семантических особенностей. Далее последовали работы, связанные с диалогом: "Создание диалогического эффекта в научной коммуникации", "Диалогика английской басни", "Бахтинский диалог как филологическая мегапарадигма" и др.
Теперь логично сделать следующий шаг и рассмотреть диалогику текста как бесконечномерное смысловое пространство (Зотов 1997: 13-18; 1998: 28-9; 1999: 116), где необходимо учитывать много переменных: вертикальный контекст, фоновые знания, общий код и др. (Менджерицкая 1995: 340-1). Под диалогикой текста понимается конвергентная совокупность неповторимых высказываний, находящихся в одном бесконечном смысловом поле. В работе делается попытка осуществить системный и многофакторный анализ диалогики текста, развернуть всю спираль диалогических отношений, которые нуждаются в особом филологическом исследовании.
В филологии нет единого определения диалога. По мнению Ю. Рождественского диалогом в филологии называется совокупность сообщений, сделанных разными людьми по одному поводу и дополняет это определение тем, что каждое сообщение внутри диалога называется монологом (Рождественский 1979: 26). Но из сложения двух монологических сообщений не может получиться качественно новая единица - диалог.
Заслуга Ю. Рождественского заключается в том, что он теоретически разработал принципы, на которых основан диалог.
Воспроизведение текстов предполагает включение в себя определенной временной последовательности высказываний: сначала источник, потом его воспроизведение. В этом случае временная последовательность высказываний видна из формы и смысла самого сообщаемого текста, так как создаются новые тексты, которые не являются простым воспроизведением других текстов. Следовательно, временное движение можно представить как своеобразную комбинаторику во времени новых текстов источников и их новых воспроизведений.
Таким образом, в исследованиях по языку устанавливается неслучайность "смены" реплик в диалоге(Рождественский 1979: 26-7).
Мы рассматриваем диалог в широком бахтинском понимании как диалогику текста, которую можно представить схематически: исходная точка - данный текст, движение назад - прошлые тексты, движение вперед - предвосхищение нового текста (Бахтин 1979: 364). Текст живет, только соприкасаясь с другим текстом... Этот контекст есть диалогический (Бахтин 1979: 364).
В результате диалогического контакта и взаимодействия происходит "разгерметизация" текста, так как текст как бы теряет свой смысловой центр и вступает в диалогические отношения "живого подобия" с иными текстами (Гончарова 1995: 130-1).
Диалогика текста образует новую научную мегапарадигму и ее следует отличать от простой диалогической конвергенции.
Тот или иной текст(смысл) может вступать в диалогические отношения с "общими мыслями".
Байрон рассказывает, что, прочитав однажды сборник извлечений из старинных драматических произведений, был удивлен, найдя в них мысли, которые считал своей собственностью; он не подозревал, что самостоятельно высказанное им, уже было изобретено до него. Драма Байрона "The Deformed Transformed", поясняет Гете, есть продолжение моего Мефистофеля, а его Мефистофель взят у Шекспира.
Один из самых распространенных афоризмов в современном немецком языке: "der Wunsch ist der Vater des Gedankens" есть дословный перевод слов из "Генриха1V" у Шекспира: "The wish was father, Harry, to that thought".
В Дон Жуане Байрон восклицает: Sweet is revenge, especially to women (Сладка месть, особенно для женщин).
