Елена Грицак - Эльзас и Страсбург
Почти весь XIII век город представлял собой сплошную стройку: собственные церкви строили монахи, правители, цеха и благородные семейства. Все они старались придать «своему» храму неповторимый облик, что в пору строгой канонизации искусства было нелегко, но страсбуржцам это удавалось. Теперешний «Старый Пётр» состоит из двух зданий – ранней протестантской церкви, построенной в том же столетии, и католической, дополнившей комплекс в 1886 году. С XIV века «Молодого Петра» украшали фрески и внушительных размеров амвон, как в церковном зодчестве принято называть возвышенное место для проповедника. Оригинальная конструкция церкви Святого Томаса предусматривала соединение на небольшом пространстве 5 нефов равной высоты – частный архитектурный тип, противоречивший концепции базилики. Рядом с городскими церквями появлялись монастыри, число которых в том столетии достигло двух десятков. Результатом строительной деятельности одного из них стала красивая церковь Святой Мадлен.
Вид памятников старого Страсбурга иллюстрирует тот факт, что в Средневековье искусство состояло на службе у церкви. На строительстве собора трудились талантливые мастера, имена которых, к сожалению, остались неизвестными, поскольку в ранних летописях упоминались лишь заказчики и самые именитые зодчие.
Средневековый город, изображенный живописцами той поры на фресках и миниатюрах, почти не отличался от образа, созданного ранее в литературе. Люди искусства обычно взирали на него глазами паломника, который, дойдя до заветной цели, видел фантастическую картину Града Небесного: мощный круг стен, обрамлявших залитые солнцем башни, колокольни, островерхие крыши дворцов. Из небольшого числа высоких построек могло выделяться жилище какого-нибудь дворянина или негоцианта. В торговых городах богатые купцы, как правило, не отличались от знати ни образом жизни, ни близостью к изящным искусствам. Дома тех и других могли представлять собой ансамбль, составленный из многоэтажной башни, горделиво стоявшей среди низких построек. Те, в свою очередь, образовывали ограду внутреннего дворика. Как и в замках, лестницы городских башен тянулись в толще стен до самой крыши. Отделка окон, кстати, весьма разнообразной формы, подчеркивала разбивку на этажи. Если на фасаде красовалось изображение Юстиниана (создателя христианского кодекса), то в доме наверняка проживал сам граф, то есть человек, наделенный правом вершить суд. Из южных стран в Эльзас проник обычай украшать стены керамической плиткой. Покрытая глазурью терракота создавала разделительную линию между этажами или просто красиво обрамляла окна.
Дозорные башни на молах являются своеобразным входом в старый Страсбург
Гостей Страсбурга зачаровывал вид башен, дополнивших римскую крепостную стену в 1202–1220 годах. Отслужив положенный срок, они исчезли из городского пейзажа, не сумев пережить другие, не столь монументальные строения той поры. На улице Рю Мерсье с XIII века и доныне стоит здание с черно-белыми стенами, упомянутое в летописях как аптека Оленя (франц. Pharmacie du Cerf). Трудно поверить, что этот на вид далеко не крепкий домик не только выстоял в пожарах и войнах, но и веками сохранял высокое назначение. Впоследствии он оказался на главной городской площади вблизи университета и кафедрального собора. Говорят, что в аптеке Оленя бывал живший на соседней улице студент Иоганн Вольфганг Гёте, который часто заглядывал сюда, чтобы пофилософствовать с аптекарем, считая того своим другом.
В раннем Средневековье храмы и дома богатых горожан возводились из кирпича. Вне городских стен лучшим строительным материалом считался тесаный камень. Саманная кладка на каркасе из дерева служила основой для жилищ поскромнее. Таким способом, за неимением денег на лучшее, пользовались почти все страсбургские ремесленники.
Улица Мясников и Золотая улица, а также набережная, получившая название в честь тех, кто владел и управлял баржами, свидетельствуют о корпоративных связях, имевших огромное значение в жизни всякого средневекового города. В то время люди одной профессии жили неподалеку друг от друга. Если в других городах такие районы ограждали заборами либо устанавливали ворота, которые на ночь закрывали на замок, то в Страсбурге кварталы, населенные представителями того или иного цеха, были не только обособлены, но и окружены стенами. В целях обороны горожане устроили и долго поддерживали систему крытых речных мостов. Для этого на берегу Иля пришлось насыпать 4 мола, разместить на каждом по дозорной башне и затем соединить их мостами, покрытыми деревянной кровлей. В Венеции или Париже похожие сооружения служили для жилья и размещения торговых точек. Власти Страсбурга решили разместить в них караул и тюрьму, куда определяли не только убийц или грабителей, но и торговцев, замеченных в нарушении закона.
Один из крытых мостов – украшение города и отличное помещение для музея
Солидное здание таможни свидетельствовало о процветании торговли в Страсбурге. Приближенное к главной гавани, длинное сооружение с зубцами было построено в середине XIV века прямо на берегу Иля, что позволяло судам подходить с Рейна буквально к дверям таможни, разгружаться с помощью механизмов, чтобы, взвесив товар, без проволочки выплатить назначенную пошлину. Оптовая торговля, мелкие продажи, закупки и биржевые операции осуществлялись тут же в огромном зале. Именно сюда иноземные купцы выносили свои товары – сукно, кожу, пряности, пшеницу или соль. Страсбургская таможня была полностью разрушена союзниками в роковом 1944 году и возродилось в прежнем виде 12 лет спустя. Сегодня в этом здании уже нет чиновников, зато есть музей. Приятным дополнением к выставке старинных вещей служит ресторан с необычным интерьером и отменной кухней.
В отличие от многих германских городов Страсбург имел собственную больницу, которая строилась долго и была завершена только в 1344 году. Золотая улица, подводившая прямо к ее двери, тянулась по линии русла рейнского притока, засыпанного двумя столетиями раньше.
Если на заре Средневековья медики пользовали больных заговорами и травами, то уже в XII веке подход к недугам претерпел изменения. Жажда знаний повлияла на статус медицины, а вместе с ним кардинально изменились и методы лечения. Каждый крупный город старался обзавестись публичной лечебницей, где врачи применяли знания, почерпнутые из античных трактатов. Большая часть медицинских трудов была написана на латыни, благо та еще применялась в просвещенных кругах. В распоряжении лекарей имелись работы римлян, дополненные мавританскими учеными Испании и переведенные на европейские языки. Городская медицина постепенно отделялась от врачевания сельского, народного, основанного на старинных рецептах, советах и богатом, хотя и весьма сомнительном опыте. Впрочем, официальное врачевание отчасти основывалось на знахарстве, а потому, отбрасывая сомнительное, старалось сохранить все полезное. Так из старых знаний и новейших теорий на свет появилась иная, уже научная фармакопея. Аптекари создавали новые лекарства из специально выращенных или привозных растений. Не менее активно в аптечном деле использовались и пряности, что, помимо прямой пользы, то есть способности исцелять, содействовало оживлению торговли.
Заимствованный у южных соседей обычай украшать стены домов зеленью и цветами сохранился в столице Эльзаса до сегодняшних дней
Открытие страсбургской больницы совпало с началом Столетней войны, когда жителям Эльзаса пришлось терпеть опустошительные проходы регулярных войск и отбиваться от столь же регулярных банд, чаще всего приходивших со стороны Франции. В связи с этим отцы города решили укрепить северо-западный район, который больше других страдал от нападений. Последнее расширение средневекового Страсбурга было завершено лишь к середине XV века, когда сильно увеличился квартал Крутенау, где с незапамятных времен проживали огородники и рыболовы. Следующую масштабную перестройку город испытал только через 500 лет.
Права и обязанности
Варвары, как известно, даже после переселения на имперские земли в качестве союзников Рима, жили по собственным, племенным законам, передавая их исключительно устным путем. Приблизительно с VI века подданные короля франков, в том числе и эльзасцы, руководствовались нормами Салической правды. Записанный на латыни, этот свод уже тогда был архаичным и к тому же, имея много заимствований из римского права, плохо согласовывался с реалиями варварской жизни.
Почти тысячелетие европейская Фемида не закрывала глаз, то есть была пристрастной, поскольку каждый человек, не подозревая о существовании всеобщих норм, подчинялся установлениям своего народа. Бывало, на суде сталкивались лица, следовавшие различным системам, что еще больше осложняло задачу правосудия. Впрочем, разные законодательства не только спорили, но взаимодополняли друг друга. Салическая правда, например, давала обвиняемому средства, в которых ему отказывало римское право. Конечно, личную власть проявляли короли, графы и епископы, но правители, решая общественные вопросы, при всем желании не могли охватить весь круг уголовных и тем более гражданских дел.
